Николай Горелов - Энциклопедия: Волшебные существа Страница 16

Существует несколько вариантов истории Лурана, в некоторых герой — собака, в других — человек: фермер-арендатор или мальчик-лакей. По одной из версий, феи похищают что-то у мальчика, и он пытается возместить убытки, похитив у них что-то взамен. Но ему не везет. Характерной чертой этого сюжета является наличие среди фей советчика, доброжелательно настроенного по отношению к людям. Его обычно называют Рыжеволосым, считается, что это похищенный феями человек, который не утратил сочувствия к своим собратьям:

Зачарованный холм (Байн-Шианта) своей необычайной высотой, яркой зеленью травы и заостренной вершиной выделяется среди всех холмов арднамурканского побережья, что у северного входа в пролив Малл. Две деревушки, Сги-нид и Корривулин, прилепились к холму. Принадлежавшую им землю, которая теперь стала частью большой овечьей фермы, обрабатывали когда-то три арендатора, одного из которых звали Луран Черный (Луран Мак-иль-дхви). Как-то поутру Луран обнаружил, что у него подохла корова, неизвестно отчего. Подозрение пало на обитателей Калвера, зеленого холма в деревне Корривулин, о котором давно говорили, будто в нем живут феи. Луран решил не спать ночь, а постеречь свою скотину и узнать, по какой причине пала корова. Едва стемнело, холм Калвер открылся и из него толпой выскочили маленькие человечки. Окружив серую корову Лурана, они поволокли ее к входу в свое жилище. Но никто из них не лез так вон из кожи, подталкивая корову к холму, как сам Луран; он, как говорят в таких случаях, старался за двоих. Корову забили и освежевали. Потом феи поймали старого портняжку — Луран узнал его по швейной иголке, которая торчала из правого лацкана камзола, — зашили его в коровью шкуру, приволокли к выходу из холма и пустили катиться по склону. Веселье продолжалось, все танцевали, а Луран пуще всех. Он опять старался за двоих, как и когда помогал красть собственную корову. Немало великолепных блюд и кубков стояло на столе, и Луран, в надежде возместить убытки от потери скота, улучил минутку и стащил волшебный кубок. Но феи заметили это и бросились за ним в погоню. Он слышал, как кто-то из них бросил:

Резвее был бы Луран,Кабы не тяжесть его хлеба.

Преследователи уже почти поравнялись с ним, как вдруг раздался дружелюбный голос:

Луран, Луран Черный,Беги к черным морским камням.

Феи, призраки и демоны теряют свою волшебную силу, стоит им оказаться в пределах досягаемости прилива, и Лу-ран, послушав дружеского совета, свернул к берегу и так добрался до дому. По дороге он слышал крики того, кто дал ему совет (наверное, какой-нибудь знакомый, которого похитил маленький народец), — феи колотили его за несвоевременную услужливость. Наутро серую корову Лурана нашли у подножия Калвера, где она лежала, задрав все четыре ноги. Как и предсказал Луран, в ее правой лопатке торчала швейная игла, и тогда Луран запретил есть ее мясо, а приказал выбросить тушу где-нибудь подальше.

Луран и двое его соседей вместе пахали и засевали несколько полей, и вот на одно из них повадились феи: они приходили ночью, когда урожай созревал, и жали хлеб, так что вся сущность зерна исчезала. Посоветовались с одним стариком, тот взялся постеречь урожай. Ночью он увидел, как зачарованный холм Корривулина распахнулся и оттуда показалась кучка фей. Во главе их шел старик, который принялся отдавать приказания: одним велел жать, другим — вязать снопы, третьим — ставить их в скирды. Тогда сторож начал во весь голос считать работников. Больше феи на это поле не приходили.

Однако преследовать Лурана феи не перестали. Отправился он с их кубком в замок Инверери, но по дороге таинственным образом исчез из лодки, и с тех пор никто его не видел и ничего о нем слышно не было[60].

Напасти и болезни, которые причиняют феи. Слово «удар» в значении неожиданно наступившего паралича имеет самое непосредственное отношение к верованиям в фей. Фактически это сокращение от «удара фей», или «удара эльфов»: считалось, что эльфы-невидимки кололи избранную жертву, будь то скотина или человек, стреляя в нее из лука, и уводили с собой, оставляя на ее месте неподвижное тело, или подкидыша. Иногда это была фея, а иногда на место жертвы подкладывали настоящий чурбан и так отводили глаза, что все вокруг принимали эту колоду за тело больного.

Пример тому можно найти в легенде о Роберте Кирке, авторе «Тайного содружества». У него была привычка бродить ночами вокруг холмов фей, и вот однажды утром его без сознания подобрали у холма в Ситх-Бруах, у Аберфойля. Его перенесли в кровать, где он умер, не приходя в себя. Жена его была в ту пору беременна, и вот за ночь до рождения ребенка пришел к ней родич, Грэм из Дюкрэ, и рассказал, что видел во сне Кирка и тот сообщил ему, что не умер, а похищен феями и перенесен внутрь их холма. Если его ребенка крестят в доме пастора, то он, Кирк, появится перед ними, и тогда Грэм должен будет воткнуть кинжал в его кресло и освободить его таким образом. Полагают, что Кирк явился, как и обещал, но родич, увидев его, замешкался и не вытащил вовремя кинжал, и потому Кирк по сию пору томится в плену у фей. Вплоть до 1944 года люди верили, что, если ребенка окрестить в пасторском доме, Кирк появится и его можно вызволить, проткнув кинжалом кресло, которое так и стоит на старом месте. Скорее всего, тело его тут же рассыплется в прах, зато душа будет свободна.

Медвяная роса, она же выделения тлей, также носила наименование «удар» и ассоциировалась с крохотными феями, живущими племенами, которые питались ею.

Есть немало других болезней, которые, предположительно, вызывают феи. Ревматизм, смещение межпозвоночных дисков, вообще любые физические уродства являются, как полагают, результатом невидимых, но очень глубоких ран, нанесенных феями.

Менее серьезные проступки часто заканчивались судорогами, наказанием, которому подвергался всякий, кто рассердил фею. Бранчливость и дурной нрав особенно часто приводили к судорогам. Иногда все тело провинившегося покрывалось синяками, точно его щипали невидимые пальцы[61].

Небольшие круглые синяки, которые иногда возникают рядом, считались следами пальцев фей. Те, кто подглядывал за волшебными существами, а следовательно, был виновен в нарушении покоя фей, или выдавал их секреты, имели все основания опасаться их щипков; то же можно сказать о грязнулях и неряхах, поскольку феи всегда приветствовали опрятность. Вообще если к началу XVII века в общественном сознании жителей Англии и сохранилась какая-то память о феях, то лучше всего помнились именно их щипки. Вот воспоминания Джона Обри (1626–1697):

В 1633–1634 году, вскоре после того как я начал учить грамматику в Латинской школе в Ятгон-Кейнел (недалеко от Чиппенхам-Уилтс), наш священник мр. Харт однажды подвергся нападению эльфов или фей. Он поздно вечером, уже почти в темноте, шел по холмам и приблизился к месту пляски фей, как называют в тех краях зеленые круги, которые духи чертят на траве. Вдруг он увидел необозримое число пигмеев или очень маленьких людей; они плясали, пели, как-то необычайно и тихо шумели. Он был поражен и так ими очарован, что совершенно не мог убежать от них; едва они его заметили, как окружили его со всех сторон, и он, то ли от страха, то ли от изумления, упал; и тогда эти крошечные существа стали щипать его, издавая все время странный, напевный шум. В конце концов они отстали от него, и, когда солнце встало, он оказался в середине их зеленого круга. Этот рассказ я слышал от него самого, через несколько дней после испытанного им мучения. Однако, когда я и мой приятель Стемп вскоре отправились на эти круги на холмах, мы не видели ни эльфов, ни фей. Говорят, они редко являются тем, кто их ищет[62].

Сухотку и чахотку тоже часто приписывали влиянию фей, хотя эти болезни могли насылать и ведьмы, которые якобы превращали жертв в коней и ездили на них ночами на шабаш, так что кони возвращались запаленными. Чаще всего под чахоткой понимали принудительные ночные визиты в холмы фей, откуда больной возвращался измученным, точно и не спал ночь. Ночь за ночью маленькие человечки уводили юношей и девушек на свои танцы, и те от недостатка отдыха начинали чахнуть. Интересно, что такие поверья шире всего распространены там, где сохраняется связь фей с мертвыми.

Типичный пример такой болезни находим в оркадской истории «Кейт Щелкунчик», изобилующей как феями, так и ведьмами. Причину сухотки видели в однократном сексуальном контакте, после которого остается жгучее чувство неудовлетворенности, как при встрече с ганконером или ла-мией; иногда смертный заболевал, отведав волшебной еды. Те же феи, которые, в сущности, были не чем иным, как духами плодородия, могли вызывать тяжелые роды или бесплодие. То и другое иногда объяснялось проклятием фей, причиной которого могло стать неудачное расположение дома. Иногда проклятие распространялось лишь на скотину, а иногда и на хозяйку. Чаще, однако, причину бесплодия и тяжкого разрешения от бремени видели в колдовстве. В балладе «Матушка Вилли», где злая свекровь оказывается ведьмой, а роды принимает домашняя фея по имени Билли Слепыш, приводится прямо-таки настоящий рецепт, как сделать роды трудными.