Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока Страница 7

«Клянусь я жизнью, что Суад…»

Клянусь я жизнью, что Суад    ушла, чтобы казниться мукой.Она хотела испугать    влюбленного в нее разлукой.Увидев, услыхав Суад:    «Явись еще!» — земля попросит.Там, где ее шатер разбит, —    земля обильней плодоносит.Увидишь ты ее жилье —    входи, проси приюта смело,И вот уже в глазах ее    слезинка ярко заблестела.

Маджнун

(Кайс ибн аль-Мулаввах)

(VII в.)

«Если б ты захотел, то забыл бы ее», — мне сказали…»

«Если б ты захотел, то забыл бы ее», — мне сказали.«Ваша правда, но я не хочу, — я ответил в печали. —

Да и как мне хотеть, если сердце мучительно бьется,А привязано к ней, как ведерко к веревке колодца,

И в груди моей страсть укрепилась так твердо и прочно,Что не знаю, чья власть уничтожить ее правомочна.

О, зачем же на сердце мое ты обрушил упреки, —Горе мне от упреков твоих, собеседник жестокий!»

Ты спросил: «Кто она? Иль живет она в крае безвестном?».Я ответил: «Заря, чья обитель — на своде небесном».

Мне сказали: «Пойми, что влюбиться в зарю — безрассудно».Я ответил: «Таков мой удел, оттого мне и трудно,

Так решила судьба, а судьбе ведь никто не прикажет:Если с кем-нибудь свяжет она, то сама и развяжет».

«Клянусь Аллахом, я настойчив, — ты мне сказать должна…»

Клянусь Аллахом, я настойчив, — ты мне сказать должна:За что меня ты разлюбила и в чем моя вина?

Клянусь Аллахом, я не знаю, любовь к тебе храня, —Как быть с тобою? Почему ты покинула меня?

Как быть? Порвать с тобой? Но лучше я умер бы давно!Иль чашу горькую испить мне из рук твоих дано?

В безлюдной провести пустыне остаток жалких дней?Всем о любви своей поведать или забыть о ней?

Что делать, Лейла, посоветуй: кричать иль ждать наград?Но терпеливого бросают, болтливого — бранят.

Пусть будет здесь моя могила, твоя — в другом краю,Но если после смерти вспомнит твоя душа — мою,

Желала б на моей могиле моя душа — соваУслышать из далекой дали твоей совы слова,

И если б запретил я плакать моим глазам сейчас,То все же слез поток кровавый струился бы из глаз.

«Одичавший, позабытый, не скитаюсь по чужбине…»

Одичавший, позабытый, не скитаюсь по чужбине,Но с возлюбленною Лейлой разлучился я отныне.

Ту любовь, что в сердце прячу, сразу выдаст вздох мой грустныйИль слеза, с которой вряд ли знахарь справится искусный.

О мой дом, к тебе дорога мне, страдальцу, незнакома,А ведь это грех ужасный — бегство из родного дома!

Мне запретны встречи с Лейлой, но, тревогою объятый,К ней иду: следит за мною неусыпный соглядатай.

Мир шатру, в который больше не вступлю, — чужак, прохожий, —Хоть нашел бы в том жилище ту, что мне всего дороже!

«О, сколько раз мне говорили: «Забудь ее, ступай к другой!»…»

О, сколько раз мне говорили: «Забудь ее, ступай к другой!»,Но я внимаю злоязычным и с удивленьем и с тоской.

Я отвечаю им, — а слезы текут все жарче, все сильней,И сердце в те края стремится, где дом возлюбленной моей,—

«Пусть даст, чтоб полюбить другую, другое сердце мне творец.Но может ли у человека забиться несколько сердец?»

О Лейла, будь щедра и встречей мою судьбу ты обнови,Ведь я скорблю в тенетах страсти, ведь я томлюсь в тюрьме любви!

Ты, может быть, пригубишь чашу, хоть замутилась в ней любовь?Со мной, хоть приношу я горе, ты свидишься, быть может, вновь?

Быть может, свидевшись со мною, почувствуешь ты, каковаЛюбовь, что и в силках не гаснет, что и разбитая — жива?

Быть может, в сердце ты заглянешь, что — как песок в степи сухой —Все сожжено неистребимой, испепеляющей тоской.

«Слушать северный ветер — желание друга…»

Слушать северный ветер — желание друга,Для себя же избрал я дыхание юга.

Надоели хулители мне… НеужелиРассудительных нет среди них, в самом деле!

Мне кричат: «Образумь свое сердце больное!»Отвечаю: «Где сердце найду я другое?»

Лишь веселые птицы запели на зорьке,Страсть меня позвала в путь нелегкий и горький.

Счастья хочется всем, как бы ни было хрупко.Внемлет голубь, как издали стонет голубка.

Я спросил у нее: «Отчего твои муки?Друг обидел тебя иль страдаешь в разлуке?»

Мне сказала голубка: «Тяжка моя участь,Разлюбил меня друг, оттого я и мучусь».

Та голубка на Лейлу похожа отчасти.На кто Лейлу увидит, — погибнет от страсти.

От любви безответной лишился я света, —А когда-то звала, ожидая ответа.

Был я стойким — и вот я в плену у газели,Но газель оказалась далеко отселе.

Ты пойми: лишь она исцелит от недуга,Но помочь мне как лекарь не хочет подруга.

«В груди моей сердце чужое стучит…»

В груди моей сердце чужое стучит,Подругу зовет, но подруга молчит.

Его истерзали сомненье и страсть,—Откуда такая беда и напасть?

С тех пор как я Лейлу увидел, — в беде,В беде мое сердце всегда и везде!

У всех ли сердца таковы? О творец,Тогда пусть останется мир без сердец!

«Бранить меня ты можешь, Лейла, мои дела, мои слова…»

Бранить меня ты можешь, Лейла, мои дела, мои слова, —И на здоровье! Но поверь мне: ты не права, ты не права!

Не потому, что ненавижу, бегу от твоего огня, —Я просто понял, что не любишь и не любила ты меня.

К тому же и от самых добрых, когда иду в пыли степной, —«Смотрите, вот ее любовник!» — я слышу за своей спиной.

Я радовался каждой встрече, и встретиться мечтал я вновь.Тебя порочащие речи усилили мою любовь.

Советовали мне: «Покайся!». Но мне какая в том нужда?В своей любви — клянусь я жизнью — я не раскаюсь никогда!

«Я страстью пламенной к ее шатру гоним…»

Я страстью пламенной к ее шатру гоним,На пламя жалобу пишу песком степным.

Соленый, теплый дождь из глаз моих течет,А сердце хмурится, как в тучах небосвод.

Долинам жалуюсь я на любовь свою,Чье пламя и дождем из глаз я не залью.

Возлюбленной черты рисую на песке,Как будто может внять земля моей тоске,

Как будто внемлет мне любимая сама,Но собеседница-земля — нема, нема!

Никто не слушает, никто меня не ждет,Никто не упрекнет за поздний мой приход,

И я иду назад печальною стезей,А спутницы мои — слеза с другой слезой.

Я знаю, что любовь — безумие мое,Что станет бытие угрюмее мое.

«Ночной пастух, что будет со мною утром рано…»

Ночной пастух, что будет со мною утром рано?Что принесет мне солнце, горящее багряно?

Что будет с той, чью прелесть во всем я обнаружу?Ее оставят дома или отправят к мужу?

Что будет со звездою, внезапно удаленной,Которая не гаснет в моей душе влюбленной?

В ту ночь, когда услышал в случайном разговоре,Что Лейлу на чужбину должны отправить вскоре,

Мое забилось сердце, как птица, что в бессильеДрожит в тенетах, бьется, свои запутав крылья,

А у нее в долине птенцов осталось двое,К гнезду все ближе, ближе дыханье ветровое!

Шум ветра утешенье семье доставил птичьей.Сказали: «Наконец-то вернулась мать с добычей!».

Но мать в тенетах бьется, всю ночь крича от боли,Не обретет и утром она желанной воли.

Ночной пастух, останься в степи, а я, гонимыйТоскою и любовью, отправлюсь за любимой.

«Кто меня ради Лейлы позвал, — я тому говорю…»