История Англии - Вильям Ньюбургский Страница 28

уговаривали его принять королевский титул. И впредь он звался ни королем, ни герцогом, но только лишь графом Барселонским, хотя он и владел вместе с Арагонским королевством еще и графством Прованс — так называется область, что простирается от Роны к границам Италии. Кроме того, после его смерти, его сын, в соответствии с правами матери был торжественно посвящен в короли римским понтификом.

Граф Барселоны, как по причине своей дружбы с королем Англии, так и из-за своей враждебности к графу Сен-Жиль, отправился, как мы говорили, со всей силой подвластных ему людей в поход на Тулузу. Королю Англии, по причине своей ненависти к графу Сен-Жиль, в чьем плену, как говорили, он однажды побывал, и из которого бежал с трудом и не без потери многих своих земель, также помогал со всей силой своего могущества и Гийом, по прозвищу Треншевель (Trencheveil), муж знатный и могущественный, сеньор нескольких городов и многочисленных замков. Граф Сен-Жиль очень испугался нашествия столь огромной армии и стал умолять о помощи короля Франции, который был братом его жены и приходился дядей его детям. Воспламенившись рвением защитить племянников, король спешно прибыл в Тулузу с войском настолько большим, насколько он смог собрать. Когда об этом стало известно королю Англии, он воздержался от осады города из уважения к королевской персоне, находившейся в нем, и использовал свое войско, чтобы разорить провинцию и разграбить ее крепости. Он отвоевал город Кагор, который ранее был захвачен неприятелем, а также многочисленные замки в его окрестностях, одновременно он взял и разграбил много других. После того, когда Вильгельм Треншевель вернул себе владение замками, которые ранее, благодаря удаче войны, попали в руки графа Сен-Жиль, король вернулся в Нормандию.

Глава 11.

Об ужасном убийстве Гийома Треншевеля и о том, как оно было отомщено.

Но раз уж здесь было случайно упомянуто имя Гийома Треншевеля, то мне надо не упустить случая рассказать об обстоятельстве, которое позже, из-за людской злобы, обратило против него его же людей, и показало, как самый обыденный случай может привести к оскорблению, которое может громко потребовать искупления, и о том как из всего этого может проистечь наиужаснейшее отмщение. События эти еще свежи в моей памяти, настолько, насколько я смог удостоверится в их правдивости из многочисленных и надежных известий. Человек этот, отмеченный величием и благородством в ряду других благородных людей, в то время, то есть, после похода на Тулузу, в котором он участвовал, мирно правил своими землями, которые были надежно защищены со всех сторон, но все же оказался вынужденным оказать помощь своему племяннику, терпевшего в ту пору урон от врага. Выступив сначала, со значительными силами, сам, он приказал оставшейся части своего войска следовать за собой. Большое число молодежи, опытной в военном деле и бодрой духом, выступило из подвластных ему городов Безье и Каркассона и присоединилось к походу. Случилось так, что некий человек из Безье, полагаясь на многочисленность своих спутников, грубо оскорбил одного не очень значительного рыцаря, забрав у того его боевого коня и нагрузил его на переходе своим багажом. Рыцарь, поддержанный всеми всадниками, выступил с жалобой в присутствии полководца, по поводу своего оскорбления, которое хотя и не нанесло ему большого материального убытка, но нанесло большой урон его чести. Полководец, стараясь успокоить рыцарей, которые твердо заявили, что немедленно покинут войско, если люди из Безье будет награждены безнаказанностью своих сограждан, выдал обидчика на волю его обвинителя, который наложил на него обычное, но позорное наказание, уволив его из армии и лишив его чести до конца его дней.

На это жители Безье взбесились до неистовства, так как полагали, что малейшее бесчестие одного из них позорит их всех: поэтому, все они стали со скорбью умолять своего сеньора, по возвращении из похода, смыть пятно опалы со своего ленного и преданного города какими-нибудь почетными и действенными мерами. Тот, намереваясь оказать это одолжение, любезно и снисходительно отвечал, что с готовностью исправит то, что было сделано из необходимости удовлетворить рыцарей и торжественно обещал, что в назначенный день он удовлетворит своих заслуженных горожан, согласно их желаниям. Приняв это обещание, они на время оставались спокойными. В назначенный день их сеньор, как и обещал, приехал вместе со своими друзьями и благородными вассалами, и в кафедральном соборе стал ждать прихода горожан, которым он собирался дать удовлетворение в присутствии епископа. Те, ловко скрывая свой гнев и пряча доспехи и кинжалы под своими одеждами, вошли в собор. Человек, который нанес оскорбление и получил заслуженное наказание, выступил вперед и воскликнул: "Посмотри на меня, несчастного и уже оставившего позади жизнь, волею судеб вынужденного доживать свой век в позоре, и соизволь, господин мой, если тебе угодно, сказать — желаешь ли ты пересмотреть мой приговор, чтобы я мог еще чего-то желать и был бы способен жить". На это его сеньор мягко и снисходительно ответил: "Я готов, как и обещал, придерживаться своего решения и дать тебе воздаяние, которое назначат собравшиеся здесь нобли и горожане". На это обвиняемый возразил: "Речь твоя будет более правильной, если ты скажешь, что дашь мне компенсацию за тот позор, что я испытал, и окажешь мне какие-нибудь почести, но раз ты не можешь вернуть мне честь таким же образом, каким ты навлек на меня позор, то я могу искупить свое бесчестие только твоей кровью". Как только он произнес эти слова, самые отпетые из горожан обнажили свои спрятанные кинжалы, и напали, и зарезали своего непосредственного сеньора, вместе с его друзьями и ноблями, прямо перед священным алтарем. Тщетно епископ пытался, сам едва не погибнув, помешать осуществлению этого жестокого убийства.

Когда это неслыханное и мерзкое дело стало известно окрестным людям, то исполнившись отвращением к содеянному, они призвали заслуженное возмездие на зачинщиков этого адского заговора, и соседние принцы, полагая, что они послужат Богу тем, что уничтожат этих упрямцев, приготовились совместно совершить расправу над преступниками. Виновники этого преступления доверились крепости своего города, тщательно ими самими укрепленного настолько, насколько это было в их власти. Также и римский понтифик, узнав об этом зверском попрании закона, немедленно обрушил на головы преступников оружие духовного проклятия, а король Арагона, вместе с другими принцами, тот час же приступил к осаде проклятого города. Но когда осада длилась уже какое-то время, и трудность овладения городом стала казаться осаждающим почти непреодолимой, как по причине самого его местоположения, так и из-за решительного поведения осажденных, то они, утомленные долгим сроком осады,