Полное собрание сочинений в трех томах. Том 3 - Мольер Жан-Батист Страница 67

Все вместе.

Невинная красавица в беде! Где ж справедливость? Где?

Второй мужчина.

Как может тот, кто в этом виноват, О боги, находиться между вами? В жестокости сравниться с небесами Отныне не сумеет даже ад.

Первый мужчина.

Бог губитель!

Второй мужчина.

Вседержитель!

Все вместе.

За что удел такой Невинности самой? Неслыханно! Ужасно! Отнять у жизни ту, что столь прекрасна!

Безутешная женщина.

О горе! Все впустую! Бессильны пред богами просьбы смертных: Хоть разорвись на части, Отступишь перед силой высшей власти!

Первый мужчина.

О несчастье!

Второй мужчина.

Ах, бедняжка!

Первый мужчина.

Смерть жестока!

Второй мужчина.

Зло — от рока!

Все вместе.

Невинная красавица в беде! Где ж справедливость? Где?[63] Балетный выход

Восемь опечаленных.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Король, Психея, Аглавра, Кидиппа, Ликас, свита короля.

Психея.

Вы обо мне сейчас печалитесь так много, Рыданий ваших недостойна я. Конечно, мне мила отцовская тревога, Горящая в очах такого короля. Но, проливая слез потоки, Вы унижаете свой сан высокий, И отказаться я должна от них. Рассудка голосу пусть подчинится эта Печаль стенаний, горьких и живых. Не лейте больше слез о горестях моих: Для сердца короля в них слабости примета.

Король.

О, не мешай мне, дочь, и плакать и рыдать! Печаль моя права и вовсе не чрезмерна.[64] Когда б рассудок мог, как я, все потерять, В таких бы сам слезах он изошел, наверно. Сознанье власти уж не в силах Заставить горести забыть, Напрасно разум хочет отвратить Мой взор ото всего, что было мне так мило, Я не хочу бесчувственным прослыть И не стыжусь, что я теряю силы. Быть пред несчастьем не хочу таким Благоразумным и глухим: От скорби не уйду великой. Тщеславия во мне уж не увидишь ты, И этой твердости, столь дикой, Обманные не покажу черты. Печаль, которую ношу в душе моей, От своего таить я не хотел бы века: Пусть будет явлено пред взором всех людей, Что сердце короля — все ж сердце человека.

Психея.

О нет, я этих слез не стою, мой отец, И оказать должны вы им сопротивленье! Грусть не должна смущать покоя тех сердец, Которым вверены заботы управленья. Как! Для меня забыть готовы вы о том, Как царственно всегда хранили гордость И в испытаниях, не преклонясь челом, Высокую выказывали твердость?

Король.

Легко нам твердым быть в делах иных, В превратностях, в невзгодах роковых, Которые мы терпим век свой целый. Погибель доблестных, преследованье злых, Яд зависти и ненависти стрелы Не так уж нам страшны, и есть у них пределы, И побеждает скоро их Душа, где ум еще владычествует смелый. Но нам удар страшнее тот, Который сердце разобьет И ляжет тяжестью печали, Когда судьбы жестоких стрел Мы вовсе и не ожидали, Когда земной покинули предел Все те, кого мы сердцем обожали. Перед такой судьбой готов И разум горестно смириться, Едва ужасный гнев богов Над нами громом разразится, Столь беспощаден и суров.

Психея.

Родитель мой! Для вас возможно утешенье: Ваш брак благословлен богами был не раз. Мое свершая похищенье, Они не захотят во всем обидеть вас — Оставят вам потери возмещенье. Осушит пусть слезу ваш омраченный взор. Закон небес, что вы жестоким называли, Вам оставляет двух моих сестер Для утешения родительской печали, — Не так уже судьбы вам страшен приговор.

Король.

Ничто тоски моей сейчас не уничтожит, Ничто, ничто тебя мне заменить не может, Лишь горю отдана душа моя. Такая участь всем внушает жалость: Я вижу только то, что здесь теряю я, И забываю то, что мне осталось.

Психея.

Отец! Вы знаете, что рок сильнее нас, Что спорить нам нельзя с богами. Я не могу сказать в прощальный этот час Иного, что бы вы им ни сказали сами. Они властны во всех земных делах, Они дарами нас порою оделяют; Пока им нравится, они у нас в руках Дары охотно оставляют. Но если вздумают все отобрать, Не вправе мы на них роптать За то, что нам они не длят благодеяний. Отец мой! Я — лишь дар, богами данный вам, И коль они берут дарованное ране, То, значит, этот дар принадлежит богам И должно вам меня вернуть им без стенаний.