О праве войны и мира - Гуго Гроций Страница 21

2. Из пятой главы Евангелия от Матфея обычно извлекают многочисленные доводы, для правильной оценки которых следует вспомнить то, что мы уже сказали немного выше: если бы Христу было угодно отменить смертную казнь и право войны, то это ввиду важности и новизны самого дела было бы им выражено в словах возможно более прямых и несомненных, тем более что ни один иудей не мог помыслить иначе как в том смысле, что законы Моисея относительно судебных установлений и самого государства должны были сохранять свою силу для иудеев, пока будет существовать их государство. После такого предупреждения мы обратимся к уяснению по порядку значения отдельных мест.

3. Второе обоснование, противоположное нашему мнению, заимствуется из следующих слов: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому (что греки переводят – творящему неправое[97]; Исход, II, 13), но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Отсюда в самом деле некоторые заключают, что не следует ни отражать, ни отмщать никаких посягательств, ни публичных, ни частных. Тем не менее в этих словах такой смысл не содержится: Христос здесь обращается не к должностным лицам, а к тем, кто потерпит оскорбление; речь идет не о каком-либо ином насилии, но о том, что называется пощечиной. Последующие слова, следовательно, ограничивают общий смысл предшествующих.

4. Также и в следующем правиле: «И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду»[98], не воспрещается обращаться к судье или третейскому посреднику. Таково толкование Павла, который воспрещает не всякого рода судебные споры (Посл. I к коринфянам, VI, 4), но воспрещает христианам затевать между собою тяжбы перед языческими судилищами; и это – по примеру иудеев, у которых было в силе изречение: «Кто дела израильтян передает на суд чужестранцам, тот бесчестит имя Господне». Но Христу угодно для испытания нашего терпения в спорах о вещах легкозаменимых, как рубашка или, если нужно, то и плащ с рубашкой, чтобы мы не обращались в суд, и даже в случае если наше дело правое, прекращали отыскание права. Апполоний Тианский считал недостойным философа затевать судебное дело из-за малой суммы денег (Филострат, II, 15). «Претор, по словам Ульпиана, не станет порицать поступок того лица, которое предпочтет утрату вещи многократному обращению в суд. Ибо не заслуживает порицания образ мыслей того, кто ненавидит судебные тяжбы» (L. Item el I et D. de alien. lud mut. causa facta).

Что здесь, по словам Ульппана, одобряют люди честные, то заповедует Христос, избирая предметом для своих заповедей достойнейший и добродетельнейший образ действий. Тем не менее было бы неправильно поступить так, например, родителям или опекуну, если бы им пришлось отстаивать перед судом имущество своих детей и подопечных, без которого ни те, ни другие не могут существовать. Ибо ведь одно дело – рубашка и плащ, другое дело – все то, что служит средством существования. В постановлениях Климента (кн. I, гл. XLV) о христианине, имеющем тяжбу, сказано: «Пусть приложит старания к примирению, хотя бы пришлось потерпеть некоторый ущерб». Здесь, следовательно, имеет место то, что обычно говорится о предметах нравственности, а именно, что разрешение вопросов не сходится в одной точке, но допускает некоторый простор.

5. Так и в следующем далее месте: «И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два». Господь говорит здесь не о сотне поприщ, ибо такой долгий путь может слишком далеко отвлечь человека от его собственных дел, а об одном только поприще, и если потребуется, то о двух поприщах, но такая прогулка считается как бы незначительной. Стало быть, смысл евангельского текста в том, что в делах, которые не могут нас сильно затруднить, следует не настаивать на нашем праве, а напротив, уступать даже больше, нежели требует противная сторона, чтобы всем стало явно как наше терпение, так и наше милосердие[99].

6. Далее следует: «Просящему у тебя дай[100] и желающему получить взаймы не отказывай». Если простереть такую щедрость до бесконечности, то ничего нельзя представить себе труднее. Кто не имеет заботы о своих, домашних, тот, по словам Павла (Посл. I к Тимофею, V, 8), хуже неверного [язычника]. Последуем за тем же апостолом Павлом как наилучшим истолкователем закона своего учителя. Побуждая коринфян оказать благотворительность обитателям Иерусалима, он пишет; «Не для того, чтобы те получили изобилие, а вам досталась нужда, но для того, чтобы в равной мере из ваших достатков пополнились их недостатки»[101] (Посл. II к коринфянам, VIII, 13), то есть, иначе говоря (я воспользуюсь словами Ливия по сходному вопросу), от ваших избытков уделите на нужды других; тот же смысл – в следующем месте из сочинения Ксенофонта «и воспитании Кира»: «Излишки моего достояния я отдам на удовлетворение нужд моих друзей». Сходное начало справедливости следует принять за основание при толковании приведенного нами ранее правила.

7. Еврейский закон для того столь снисходительно разрешал свободу развода, чтобы воспрепятствовать жестокому обращению мужей с женами; одинаковым образом для ограничения частной мести, к которой этот народ был весьма склонен, закон предоставлял потерпевшему право требовать воздаяния равным оскорбителю, однако не собственной силой, но перед судьей, чему последовал также Закон XII таблиц: «Если сокрушит член, да будет воздаяние равным».

Христос же, наставник величайшего терпения, не только не одобряет такой мстительности в потерпевшем, но даже не разрешает отражать какое-либо оскорбление ни собственной силой, ни в судебном порядке. Но только какого рода оскорбления? Разумеется, умеренные, и не потому, чтобы перенесение более тяжких оскорблений не заслуживало также одобрения[102], но потому, что Христос довольствуется даже перенесением и менее тяжких. Он ограничивается примером пощечины, ибо она не угрожает жизни, не калечит тела, но только служит выражением некоторого презрения, не причиняя нам дальнейшего повреждения. Сенека в книге «О постоянстве мудреца» отличает насилие от оскорбления чести: «Первое из них по своей природе тяжелее; последнее же легче и тяжко только для людей самолюбивых, так как им наносится не повреждение, но лишь оскорбление. Но таково малодушие и ложное самолюбие, что для некоторых нет ничего горше личного оскорбления. Так, ты встретишь раба, который предпочтет бичевание пощечинам». Тот же Сенека в другом месте пишет: «Оскорбление чести есть меньшая обида, на которую принято больше жаловаться, нежели получать удовлетворение, поскольку законы не считают его заслуживающим какого-нибудь возмездия». У Пакувия некто говорит: «Я легко сношу