Джон Мильтон - Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец Страница 44

КНИГА ВОСЬМАЯ

Адам вопрошает о движениях тел небесных и получает неопределенный ответ наряду с советом заниматься предметами, более доступными человеческому познаванию. Адам соглашается с этим и, стремясь подолее удержать Рафаила, рассказывает ему все, что помнит от мига собственного сотворения, о своем перенесении в Рай, беседе с Богом, одиночестве, встрече с Евой и союзе с нею. Рассуждения Адама о данном предмете с Ангелом, который вновь остерегает его и удаляется.

Умолкнул Ангел, но волшебный звукЕго речей как бы не затихалВ ушах Адама; недвижимо онВнимал ему и, словно ото снаОчнувшись, благодарно произнес:

«— Какой признательностью возмещу,Чем отплачу, небесный летописец,За то, что знанья жажду утолилТы щедро; удостоив снизойти,Как некий друг поведал о вещах,Которых мне иначе не постичь.С восторгом, с изумлением словамТвоим внимая, должную хвалуВоздал я Высочайшему Творцу,Но кое-что неясно для меня;Лишь ты сомненья в силах разрешить.Когда гляжу я на прекрасный храмВселенной, созерцаю небосводИ Землю, их размер соотношу,Мне точкой представляется Земля,Песчинкой, атомом, в сравненье с твердью,С исчисленными звездами; они,Сдается, пробегают по кругамБезмерные пространства (я сужуОб этом, исходя из быстротыВращенья ежесуточного звездИ дальности от нас) лишь для того,Чтоб днем и ночью слать на Землю светИ темную пылинку озарять,А в остальном рои небесных телОгромных — бесполезны. Я дивлюсь:Как мудро-бережливая моглаПрирода беспричинно допуститьТакую расточительность, создавСтоль много благороднейших светил,Преследуя единственную цель,И по орбитам разным предписатьИм вечное движенье, день за днемВозобновляемое, а ЗемляНедвижная, которая легкоВращалась бы по круговой стезе,Гораздо меньшей, вправе без трудаТеплом и светом пользоваться, данью,Летящей к ней из глубины пространствБезмерных, с несказанной быстротой,Не выразимой никаким числом!»

Так молвил Пращур наш; его чертыРаздумчивость являли о вещахВысоких, странных. Ева, в сторонеОт них сидевшая, приметив это,Величественно-скромно подняласьИ отошла с изяществом таким,Что каждый бы невольно пожелалЕе присутствия. Она к цветам,К деревьям плодоносным отошла,Дабы взглянуть, как завязи плодовИ почки развиваются; рослиОни живее под ее рукойИ распускались ярче и пышней,Когда Праматерь приближалась к ним.Нет, Ева удалилась не затем,Что скучен ей, иль вовсе чужд предметБеседы, или слишком затрудненДля разуменья женского. О нет!Блаженство это Ева береглаДо времени, когда наединеЕй обо всем поведает супруг.Архангелу она предпочиталаРассказчиком — Адама, чтоб емуПодробные вопросы задавать,Предчувствуя, что разговор не разОн отступленьем ласковым прерветИ в нежностях супружеских решитСомненья важные; его устаОтнюдь не красноречием однимПленяли Еву. Где найдешь теперьЧету подобную, такой союзВзаимоуваженья и любви!Богоподобная, она в садуСтупала; как царицу, провожалЕе повсюду праздничный кортежПрелестных граций, мечущих окрестЖеланья стрелы, в каждом пробудивПотребность видеть Еву непрестанно.Адамовым сомненьям РафаилПо-дружески терпимо отвечал:

«— Твою пытливость я не осужу.Как письмена Господни — пред тобойОткрыто небо, чтобы ты читал,Дивясь деяньям Божьим; временаУчился годовые различать,Часы и годы, месяцы и дни.Для этого познанья все равно:Земля вращается иль небосвод, —Счисленья были бы твои верны.Великий Зодчий остальное скрылОт Ангелов и от людей навекИ не поверил тайны никому,Да не допытываются о нейСоздания, которым подобаетЛишь восхищаться детищем Творца.Все мирозданье предоставил ОнЛюбителям догадок, может быть,Над ними посмеяться возжелав,Над жалким суемудрием мужейУченых, над бесплодною тщетойИх мнений будущих, когда ониИсчислят звезды, создавать начнутМодели умозрительных небесИ множество придумывать систем,Одну другой сменяя, им стремясьПравдоподобность мнимую придать,Согласовав с движением светил;Сплетеньем концентрических круговИ эксцентрических — расчертят сферуИ, циклов, эпициклов навертев,Орбиты уместят внутри орбит.Предсказываю это, исходяИз твоего сужденья; род людскойИм будет руководствоваться впредь.Уверен ты, что светлые телаЗначительные не должны служитьПланетам незначительным и светНе излучающим; что небесаСвершают зря свой повседневный бег,Земле же неподвижной перевесВо всем достался. Рассуди сперва:Ведь сами по себе размер и блескЕще не составляют превосходства.Хотя, в сравненье с небом, и темна,Мала Земля, но может содержатьГораздо больше важных совершенств,Чем Солнце, что сияло бы вотще,Когда бы свет, не надобный емуИ бесполезный, не струился внизИ Землю тучную не озарял;Лишь прикасаясь к ней, бесплодный лучПриобретает силу; и вдобавокСветила эти служат не Земле,Но Человеку — жителю ее.Объем небес огромный да гласитО славе Господа, что созидалПространно так, чья протянулась вервьСтоль далеко,[322] чтоб Человек не счелВсе Мироздание своим жилищем,И — обитатель крохотной частицыВселенной уловил бы, что собойПросторов не заполнит мировых,Чье назначенье знает лишь Господь.Его всесилье — в быстроте познайКругов несметных этих; веществуОн скорость молнийную сообщил,Почти духовную. Не мыслишь ты,Что не проворен я, с утра успевОт Божьего Чертога прилететьВ Эдем еще до полдня, пересекПространство, для которого нельзяОбозначений численных найти.Я так сужу, вращенье допустивНебес, дабы ничтожность уяснитьПричин, что наклоняют разум твойК сомненьям; но не стану утверждатьДействительность — вращенья самого,Хоть явью кажется оно тебе —Земному наблюдателю. ТворецОт человека скрыл Свои путиИ небо от Земли Он отдалил,Дабы самонадеянность людейВ предметах высочайших, для умаЛюдского недоступных, потеряласьИ не выгадывала б ничего.Что, если Солнце в центре мировомНаходится, а сонмы прочих звезд,Двум силам притяженья подчиняясь, —От Солнца исходящей и от нихСамих, — окрест него, за кругом кругОписывают? Их неровный бегЯвляют нам наглядно шесть планет;[323]То книзу движутся они, то вверх,Скрываются, плывут вперед, назадИ останавливаются порой.Что, ежели седьмою в их рядуПланетой состоит Земля? На видНедвижная, троякое онаДвиженье, незаметно для себя,Свершает?[324] Или это припишиТы некоторым сферам,[325] в небесахВращающимся противоположно,Пересекая вкось пути свои;Иль Солнце от его труда избавьИ это суточное колесо,Надзвездный и незримый ходкий ромб,[326]Возможно — движитель ночей и дней,В его вращении останови.Во всех догадках этих — нет нужды,Коль движется Земля навстречу дню,Катясь к Востоку, и вступает в ночьПротивоставшей Солнцу полусферой,Когда другая — в озаренье дня.Что, если сквозь прозрачный воздух льетЛуне — Земля свой отраженный блескИ светится дневной звездою там,Как по ночам Луна сияет здесь,Взаимно услужая? На Луне,Возможно, есть материки, поляИ обитатели; на ней видныНеправильные пятна, облакамПодобные; из облаков дожди,Быть может, падают, производяВ размягшей почве разные плодыКому-нибудь на пищу. Может быть,Ты обнаружишь в глубине пространствИные солнца, в окруженье лун,Мужские посылающих лучиИ женские; великие два полаОдушевляют мировой простор,И не исключено, что населяютСоздания живые все миры.То, что в Природе столь большой объемБезжизненен, пустынен, одинокИ у него другой задачи нет,Как только от громадных этих сферБезлюдных искры света уделятьДалекой, обитаемой Земле,Которая обратно, в свой черед,Им посылает обретенный свет, —Подобная гипотеза весьмаГадательна. Но так или не так,Устроен мир; и Солнце ли царитНа небе, над Землею восходя,Восходит ли над Солнцем шар земной;Вступает ли на пламенный свой путьС Востока Солнце иль Земля неслышноИ медленно от Запада скользитИ, почивая на своей оси,Тебя уносит плавно, заодноСо всею атмосферой, — не томисьВ разгадыванье сокровенных тайн,Их Богу предоставь; Ему служиБлагоговейно; да изволит ОнСвоими тварями располагатьПо месту пребыванья их. ВкушайБлаженство, уделенное Творцом,Эдемом наслаждайся и женойТвоей прекрасной. Слишком далекиПросторы неба, дабы ведал ты,Что там свершается. Итак, пребудьСмиренномудрым: думай о себе,О бытии своем; оставь мечтыНесбыточные о других мирах,О тех, кто там живет, о их судьбеИ совершенстве. УдовлетворисьДозволенным познаньем о ЗемлеИ даже о высоких Небесах,Которое тебе сообщено!»

В сомненьях просветлясь, Адам сказал:«— Небесный чистый Разум, ясный Дух!Ты в полной мере удовлетворилМеня, освободил от смутных думИ указал дорогу бытияЛегчайшую, мне преподав урокСмиренья, научил не отравлятьТревожным суемудрием — усладБлаженной жизни, от которой БогЗаботы и волненья удалил,Им повелев не приближаться к нам,Доколе сами их не привлечемМечтаньями пустыми и тщетойИзлишних знаний. Суетная мысль,Неукрощенное воображеньеК заносчивости склонны, и тогдаПлутают в лабиринте, без конца,Пока их некто не остережет,И опыт жизненный не вразумит,Что мудрость вовсе не заключенаВ глубоком понимании вещейТуманных, отвлеченных и от насДалеких, но в познании того,Что повседневно видим пред собой,Все остальное — суета сует,Дым, сумасбродство дерзкое; от нихНевежество родится, темнота,Незрелость рассуждений о делахНаиближайших, важных и туманБлужданий безысходных. НизойдемС высот, в скромнейший пустимся полетИ о предметах будем говоритьПодручных. Может статься, обращусьК тебе с вопросами; на них ты дашь,Коль не сочтешь излишними, ответС терпеньем, — я надеюсь, — добротойИ снисхожденьем, свойственным тебе!О том, что до меня произошло,Поведал ты, и, в свой черед, внемлиРассказу моему; возможно, онТебе безвестен. День еще велик.Ты видишь, — я хитрю, чтоб задержатьТвое отбытье повестью моей,Что надо было бы нелепым счесть,Когда б рассказом я не полагалОтветы вызвать снова. Близ тебя,Сдается, — я на Небе, и словаТвои мне слаще пальмовых плодов,Когда мы жаждем, завершив труды,И алчем; сладостны они на вкус,Но приедаются. Твоя же речьБожественной питает благодатью,Не пресыщая душу никогда».

И с кротостью небесной РафаилОтветил: «— Сладкогласья и твоиУста не лишены; красноречивИ твой язык, о Праотец людей!Тебя Всевышний щедро одарилДуховно и телесно, ибо тыПрекрасное подобие Творца.Безмолвствуешь ли ты иль говоришь,Движенья и слова твои полныБлагопристойности и красоты.На Небе — сослужителя земногоВ тебе мы видим и в твою судьбуВникаем, ибо зрим, сколь Бог почтилТебя, на Человеке утвердивСвою равновеликую любовь.Итак, рассказывай. Я в День ШестойКак раз отсутствовал; мне довелосьКвадратный, целокупный легионСопровождать в нелегкий, мрачный путьК вратам Геенны и (таков приказ)Охранные установить посты,Чтоб ни один лазутчик или врагНе выручился, чтоб творящий Бог,Помехой дерзновенной раздражен,Творенье с разрушеньем не смешал,Конечно, Божьей воле вопреки,Они бы не решились на побег,Но Бог послал нас как Владычный ЦарьСамодержавный, приучая насНемедленно приказы выполнять.Мы запертыми страшные вратаИ крепко загражденными нашли,Услышали, еще издалека,За ними шум — не хоровой распев,Не развеселый пляс, но вопли мукИ яростного бешенства рычанье.С великой радостью вернулись мыВ Обитель Света, как приказ гласил,До вечера Субботнего. Но ждуТвоих речей, дабы внимать с отрадойНе меньшею, чем ты моим внимал!»

Богоподобной Силе Пращур нашОтветил: «— Человеку мудреноПоведать о начале бытияЛюдского. Кто же помнит о своемВозникновенье? Но желая длитьС тобой беседу, я рассказ начну.Сперва, как бы очнувшись ото снаГлубокого, простертым на травеИ на цветах себя я осознал,В душистой, бальзамической росе,Что под влияньем солнечных лучей,Впивающих летучий, влажный пар,Просохла вскоре. Удивленный взорВозвел я, созерцая небосводОбширный, а затем, как бы стремясьК нему, наитьем внутренним влеком,Встал на ноги и увидал вокругХолмы, долины, сень тенистых рощ,Поляны солнечные и ручьевРокочущих теченье; и вездеЖивые твари двигались, брели,Порхали; птицы пели средь ветвей.Природа улыбалась. БлаговоньемИ счастьем сердце полнилось мое.Потом себя исследовать я стал,За членом — член; то я бежал, то шел,И гибкие повиновались мнеВсе части тела. Кто же я таков,Откуда взялся? — этого не знал.Пытаюсь молвить — и заговорил;Всему, что пред глазами, мой языкПослушный нарекает имена.«— Ты, Солнце! — я вскричал. — Прекрасный свет!Ты, ярко освещенная Земля,Цветущая и радостная! Вы,Холмы и долы, реки и леса!Вы, дивные, живые существа,Движеньем одаренные! Молю,Скажите, если видеть довелось,Как я возник и очутился здесь?Не сам собою — значит, сотворенСоздателем великим, всемогущимИ благостным. Скажите — как ТворцаПознать и благодарно восхвалитьТого, кто дал мне жизнь, движенья дарИ счастье, ощущаемое мной,Безмерно большее, чем я могуУразуметь и выразить в словах!»Взывая так, от места, где вдохнулВпервые воздух, где впервые блескПленительный в мои глаза проник,Я уходил неведомо куда.Ответа не было. В тени приселЯ на бугор дерновый, весь в цветах,И призадумался, и сладкий сонСморил меня впервые. Нежный гнетМои все чувства дремные сковал,Их не тревожа. Мнилось, что опятьЯ в состоянье прежнее вернусь,В небытие, что обращусь в ничто.Вдруг сонное Виденье подступилоКо мне, остановившись в головах,Своим присутствием едва внушив,Что я еще живу и существую.И дивноликий Некто возгласил,Приблизившись: «— Твоя обитель ждет,Адам, тебя. Встань, первый Человек,Встань, Праотец бесчисленных людей!Меня ты звал — Я здесь, дабы ввестиТебя в жилье твое, в блаженный сад!»Сказал, и, за руку меня подняв,Над водами и долами, стопойНе прикасаясь к почве, заскользилПо воздуху, и наконец, возвелНа верх горы лесистой, что былаОбширным плоскогорием округлымУвенчана, со множеством деревРоскошных, меж которыми вилисьТропинки и манили тенью кущи.Все виденное мною до сих порУже не столь прекрасным я почел,С чудесной этой местностью сравнив.Деревья были все отягченыПлодами дивными; они мой взорПрельщали и желание вкуситьВнушали алчное. Но в этот мигПроснулся я, увидев наявуМой воплощенный сон. Скитаться вновьЯ стал бы наугад, но меж стволовЯвился Тот, кто ввел меня сюда:Воистину явилось Божество!В благоговейной радости и страхеПокорно я припал к Его стопам.Подняв меня, Он кротко произнес:«— Я Тот, кого ты ищешь; Я — ТворецВсего, что видишь ты вверху, внизуИ вкруг себя. Прекрасный этот РайДарю тебе, своим его считай,Храни, возделывай, и от плодовЛюбого древа, что растет в саду,Ты невозбранно, с легкою душой,[327]Вкушай, неурожая не боясь.Но Древа, чье воздействие даетПознание Добра и Зла, — не тронь!Как послушанья твоего залогИ верности велениям Моим,Я посредине сада поместилЕго, близ Древа Жизни. БерегисьПлода Познанья! Берегись дурныхПоследствий горьких! Помни: если тыВкусишь, единый преступив запретИ согрешив, то с этого же дняНеумолимо должен умереть.Ты смертным будешь, навсегда лишасьБлаженства, и отсюда в мир заботИ скорби изгнан!» Грозно Он изрекЗапрет, что до сих пор звучит в ушахТак страшно, хоть его не преступатьИль преступить — зависит от меня.Но вскоре прояснился дивный лик,И Некто милостиво продолжал:«— Не только сад — всю Землю я тебеДарую и потомству твоему.Владейте, как хозяева, ЗемлейИ всякой тварью, что живет на ней,В морях и в небе: зверем, рыбой, птицей.Во знаменье сего, гляди, Адам!Вот птица всякая и всякий зверьПо их породам, созванные Мной,Дабы ты имя каждому нарек,Они же — подданство тебе своеС покорностью смиренной изъявят.О рыбах точно так же разумей;[328]Они покинуть водяной приютИ влажную стихию заменить,Равно как воздухом земным дышать,Не могут!» И пока Он изрекал,Попарно твари близились ко мне;Животные, колена преклонив,Ласкались, птицы же — снижая лёт.По мере приближенья именаЯ им давал и постигал их свойства,Внезапно Всемогущим вразумлен.Но между этих тварей не нашелТой, чье отсутствие меня весьмаТревожило, и я тогда дерзнулНебесное Виденье вопросить:«— Как назову Тебя? Ты выше всехТворений этих, выше ЧеловекаИ наисовершеннейших существ,Любые превышая имена!Какое обожание воздамТебе, Кто создал мир и столько благ,Мне уделенных щедрою рукойДля процветанья моего, ТобойПриуготованного? Но нигдеНе вижу — с кем блаженство разделю!Возможно ль обособленно вкушатьОтраду, наслаждаться одномуДарами всеми и счастливым быть?»Так дерзко вопрошал я. Светлый ДухС улыбкой, от которой он ясней,Казалось, просветлел, в ответ сказал:«— Но что ты одиночеством зовешь?Земля и воздух разве не полныЖивыми тварями и ты не властенПризвать созданья эти, приказавТебя увеселять своей игрой?Ты их повадки знаешь, языки;Есть разум и у них, восприниматьСпособный не презренно и судить.Вот с ними и общайся, ими правь;Твое обширно царство!» Так вещалВладыка Мирозданья; мнилось, ОнПовелевал, но я Его молилО дозволении продолжить речь,С покорством надлежащим возразив:

«— О мощь Небесная! Не оскорбисьМоею речью! Милость, мой Творец,Ей окажи! Не ты ль меня назвалНаместником и образом Твоим,Поставив, по сравнению со мной,Намного ниже тварей остальных?Возможно ли общение существСтоль разных и какой в нем будет лад,Какое наслажденье? Ведь оноБывает лишь взаимным, пополамДелясь меж тем, кто дал и кто обрел,В неравенстве, когда один — силен,Подтянут, а другой — опущен, слаб.Согласие непрочно; докучатОни друг другу вскоре. Я ищуОбщения, где я делить бы могДуховные утехи; в этом — зверьНе соучастник мне; ведь жизнь милаСозданиям подобным, например,Со львицей — льву; Ты мудро сочеталПопарно их. Но трудно подружитьСо зверем птицу и с пернатым рыбу,А с обезьяной не сойдется бык;Но в равную вступить с животным связьВсех менее способен Человек!»Безгневно Всемогущий отвечал:«— Приятнейшей и высшей из утех,Как вижу Я, считаешь ты, Адам,Избранье друга жизни; смаковатьУслады в одиночку, находясьХотя бы в средоточии услад,Не хочешь ты. Но что же обо МнеТы думаешь? Вполне ли Я блажен?Ведь Я во всей Вселенной одинокИзвечно и не ведаю нигдеПодобного и — менее всего —Мне равного. Но с кем же Я могу,Помимо тварей, сотворенных Мной,Общаться; ведь они намного нижеТворца, безмерно дальше отстоят,Чем от тебя все прочие созданья!»

Он смолк; смиренно я промолвил вновь:«— Всевышний! Вечные Твои пути,Их высоту и глубину постичьНе в силах человеческая мысль.Ты совершенен Сам в Себе, и нетВ Тебе изъяна. Человек не такУстроен; совершенствуется онЛишь постепенно, ищет посемуПодобного себе; в общенье с нимСтремясь поддержку слабости своей,Участье, утешенье почерпнуть.Тебе не надобно преумножаться,Ты бесконечен и, хотя Един,Все числа заключаешь, но числоЯвляет в человеке недочетЕго природы. Должен ЧеловекПодобных от подобного рождать,Свой образ множа, в особи однойНесовершенный, для чего любовьВзаимная и нежная приязньНужны. Ты в одинокости ТвоейТаинственной сообщество найтиДостойней, совершенной, чем Ты Сам,Не можешь и общенья искониНе ищешь; но Ты собственную тварьВозвысить в силах, если б возжелалОбщаться с нею и вступить в союз,Обожествив ее. Мне ж не даноПоднять к общенью эти существаСклоненные и с ними разделятьЗабавы!» Так я смело говорил,С дозволенной свободой, что былаБлагоприятно принята, и ГолосБожественный приветливо сказал:«— С приятностью тебя, до этих пор,Изволил Я испытывать, Адам!Не только тварей, названных тобойПо именам, Я вижу, ты постиг,Но и себя, свободный дух явив,И образ Мой, скотам, лишенным речи,Не уделенный. Потому ониНе годны для общения. Ты прав,Его отвергнув: думай так всегда.Я прежде твоего сужденья знал,Что одиноким Человеку бытьНехорошо; не этих Я созданий,Которых видишь ты, определилВ наперсники тебе; я их привелДля испытания, дабы узнать,Что подобающим считаешь ты.Но существо, которое теперьЯ приведу, тебя обворожит;Оно — твой образ, истинную в немТы обретешь опору, самогоСебя второго, всех желаний цельИ сердца воплощенную мечту!»Не то Он смолк, не то я пересталВоспринимать: моя земная сутьВеличием подавлена былаНебесным; слишком силы я напрягВ беседе выспренной и, ослеплен,Изнеможден безмерной высотойЗатронутых вопросов, что едваУму доступны, опустился наземь,Ища во сне восстановленья сил.Природа помогла мне, и глазаМои сомкнулись; но духовный взорОткрытым оставался и тайникВоображенья бодрствовал во сне.В оцепененье, — мнилось, — я узрелСебя лежащим. Лучезарный ликТворца, что мне являлся наяву,Склонился надо мной. Мой левый бокВсевышний отворил,[329] извлек ребро,Согретое сердечной теплотойИ свежей кровью, что питает жизнь.Мгновенно плотью рана зарослаГлубокая, всецело исцелясь.Он стал ребро перстами формовать,И вышло из Его творящих рукСоздание, по виду — Человек,Но пола женского и красотыСтоль сладостной, что всё, до сей порыПрекраснейшее, виденное мной,Померкло или воплотилось в ней,В ее очах, обдавших сердце мнеОтрадою, неведомой досель.Она одушевила целый мирЛюбовью и пленительностью нежнойИ вмиг меня покинула во тьме.Я, пробудясь, хотел ее найтиИль над потерей вечно слезы лить,Отрекшись ото всех других утех,И впал уже в отчаянье, но вдругЕе вблизи увидел наяву,Какой она явилась мне во сне, —Украшенную всем, что расточитьМогли Земля и Небо, одаривПригожестью, рождающей любовь;Ведомая невидимым Творцом,Навстречу шла; указывал ей путьНебесный Голос, наставленья давЗаранее о таинствах святыхСупружества. Дышала волшебствомЕе походка; небеса в очахСияли; благородства и любвиДвиженье было каждое полно.Я не сдержал восторга и вскричал:«— Мои мечты превысил дивный дар.Сдержал Ты слово, милостивый, щедрыйТворец, Податель благ и совершенств!Но это лучший изо всех даров,Что ты не поскупился мне вручить,Кость от моих костей, от плоти плоть.Себя в ней вижу; имя ей — жена,От мужа взятая; вот почемуОн мать свою забудет и отца,Прилепится к жене, и станут обаЕдиной плотью, сердцем и душой!»

Она вняла, и хоть ее влеклаДесница Божья, но девичья скромность,Достоинства сознанье, чистотаНевинности: все то, что надлежитИскательно лелеять, ублажать;Сокровища любви, что никомуИначе не даются и себяНе предлагают, но, наоборот,Лишь уклоняются, что их милейИ вожделенней делает, — короче,Сама Природа, чуждая вполнеГреховных дум, заговорила в нейИ побудила обратиться вспять.Я поспешил вослед; она, склонясьНа доводы мои, постигнув долг,Величественно покорилась мне.Ее, зардевшуюся, как заря,Повел я в кущу брачную; влияньеБлагоприятное дарили намВсе небеса и сочетанья звездСчастливые; земля и цепь холмовНас поздравляли; птичий хор гремел,Возвеселясь; шептались ветеркиПрохладные и нежные в лесах,Нас обдавали с каждым взмахом крылДыханьем пряным, свеянным с кустовБлагоуханных, осыпая насОхапками душистых роз, покаНочной певун влюбленный не запелВенчальный гимн, взойти поторопивЗвезду вечернюю и над холмомСветильник свадебный для нас возжечь.

Я все поведал о моей судьбе,Довел рассказ до высшей полнотыЗемного счастья, изо всех блаженствНаисладчайшего. Я, признаюсь,И в прочих благах радость нахожу,Но ими пользуюсь я или нет, —Особо не волнуюсь, не горюАлчбой неутолимой; речь идетО наслаждениях, что обоняньеНам доставляет, зрение и вкус, —Цветы, плоды, растенья, щебет птиц,Прогулки. Но совсем иное здесь!Гляжу ли, прикасаюсь ли — восторгМеня охватывает! Здесь впервойНеодолимую познал я страстьИ содроганье странное. ВсегдаЯ был сильнее всех других усладИ выше, но пред властью красоты,Пред этим всемогуществом я слаб.Ошиблась ли Природа, сохранивЧастицу уязвимую во мне,Бессильную пред этим волшебством?Не больше ли, чем надо, извлеклаИз бока моего, дабы женуС великим изобильем, не скупясь,Телесным совершенством одарить,Духовной безупречности не дав?Я понимаю, что, превосходяМеня намного внешней красотой,Она, по назначению ПриродыИсконному, слабей меня умомИ ниже по способности души.В ней меньше лик Творца, что создал нас,Отображен, и вверенная намНад всякой тварью власть в ее чертахНе столь отчетлива; но каждый раз,Когда я приближаюсь к существуЕе прелестному — я покорен;Такою безупречной предстает,И завершенной, и в сознанье прав,Присущих ей, такою благородной,Что все поступки Евы и словаМне кажутся прекраснее всегоНа свете, — добродетельней, умней!Познанье высшее пред ней молчитУниженно, а мудрость, помрачасьВ беседе с ней, становится в тупик,Подобно глупости. Рассудок, властьЕй услужают, будто искониОна задумана, а не в концеТворения возникла невзначай.В ней, напоследок, избранный приютСвой обрели — величие душиИ благородство, строгим окруживПочтеньем, словно Ангельской охраной!»

Нахмурясь, Ангел молвил: «— Не виниПрироду, что исполнила свой долг;Заботься лучше о твоих делах,Не сомневаясь в мудрости; онаС тобой пребудет, ежели ты самНе отвернешься от нее, придавПредметам, по сужденью твоему,Не слишком ценным, — непомерный вес.Чем восторгаешься? Чем восхищен?Наружностью? Она, сомненья нет,Прекрасна и твоих достойна ласк,Любви, благоговенья, нежных слов,Отнюдь не подчиненья. СопоставьСначала ваши качества, потомОценивай. Порой всего нужнейНам самоуваженье, если мыНа справедливости обоснуемЕго и здравомыслием умерим.Чем лучше ты сумеешь овладетьТаким искусством, тем жена быстрейВ тебе признает своего главуИ мнимые уступят совершенстваДостоинствам правдивым. Ей даныПрельщенья, чтобы нравиться тебе,Величье, чтобы с честью ты любилПодругу, от которой не укрытьМалейший промах твоего рассудка.Но если ты касание телес,Что служит размножению людей,Считаешь величайшим из блаженств,Подумай, ведь с тобою наравнеИм тварь последняя наделенаИ всякий скот, и не было б оноВсеобщим, если б содержалось в немХоть что-нибудь, достойное восторгВ тебе зажечь, и душу подчинить,И плотским вожделеньем взволновать.Все то, что в обществе твоей женыВозвышенным находишь: нежность, умИ человечность — полюби навек.Любя, ты благ, но в страсти нет любвиВозвышенной, что изощряет мысльИ ширит сердце, в разуме гнездясь,И судит здраво. Лестницей служитьЛюбовь способна, по которой тыК любви небесной можешь вознестись,Не погрязая в похоти. ЗатемНет ровни у тебя среди зверей».

Смутясь, Адам сказал: «— Меня влечетНе красота, не сладострастный дарВоспроизводства, разделенный мнойСо всеми тварями (хотя сужуО брачном ложе несравненно выше;Оно благоговение родитВо мне таинственное). Нет, плененЛюбезностью и прелестью живой,Тысячекратно, всякий день и час,Являющих в поступках и речахМоей подруги — нежную любовьИ угожденье ласковое. В нихЕдинство истое воплощено,Согласье мыслей и согласье чувств,Одна душа в различных двух телах:Гармония супружеской четыДля глаз отраднее, чем стройный гимнДля слуха. Но не в рабстве я, поверь!Тебе откроюсь: я не побежден!Явленья и предметы на меняВлияют разно; лучшие из нихОдобрив, я последую тому,Что одобряю; волен мой отбор,И действия вольны. Ты не коришьЛюбовь; ты говоришь — она ведетНа Небо, что она и путь и вождь.Ответь, коли дозволен мой вопрос:Любовь доступна Духам? Если так,То в чем любовь у них воплощена?Во взорах ли, в слиянии лучей,В духовных иль в прямых соединеньях?»

С улыбкою, зардевшись цветом розНебесных, — цветом истинной любви, —Архангел отвечал: «— Довольно знать,Что мы блаженны; без любви же нетБлаженства. Наслаждения твоиТелесные — чисты; ведь сотворенТы чистым; наслаждаемся и мы,Но в большей мере. Не мешают намКонечности, суставы, оболочкиИ прочие преграды. С Духом ДухВ объятиях сливаются быстрей,Чем воздух с воздухом, и чистотаСтремится с чистотой вступить в союз;Частичная не надобна им связь,Соединяющая с плотью плоть,С душою душу. Дольше не могуБеседовать. На Западе ужеЗаходит Солнце за зеленый мыс,[330]За купы изумрудных островов —Жилища Гесперид, и это знакМне возвратиться. Твердым будь, живиБлаженно и люби, но предо всем —Того, кто от любви твоей взыскалПокорности. Блюди Его заветИ берегись, чтоб не затмила страстьРассудка твоего, не привлеклаК деяниям таким, которых самТы по свободной воле не свершишь.Твоя судьба и всех твоих сыновВ руках твоих — и счастье и беда.Небесный клир со мною заодноВозрадуется стойкости твоей.Пребудь же верным: устоять иль пастьЛишь от тебя зависит. ОдаренДуховным совершенством, не ищаПодмоги внешней, отвергай соблазн,Любое наущенье ко греху!»

Сказав, он встал. Последовав за ним,Адам благословил его: «— Ступай,Коль наступил разлуки нашей срок,Небесный гость, божественный гонецТого, чью царственную благодатьЛюблю безмерно! Кротко снизошелТы до меня и ласково! ВсегдаОб этом благодарно помнить стану.К людскому роду милостивым будьВовеки и почаще приходи!»

Простившись, Ангел к Небесам взлетелИз тени, и под кров ушел Адам.

КНИГА ДЕВЯТАЯ