Беседа с папским легатом, диалог с иудеем, и другие сочинения - Иоанн Кантакузин Страница 7

с иудеем, бывает, соседствует со «словами» против мусульман. Так, в Vatopedi 346, с которой мне удалось познакомиться по микрофильму, сначала идут четыре апологии в защиту христианства от мусульман (л. 1-111), затем — четыре «слова» против Мухаммеда (л. 112-165), после этого — девятичастный диалог с евреем Ксеном (165-323 об.). Завершается сборник (л. 323 об.) воспроизведенными нами выше в переводе стихами латинского архиепископа Фив Симона Атумано в честь автора.

Весь этот полемический сборник Иоанна Кантакузина (я не утверждаю, что именно эту книгу) какой-то серб не позднее 90-х гг. XIV в. перевел на славянский язык: в Венской Королевской библиотеке под № 34 хранится сделанный на бумаге тех лет список этого перевода, сербский по орфографии, происходящий из сербского святогорского монастыря Хиландарь.[72] (С ним мне тоже удалось познакомиться по микрофильму.) По этой рукописи славянский перевод Диалога Иоанна Кантакузина с иудеем опубликован мною «слово» за «словом» в 41-49 томах «Трудов Отдела древнерусской литературы».[73]

Возможно, существовал еще один список славянского перевода Диалога с евреем Ксеном «против иудеев» Иоанна-Иоасафа Кантакузина: на двух последних листах хранящейся в Манчестерской библиотеке «Джон Райлендс» румынской рукописи 1591 г., содержащей «слова» Иоанна Кантакузина против ислама, находится начало его Диалога с Ксеном.[74] Но остального его текста нет. Так что хиландарский его список — единственный нам известный.

Занимаясь параллельно с Диалогом Кантакузина существующим в русских летописях «Словом о житьи и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русского», я подумал о возможности знакомства его очень начитанного автора (чей стиль свидетельствует о руке Епифания Премудрого, жившего в XIV — начале XV в.) с этим Диалогом Кантакузина. Речь идет не о совпадении текстов, а о совпадении мыслей. В «Слове» о Дмитрии Донском говорится о «памяти Божией», разделяющейся надвое: на хвалу и на хулу, — и о том, что в отличие от людей, которых затрагивает как хвала, так и хула, Бог «не объят есть страстию; не токмо же страстию, но и хвалою».[75] Это напомнило мне то место Диалога с иудеем, где Кантакузин говорит о недостижимости Бога даже для сознательно направленной на Него хулы. В «слове» первом Диалога Ксен признается экс-императору, что боится спорить с ним о вере откровенно, «ибо я знаю, что ты не стерпишь, — говорит он, — если я буду рассуждать об Иисусе. Ведь Вы его Богом и Сыном Божиим считаете». На что Кантакузин отвечает: «Ничего такого не принимай в расчет, Ксен. Пусть недоверие, даже малое, не мешает тебе продолжать говорить все, что хочешь, относительно Бога моего Иисуса Христа; ибо я все вытерплю, даже если бы тебе захотелось прибавить самое гнусное. Дело в том, что из этого не последует никакого ни бесчестия Ему, ни вреда. (...) В самом деле, если кто-нибудь попытается стрелять в небо, ведь никогда не сможет его достать, точно так же и тот, кто попытается метать стрелы в Него». Пока не будет найдена более близкая аналогия, думаю, можно допустить вероятность того, что автор «Слова» о Дмитрии Донском читал этот Диалог Кантакузина — если не по-гречески, то по-славянски; если не на Руси, то на Балканах.

Славянский XIV в. перевод Диалога опубликован мною в «Трудах Отдела древнерусской литературы» параллельно с переводом Диалога на современный русский язык, сделанным, конечно же, не со славянского перевода, ибо там много неточностей, а с греческого оригинала по изданию X. Г. Сотиропулоса. Здесь этот перевод впервые публикуется как одно целое.

Считаю необходимым предупредить читателя, чтобы он не удивлялся несовпадению нашего перевода многочисленных ветхозаветных цитат в сочинениях Кантакузина с соответствующими текстами Синодального перевода Библии на русский язык. Они очень часто не совпадают. Дело в том, что Кантакузин цитирует Септуагинту, перевод Библии с еврейского языка на греческий, сделанный за 270 лет до Рождества Христова в Александрии при Птолемее II Филадельфе семьюдесятью двумя толковниками, переводчиками. С их перевода был сделан в IX в. равноапостольными Кириллом и Мефодием славянский перевод (так что библейские цитаты в нашем переводе соответствуют по смыслу древнему славянскому тексту Библии). Для Синодального же перевода Ветхого Завета на русский язык был в XIX в. использован вслед за блаженным Иеронимом, Лютером и английской Библией — «масоретский», подвергнутый ревизии еврейский текст. Лишь иногда переводчики вносили поправки в свой перевод по греческому тексту Септуагинты. Поэтому воспользоваться готовым Синодальным переводом Библии оказалось для нас, к сожалению, невозможным. (Жаль, что до сих пор не существует русского перевода текста Ветхого Завета, принятого Православной Церковью в качестве канонического.)

В заключение от души благодарю покойного профессора кафедры классической филологии Санкт-Петербургского университета Александра Иосифовича Зайцева за бескорыстную внимательную проверку всех публикуемых в этой книге переводов.

БЕСЕДА С ПАПСКИМ ЛЕГАТОМ ПАВЛОМ

Беседа, которую император Кантакузин вел в июне месяце пятого индикта шесть тысяч восемьсот семьдесят пятого года[76] с господином Павлом, который пришел от папы вместе с графом Савойским и который, являясь митрополитом Фив, назван теперь папой патриархом Константинополя.

1. Император Палеолог, придя из Венгрии, и граф Савойский, который вместе с господином Павлом, прежде бывшим митрополитом Фив, ныне же наименованным папой патриархом Константинополя, пришел из этой страны,[77] встретились в Созополе. Здесь и был поставлен ими, т. е. графом и Павлом, вопрос о единстве Церквей. Император ответил им так:

— Я один ничего не могу сказать об этом; разве только, когда мы вернемся в Константинополь, ибо там находится мой отец-император и пребывает патриарх, и его собор выслушает то, что вы говорите, мы все вместе дадим вам на это ответ.

2. По прибытии их в Константинополь, когда Павел захотел и старался увидеться и обсудить с патриархом[78] вопрос о Церкви, тот не пожелал этого,[79] сказав:

— Как могу я при соборе видеться с ним и обсуждать какие бы то ни было вопросы о Церкви, когда он не принес с собой письма от папы? Но если он хочет побеседовать со мной дружески, один на один, я уступлю ему и соглашусь.

Графу и Павлу это показалось в высшей степени удручающим и как бы знаком некоторого презрения, так что последний стал решительным образом требовать ответа на эти вопросы. Поскольку же император Палеолог, патриарх и архиереи просили императора Кантакузина, чтобы он с этой целью встретился с ним и побеседовал, он взялся вести этот спор сам. В назначенный день вместе с ним прибыли во Влахернские палаты его