Беседа с папским легатом, диалог с иудеем, и другие сочинения - Иоанн Кантакузин Страница 43

себя не привнесшую, а истиной — опять-таки Пресвятую Богородицу Марию. Означает же это следующее. По природе ни одна из тварей не является истиной, помимо Бога, хотя по мере причастности к Истине в собственном смысле слова[100] они тоже и называются, и являются истинными — имеются в виду ангелы и возвысившиеся над земным люди. А Богородицу Марию этот божественный пророк называет истиной как неизмеримо лучшую всякого произведения человеческой природы, как истинного и совершенного человека, больше всех причастившегося Сущей Истине, т. е. Богу.

Эллины определяли человека по-разному, лучше же всех те, кто называли его словесным, смертным, уму и художествам причастным животным. Но и это определение человека не кажется мне совершенным. Поистине совершенным называется ведь то, что ни недостаточествует, ни избыточествует. А для Пречистой это определение мне кажется недостаточным. Но поскольку Бог, создавая все, сказал: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию» (Быт. 1,26), — люди нашего образа мыслей называют совершенным такого человека, который сохранил, насколько возможно, целым то, что у него «по образу» и «по подобию»; и как больше всех людей от века это сохранившую и больше всех ангелов, как говорится, и людей причастившуюся Самой-по-себе-истины,[101] истиной и называется, и является Богородица Мария. Потому пророк и использовал ведь эти слова: «Милость и истина встретились», — значит, сошлись, соединились.

То же самое пророк выражает и далее, говоря: «Правда и мир облобызались» (Пс. 84,11), называя правдой опять же Христа как самою ею по природе единственно и являющегося, о чем уже было сказано, когда речь шла об истине, миром же — Богородицу. Ведь единственная Она стала ходатаицей за нас о немятежном и прочнейшем мире, единственная родив Упразднившего вражду и тем самым разрушив существовавшую между людьми и Богом преграду — посредством родившегося у Нее Бога-Слова (ср.: Еф. 2,14-16). «Облобызались» же он сказал по причине преизбытка любви Ее и Бога друг к другу.

Смотри же, как удивительно согласуется одно с другим все, сказанное ранее и следующее далее, ибо он продолжает: «Истина от земли воссияла, и правда с неба выглянула» (Пс. 84,12). «От земли» — значит, от людей, от Иоакима и Анны, — произросла, говорит он, как цветок, Богородица, питательница нашей жизни, т. е. Христа; «правдой» же он называет Бога-Слово, по несказанной милости преклонившего небеса и нисколько не погнушавшегося снизойти до наших пределов, совершенно соединившегося с родившейся у Иоакима и Анны Богородицей Марией неизреченным и сверхъестественным соединением и ставшего плотью от Ее святой и пречистой крови и сделавшегося совершенным человеком, не переставая быть совершенным Богом, как об этом и провозвестили все от века говорившие с Божией помощью пророки и как засвидетельствовал Сам Бог-Отец.

«Господь, — говорит он далее, — даст благо», что означает: Отец Господа даст ради нашего спасения Своего Сына, Каковой и именуется и «Благо», и «Правда», и «Святыня», и «Избавление», — «и земля наша даст плод свой» (Пс. 84,13), т. е. от Иоакима и Анны возросшая «земля» даст свой бессемейный плод — родившегося от нее Бога-Слово, истинного, как говорится, и так и так — и в Своем Божественном качестве, и в человеческом.

Обрати внимание и на то, как он завершает псалом. Побогословствовав и миновав тему неизреченного воплощения Бога-Слова, он затем показывает, источником и причиной скольких и каковых благ оно явилось для нас. В маленьком изречении: «Правда пойдет перед Ним» (Пс. 84,14), он все добро собрал, ничего свойственного Божией правде вовне не оставив.

«...и поставит на путь стопы Свои» (Пс. 84,14). Поскольку Христос назвал Себя «путем», не менее является «путем» и Евангелие, «и истиной и жизнью» (Ин. 14,6), ибо этим путем мы приходим к Богу-Отцу, а не с помощью ангела или какого-либо человека. Поэтому он сказал «поставит на путь стопы Свои». Ведь если кто-нибудь, путешествуя, заблудится, то, конечно же, не придет туда, куда шел; шествующий же этим путем спасается; а кто, заблуждаясь, отпадает вовне, погибает.

Еще и на то обрати внимание, насколько в этом славном Рождестве все было чудесным и Божественным. Обращение ангела к Деве со словами: «Радуйся, Благодатная: Господь с тобою» и «Благословенна ты среди жен» — открыло, что Она будет рожать не как ее праматерь Ева в печалях, но в радости и веселии, и показало, что Тот, Кто родится, уничтожит проклятие, ибо благословению и проклятию сочетаться в одном невозможно, равно как и свету с тьмою. Услышав слова, исполненные радости и веселия, и помолившись в себе, Дева сказала: «Се, раба Господня; да будет мне по слову твоему. И отошел от нее ангел» (Лк. 1,38).

Ксен: Если, по твоим, царь, словам, она оказалась непраздной от упомянутой тобой силы прежде, чем с ней сошелся Иосиф, тогда уж лучше было бы, если бы эта радостная весть о Рождестве случилась прежде обручения, нежели после него, пока она была еще в храме.

Император: Не вовсе бессмысленным кажется мне это непонимание, но имеющим некоторый смысл. Ведь и ее названный муж Иосиф прежде тебя затруднялся это понять. Видя, что она забеременела, и зная, что он совершенно не прикасался к ней, осознавая и то, что она преизобилует скромностью и достоинством и что все домашние относятся к ней с подобающей почтительностью, исключающей всякие сомнения в ее добродетелях, он был со всех сторон раним недоумением и не знал, что делать, и словно погружался в некую бездонную пучину от такой беспомощности. И если бы Божественный ангел, явившись, не разогнал этот душевный мрак и волнение словами: «Не бойся, Иосиф, ибо родившееся в ней есть от Святого Духа. Родит же Сына, и наречешь имя Ему: Иисус; ибо Он спасет людей Своих от грехов их» (ср.: Мф. 1,20-21), — он дошел бы и до более опасного состояния. Отсюда ясно, что у Иосифа были те же мысли, что у тебя.

Причина же того, что она зачала в доме Иосифа, а не в храме, такова. Если даже живя у Иосифа и пребывая, значит, с его домашними — я имею в виду его сыновей, дочерей и слуг — и таким количеством глаз наблюдаемая, Она была им подозреваема, то чего бы только не выдумали про нее желающие Ее оболгать, как не побили бы Ее камнями, обвинив в грехе блуда, если бы Она забеременела в храме, где жила в полном уединении, где не было людей? А так, видя ее забеременевшей, родившей и кормящей, никто не оказывался во власти неподобающих мыслей, считая Младенца