Гальфрид Монмутский - Жизнь Мерлина Страница 2

165 Слушал Мерлина гонец, а потом прервал его пени

Звуком кифарных ладов, – ибо нес он кифару с собою,

Чтобы безумного так приманить и смягчить ему душу.

Перебирать по порядку он стал печальные струны

И, затаившись, запел тихим голосом песню такую:

170 «О безутешный стон опечаленной Гвендолоены![9]

О непрестанный плач вечно плачущей Гвендолоены!

Краше жены, чем она, в краю не бывало Валлийском,

Что белизной побеждала богинь и лист бирючины,

Вешних роз лепестки и пахучие лилии луга.

175 Юная слава весны в ней одной лучами светилась,

Яркая звезд красота в очах ее пребывала,

Дивные косы ее сверкали золотом чистым.

Сгинуло, сгинуло все, красоты не осталось в ней боле:

180 Сгинул румянец лица, не сияет плоть белизною.

Стала не тем, чем была, она от горестей многих.

Ибо неведомо ей, где же вождь и жив ли доныне

Или скончал свои дни. Той порой несчастная вянет,

Чахнет день ото дня, от долгой скорби истаяв.

185 Плачет с ней наравне Ганеида и сетует с нею:

Всё безутешно она об исчезнувшем брате тоскует.

Плачет по брате одна, другая по муже, и обе

Плача никак не прервут и часы в печали проводят.

И не едят, и не пьют, и ночами блуждая по рощам,

190 Сна не знают они: такое снедает их горе.

Так же сидонянка встарь горевала Дидона, увидя,[10]

Как отчаливал флот, как спешил Эней удалиться,

Или когда Демофонт в назначенный срок не вернулся,

Так же слезы лила и стонала бедняжка Филлида,[11]

195 И Брисеида так в разлуке с Ахиллом рыдала.[12]

Так сестра и жена пылают и сетуют обе,

Муки горькие их до глубин души истерзали».

Посланный так напевал, по струнам печальным бряцая,

Мужу вещему слух лаская ладами, чтоб мягче

200 Стала его душа и певца бы он радостно встретил.

Быстро поднялся Мерлин и к юноше с речью веселой

Сам обратился, его попросив, чтобы снова на струны

Он персты возложил и те же стихи повторил бы.

К лире персты подносит певец и, что велено было,

205 Снова поет, и лады укрощают мало-помалу

Ярость безумья в душе, плененной сладостью струнной.

В память приходит Мерлин и, подумав, кем был он когда-то,

Сам дивится себе и клянет ума помраченье.

Прежние чувства к нему и прежний разум вернулись,

210 Имя услышав сестры, он стонет, верностью тронут,

Стонет и о жене, обретя рассудок и разум,

Просит, чтоб ко двору Родарха его проводили.

Повиновался гонец и, леса немедля покинув,

Радостно входят они в королевскую вместе столицу.

Брата вновь обретя, веселится сердцем царица,

С ней наравне ликует жена возвращению мужа;

Наперебой целуют его, обвивают руками

Шею. – такая сердца им любовь и верность волнуют.

Также Мерлина король с подобающей почестью встретил;

220 Рада вся челядь в дому, в столице знатные рады.

Но, увидав, что к нему отовсюду сходятся толпы,

Переносить многолюдство Мерлин оказался не в силах.

Вновь в исступление впав, исполнен тем же безумьем,

В лес он стремится назад и пытается выйти украдкой.

225 Но приказал Родарх удержать его, стражу приставив,

Звуком кифары смягчить исступленную душу;

В горе и сам он к нему подошел с речами, с мольбами,

И образумить хотел, и просил при них оставаться,

Не удаляться в леса, не стремиться жизнью звериной

230 Жить средь дерев, между тем как носить он мог бы по праву

Жезл и под властью держать немало народов свирепых.

Щедро его одарить обещает король и тотчас же

Ткани доставить велит, и одежды, и псов, и пернатых,

И быстроногих коней, и злато, и самоцветы,

235 Кубки, что сам Гвиеланд чеканил в граде Сигенском.[13]

Каждую вещь Мерлину Родарх протянул, предлагая,

С ними остаться просил и лесные дебри покинуть,

Но, презирая дары, вещий муж ответил Родарху:

«Это отдай ты вождям, которых бедность смущает:

240 Малым довольны они не бывают, хватают побольше.

Заросли я предпочту ветвистых дубов калидонских,

Гор высоких хребты и зелень лугов у подножья:

Вот что мне по душе. Ты, Родарх, дарами своими

Сам владей, а меня примет вновь мой лес Калидонский;

245 Вдоволь орехов там есть, и он всего мне дороже».

Скорбного мужа король удержать был не в силах дарами

И приказал на него наложить тяжелые цепи,

Чтобы, избавясь от уз, не бежал он в дебри обратно.

Вещий почувствовал муж, что отныне, опутанный цепью,

250 Он уж не может уйти в Калидонские рощи свободно;

Горько стало ему, и остался он в скорбном молчанье,

Радость исчезла совсем из его потупленных взоров,

Слова не вымолвил он и ни разу не засмеялся.

Как-то к супругу идти по дворцу королеве случилось.

255 Видя ее, Родарх ликовал, как то подобает,

За руку взял жену и рядом сесть приказал ей,

Обнял ее и к устам с поцелуем прижался устами;

Взгляд на нее обратив между ласк, он заметил случайно,

Что у жены в волосах висит, запутавшись, листик.

260 Пальцы к ним он поднес и, листик вытащив, бросил

Наземь его, веселясь и с любимой женою играя.

Вещий все это Мерлин увидал – и, нарушив молчанье,

Стал хохотать, на себя обратив все взоры стоявших

Рядом и всех удивив, ибо долго он не смеялся.

265 Сам удивился король и стал пытать у безумца,

Что за причина была такого внезапного смеха,

А за ответ посулил ему дары в изобилье.

Он все молчит и, упорствуя, смех объяснить не желает.

Нудит его все сильней Родарх, то мольбой, то дарами

270 Тщась упорство сломить. Наконец, на дары негодуя,

Вещий муж отвечал ему такими словами:

«Жадный любит дары, алчный трудится за обладанье;

Эти, куда им велят, готовы душою склониться,

Ежели их подкупить. Мало им того, что имеют,

275 Ну, а с меня желудей на дубах калидонских довольно,

Хватит прозрачных ручьев, по лугам душистым текущих.

Ты на дары не поймаешь меня, пусть алчный берет их.

Если свободы не дашь и в лесные зеленые долы

Я не вернусь, – не открою тебе и смеха причины».

280 Тут, не в силах склонить дарами вещего мужа

И не узнавши причин, почему Мерлин засмеялся,

Отдал Родарх приказ от цепей его тотчас избавить

И удалиться ему разрешил в лесные пустыни, —

Лишь бы желанную он поведал смеха причину.

285 Счастлив, что может уйти, королю Мерлин отвечает:

«Вот почему я смеялся, Родарх: за то, что ты сделал,

Можно тебя похвалить и за то же винить тебя можно.

Листик вытащил ты, который, сама не заметив,

На волосах принесла королева, и верность явил ей

290 Большую, чем Ганеида тебе в тот час, как в кустарник

Вышла, где встретил ее любовник и с нею спознался.

Навзничь покуда она, распустивши косы, лежала,

Листик ей к волосам и пристал, а ты его вынул».

Сделался мрачен Родарх, обвиненье такое услышав,

295 Гневные очи тотчас отвратил от нее, проклиная

День, когда в жены он взял Ганеиду. Меж тем королева,

Не взволновавшись ничуть, улыбнулась, чтобы улыбкой

Скрыть смущенье и стыд, и такое промолвила слово:

«Что опечалился ты, мой любимый? Зачем не по делу

300 Гневаться стал и меня осуждать, поверив безумцу?

Он ведь рассудка лишен и правду путает с ложью.

Так что, кто верит ему, тот его глупее стократно.

Повремени же сейчас: чтоб обмана не было, дай мне

Срок доказать, что слова его бред и правды в них нету.

305 Жил тогда при дворе – один из множества – отрок.

Только увидев его, жена хитроумная тотчас

Изобрела, какой победит она брата уловкой.

Отрока тотчас призвав, Ганеида брата спросила,

Чтобы предрек он, какой этот отрок смертью погибнет.

310 Ей Мерлин отвечал: «Узнай сестра дорогая:

Этот умрет человек, упав с вершины утеса».

Втайне над этим смеясь, удалиться она приказала

Отроку, с тела совлечь ту, в которой был он, одежду,

Новое платье надеть и подрезать длинные кудри;

315 После вернуться велит, чтоб его сочли за другого.

Воле послушен ее, он, сменив одежду, вернулся

И перед всеми предстал таким, как она приказала.

Снова брата просить начала королева, промолвив:

«Милой поведай сестре, какой он смертью погибнет».

320 Ей отвечает Мерлин: «Этот отрок, как возраст наступит.

Примет в беспамятстве смерть, на могучем дубе повиснув».

Так он предрек, и тогда Ганеида сказала супругу:

«Как же лживый пророк до того исказил твои мысли.

Что жену свою счел ты повинной в таком преступленье?

325 Если бы знать ты желал, сколь разумно сейчас предрекал

Этому отроку смерть, ты и сам бы сказал, что неправду

Он говорил обо мне, лишь бы в лес его отпустили.

Не приведи меня бог согрешить! Целомудренно буду

Ложе хранить в чистоте, доколь живу и дышу я.

330 Я уличила его, спросив, как умрет этот отрок,