Патогенез. История мира в восьми эпидемиях - Джонатан Кеннеди Страница 50

каждая из которых обладала своими предполагаемыми физическими, интеллектуальными и моральными характеристиками. Псевдонаучная, расистская таксономия людей имела четкую иерархию, на вершине которой находились белые европейцы, придумавшие эту схему. Иммануил Кант, например, писал, что "раса белых содержит в себе все таланты и побуждения". Чернокожие африканцы, напротив, "могут быть образованными, но только до образования слуг", или, другими словами, "их можно обучить". Коренные американцы, по мнению Канта, были "необразованными" и "ленивыми", что, возможно, смягчало вину европейцев за колонизацию их континента и их буквальное истребление. Куртин отмечает, что иммунитет к инфекционным заболеваниям был одним из главных факторов этих стереотипов. На идею о том, что чернокожие люди хорошо приспособлены к жизни, связанной с тяжелым трудом, повлияла, по-видимому, уникальная способность африканских иммигрантов выживать на плантациях в тропических регионах Америки. Коренные американцы, напротив, считались "слабой расой", поскольку часто умирали после первых встреч с "белыми людьми".

 

Свобода и революция

В августе 2019 года газета New York Times запустила проект "1619", цель которого - "поставить последствия рабства и вклад чернокожих американцев в самый центр национального повествования Соединенных Штатов". Первый номер журнала, ставший бестселлером, содержал целый ряд статей, в которых подчеркивалось глубокое влияние расового рабства практически на все аспекты современного американского общества, от пробок на дорогах до здравоохранения. Название проекта и дата публикации отсылают к прибытию первых африканцев в североамериканские колонии Великобритании ровно 400 лет назад; двадцать с лишним мужчин и женщин были перевезены через Атлантику португальскими работорговцами, а затем захвачены у берегов Мексики английскими пиратами и доставлены в Пойнт-Комфорт в Виргинии. Тот факт, что африканцы появились на континенте в 1619 году, примечателен: даже отцы-пилигримы, чья история играет столь важную роль в американской мифологии, прибыли туда лишь в следующем году.

Однако 1619 год не стал моментом, когда Северная Америка превратилась в рабовладельческое общество. Как и на Барбадосе, в североамериканских колониях Англии поначалу предпочитали использовать наемных слуг. Эти работники составляли две трети из 250 000 европейцев, прибывших в Новый Свет в 1600-х годах. Число прибывших чернокожих было ничтожно малым: в 1680 году во всех колониях их было менее 7 000, что составляло менее 5 процентов населения. И к ним относились скорее как к кабальным слугам, чем как к рабам; "их ставили работать рядом с меланжем английских и ирландских слуг, и мало что, кроме цвета кожи, их отличало". Многие получали свободу, проработав на своих хозяев какое-то время; некоторые из них даже сумели накопить большие земельные владения и покупали для работы на них африканцев, проданных в рабство.

Первая запись о том, что можно считать расовым рабством, появилась только в 1640 году, когда трое наемных рабочих из Виргинии - двое белых и один чернокожий - сбежали с места работы. После того как они были схвачены, высший суд колонии приговорил двух европейцев к четырем дополнительным годам рабства. В отличие от них, несчастный афроамериканец, которого звали Джон Панч, был приговорен "служить своему хозяину или его помощникам в течение всей своей естественной жизни здесь или в другом месте". Тем не менее, в то время Джон Панч был исключением из правил.

Только в конце XVII века число афроамериканцев в Северной Америке резко возросло - как в абсолютном, так и в относительном выражении. С менее чем 7 000 в 1680 году (5 % населения) их число выросло почти до 17 000 в 1690 году (8 %), 28 000 в 1700 году (13 %), а затем продолжало расти. К 1750 году в североамериканских колониях проживало почти четверть миллиона чернокожих, что составляло примерно 20 % населения. Если посмотреть на статистику на уровне колоний, то становится ясно, что в северных колониях доля афроамериканцев почти не изменилась; рост численности почти полностью обеспечили южные колонии. Например, к 1700 году афроамериканцы составляли 43 % населения в Южной Каролине и 28 % в Виргинии. Пятьдесят лет спустя эти цифры составляли 61 и 44 процента соответственно.

По мере увеличения их численности статус афроамериканцев начал меняться в худшую сторону. Начиная с последнего десятилетия XVII века, новое законодательство превратило афроамериканцев из слуг в рабов. В 1696 году Южная Каролина стала первой колонией, принявшей так называемый рабский кодекс - свод законов, регулирующих рабство и определяющих порабощенных афроамериканцев как личную собственность их владельцев. Этот закон во многом заимствовал законодательство Барбадоса 1688 года. За ним последовали другие штаты, и к началу Революционной войны рабство было узаконено во всех тринадцати колониях. Затем, в конце XVIII века, северные штаты начали отменять свои рабские кодексы. В 1780 году Пенсильвания приняла закон о постепенной эмансипации, а Массачусетс покончил с рабством три года спустя. К началу 1800-х годов все северные штаты приняли законы, отменяющие рабство. Южные штаты, разумеется, оставались твердыми защитниками рабства до тех пор, пока не проиграли Гражданскую войну, после чего они неохотно и наполовину освободили своих афроамериканских рабов.

Чем можно объяснить появление рабства на юге с конца XVII века, но не в северных колониях? Самый распространенный ответ на этот вопрос заключается в том, что выращивание тех культур, которые выращивались на плантациях и соответствовали климату и почве, было невероятно трудоемким. Согласно этому аргументу, выращивание табака, сахарного тростника, риса, а затем и хлопка создавало в южных колониях такой большой спрос на рабочую силу, что единственным способом удовлетворить его была торговля африканцами. Но этот аргумент не совсем соответствует фактам. Фермеры и предприниматели в северных колониях также нуждались в рабочих руках, но они продолжали использовать свободный и подневольный труд из Европы - именно так, как и ожидал Адам Смит.

На самом деле, единственным главным фактором внезапного и заметного увеличения числа порабощенных афроамериканцев в период с 1680 по 1750 год в южных колониях - но не в северных - были инфекционные заболевания. В отличие от Карибского бассейна, где главной опасностью была желтая лихорадка, в североамериканских колониях решающую роль сыграла малярия. До прибытия европейских колонистов малярии в регионе не было. Самый смертоносный штамм малярии - Plasmodium falciparum - был завезен из Западной Африки, возможно, через Карибский бассейн. Мы знаем, что малярия фальципарум распространялась в телах инфицированных людей, потому что ее переносчик, комар Anopheles gambiae, не успел перебраться через Атлантику. На американском материке малярию передавал Anopheles quadrimaculatus, вид комаров, распространенный в низменных частях восточного побережья. Он не так эффективен в распространении плазмодия, как его западноафриканские "кузены", но лучше, чем карибские виды, поскольку предпочитает человеческую кровь. Таким образом, малярия не была столь разрушительной, как в Западной Африке, но имела гораздо более серьезные