Славянская хроника - Гельмольд Страница 24

в лекарстве вызова или суда, и раньше, чем поразить, предостерегает, сначала поощряет к раскаянию, потом выносит приговор. А нас наперекор всем божеским законам отказываются вызвать и выслушать, поэтому нас душат и не слушают. Кто бы мог поверить, что столь отвратятся [от нас] сердца вернейших друзей, а особенно сердца епископов. О господе миротворце вам напоминаем, пусть страх пред ним удержит вас, вас, которых не может удержать справедливость. Если же вы не уважаете ни бога, ни своего достоинства, тогда вот мы здесь пред вами, мы не можем противостоять насилию и вынуждены подчиниться силе, противиться которой не в состоянии».

Епископы начали колебаться, [не зная], что им делать, ибо начало великих дел всегда трудно. Тогда епископ могонтский обратился к опоим товарищам, говоря: «Доколе мы будем бояться, о друзья! Разве не наша обязанность посвящать в короли и посвященного облачать? И если это можно по приказу государей делать, то разве нельзя и отменить по их же повелению? Мы облачаем заслужившего,, почему нам не снять облачения с незаслужившего?» И тотчас же, приступив к делу, они набросились на короля и сорвали с его головы корону. Затем, низведя [его] с трона, сняли они с него багряницу и все остальное, что принадлежало к священным одеждам. Тогда король, объятый стыдом, сказал им: «Пусть видит господь и пусть судит, как несправедливо вы поступаете со мной. Конечно, я страдаю за прегрешения моей юности, получая от господа мерой того же веса бесчестия и позор, каких никто из королей, до меня бывших, как известно, не испытал. Однако и вы не свободны от греха, вы, которые подняли руку на своего господина и нарушили принесенную вами присягу; пусть видит бот и пусть отомстит вам бог, говорю я, господь мститель. Да не возвеличится честь ваша и да разделите вы судьбу того, кто предал господа нашего Христа».

Но они не слушали его и, направившись к его сыну, вручили ему знаки императорского достоинства и утвердили его на престоле[368].

33.

И тогда поднялся сын против отца и изгнал его из государства. Уходя от сына своего, тот пришел в княжество, которое называется Линтбург[369], стремясь вперед и торопясь чтобы уйти от рук, ищущих жизни его. А был в этой стране благородный князь[370], у которого император, будучи еще у власти, отнял княжество Линтбург и передал другому. И случилось, что этот князь, предававшийся как раз охоте, находился близ дороги, по которой следовал император в сопровождении девяти мужей, и заметил, как тот убегает от сына своего. Какие-то слухи об этом до него доходили. Сев на коня и захватив с собой своих рыцарей, князь спешно последовал за королем. Император, увидев его и приняв за врата, начал опасаться за [свою] жизнь и, воскликнув громким голосом, стал просить о снисхождении. Тогда князь сказал: «Плохое вы, государь, снисхождение мне оказали, вы, который некогда отказали просящему в милости и отняли у меня герцогство». «За это, — сказал император, — я теперь страдаю, ибо сын мой поднялся против меня, и я лишился своего достоинства». Видя императора оставленного [всеми], князь этот, движимый состраданием, сказал ему:

«Хотя, конечно, вы употребили вашу власть мне во зло, но бог видит, каким состраданием к вам я охвачен. Ибо величайшее беззаконие совершено против вас и как раз теми, к. которым вы были всегда благосклонны и благодетельны. Как вам кажется, нет ли среди князей кого-нибудь, кто остался бы вам верен?» И когда император сказал, что не знает, так как не пытался [выяснить], тот промолвил:

«Господь может восстановить ваше достоинство, потому что несправедливо поступили с вами. Сделайте то, что я [вам] посоветую, остановитесь в этом городе и займитесь заботой о своем измученном теле, а мы пошлем во [все] страны и города и попытаемся, не сможем ли найти где-нибудь поддержки. Ибо, быть может, справедливость еще не совсем покинула сыновей человеческих».

И незамедлительно послал он в окрестности за рыцарями и, собрав около 800 панцирников, присоединился к императору и перевел его в большой город Колонию. Жители же Колонии его приняли. Когда об этом услышал сын [императора], он пришел с большим войском и осадил Колонию. И поскольку осада становилась все тяжелее, то император, боясь за город, ушел тайком ночью и бежал в Леодиум[371]. И пришли туда к нему все верные мужи, сердцами которых владело сострадание. Увидев число приверженцев своих, император решил бороться. И так как сын с большим войском преследовал его, то он вышел навстречу ему у реки Маз[372]. И [здесь] он обратился с просьбой к князьям и ко всему своему мужественному войску, говоря: «Если всемогущий бог поможет нам сегодня в битве и мы выйдем победителями, сберегите мне сына моего и не вздумайте его убивать». И произошла битва, и отец, одержав победу, отогнал сына за мост, и многие там были убиты мечом, а многие утонули в реке. И опять возобновилась битва, и старший император был побежден, схвачен и заключен.

Столько обид, сколько оскорблений этот знаменитый муж в те дни претерпел, и рассказать трудно и для слуха печально. Издевались над ним друзья, насмехались также и враги. И, наконец, еще, как рассказывают, внезапно среди всех появился некий бедный, но ученый человек и сказал ему: «Состарился ты в злых днях! ныне обнаружились грехи твои, которые ты делал прежде, производя суды неправедные, осуждая невинных и оправдывая виновных»[373]. Когда присутствующие, то есть мужи, приверженные императору, разгневались, он удержал их, сказав: «Не гневайтесь на него, прошу вас. Вот если мой сын, который вышел из чресел моих, ищет души моей, чего же требовать от чужого? Предоставьте ему злословить, ибо такова воля господня»[374].

Был там тогда епископ спирский[375], некогда императору весьма любезный, ибо юн [для него] и громадный храм' в честь богоматери в Спире построил и достойно расширил город и епископство. И сказал император другу своему, епископу спирскому: «Вот, лишившись престола, я потерял [всякую] надежду, и ничто для меня не будет полезнее, как отказаться от военной службы. Дай мне какое-нибудь место у себя в Спире, чтобы я стал служить госпоже моей, матери господа моего, которой я всегда был предан. Я умудрен в науке и могу пока еще прислуживать в хоре». На что тот ответил: «О матерь божья, я не сделаю для тебя того, о чем ты просишь». И тогда император, глубоко вздыхая