Александр Струев - Сказание о Луноходе Страница 24

– А это на ней что? Какие туфельки, ты только глянь! Какое пальтишко! Смекаешь?! Вот это мода!

– Видишь, опять меха и толстые каблуки носят?! А бриджи короткие, как в прошлом году, ни на ком не найдешь.

Тьфу!

Такая у Сына в доме затхлая обстановка. В последний раз Сын заговорил с Хазом про новый роллс-ройс «Фантом». На весенней женевской автомобильной выставке его англичане показали. Когда на автомобиль этот смотришь, аж дух захватывает!

– Скажи, Хаз, как мне такую машину достать?

– Эсли Отес позволыт, – благосклонно отвечал Хаз, – в лушем видэ сдэлаэм. У мэня там свой селовек ымееца.

Иностранная зараза заполонила подмосковный замок, закрутила наследника и еле уловимым, отравляющим кошмаром, преодолевая неприступные стены, калеча партийное сознание, начала просачиваться наружу. Кто-то себе пустую бутылку из-под джина Веfitоr под рубахой умыкнул, кто-то выброшенную баночку из-под «Кока-колы» в лесу подобрал и в голенище сапога засунул, а самый отчаянный – толстенный журнал за пазуху запихнул и как ни в чем не бывало со смены утопал. Страшно!

– Им можно, а нам нет? А мы чем хуже?! – все чаще раздавались настырные голоса.

– Вам, выродки, нужно ямы глубже копать, а не гундеть! Что, козлиная рожа, допрыгался?! – тыча кирзовым сапогом в когда-то сытое брюхо, ухмылялся органавт-надзиратель, перелистывая конфискованный журнал.

– Теперь с лопатой в руках рассуждать будешь, паскуда! – и в зубы, чтобы кровью харкал. – Дошло, мразь?!

Протоколы оперативных локаторщиков ложились на стол в семь утра, а уже в восемь преступников собирали по городу тяжелые грузовики с железными решетками на окнах и, ревя неприхотливыми моторами, увозили на Подземку. Там всем работа найдется. Кто поздоровей – с месяц протянет, хилый недели не проживет. Мерли в Подземке, как мухи, но народа там меньше не становилось. Порядок в стране надо исправно поддерживать, а то никакой страны в руках не останется, одно недоразумение будет.

30

Летом Волгу-матушку не переплыть, а сейчас – безграничный белый простор, сколько хватит глаз! Смотришь и радуешься, дух захватывает – велика Россия!

Сергей Тимофеевич ехал в третьей машине. Во второй везли Вожатого с Натальей Сергеевной и Доктором, в первой неслась личная охрана, высунув наружу скорострельные огнеметы и чуткие локаторы, а в последней «Чайке» мягко покачивался Редактор Фадеев. Его «Чайка» была выкрашена в безобразный красный цвет.

«Мразь законченная!» – глядя на несуразную фадеевскую машину, одними губами ругнулся Сергей Тимофеевич.

Завидев его огненную «Чайку», не то что прохожие – органавты шарахались. Руководитель Органов Петр Иванович Львов, хоть и был человек недалекий и прямолинейный, Редактора кровно ненавидел, а теперь вынужден был приспосабливаться – его Службу и Минспецинформ подчинили Фадееву.

– Ты особо туда не лезь, но курируй! – наставлял Вожатый. – А то, я гляжу, они совсем на казенных харчах разъелись, жируют, в голове – ветер, а работу кто за них делать будет, опять Я?

Из служб, приписанных к Органам, только орнитолога Котова вывели из подчинения Фадеева и прислугу Натальи Сергеевны на особом положении оставили, лишь хозяйке своей прислуга подчинялась. А прислуга Натальи Сергеевны – шутка ли! – двести пятьдесят шесть человек уже составляла.

– Их не трогать! – распорядился Вожатый. – Всем им, как представителям зарубежных миссий, зеленые карточки раздай, чтобы никто из наших балбесов не привязывался. Ясно?!

С такой карточкой человек мог хоть в лицо органавту плюнуть, а сделать в ответ тот ничего не мог, только улыбнуться мог бесхитростно: «Мол, плюйте, пожалуйста!» – да рожу обиженную скорчить.

Вереница машин свернула от реки к лесу и, проехав несколько минут, остановилась у бревенчатого резного терема, высокого, необычайной красоты. Крыши в виде луковиц; точенные причудливыми узорами деревянные колонны красное крыльцо поддерживают; расписано все разноцветно-затейливо, зверями невиданными, чудо-птицами с лебедиными шеями, витиеватыми орнаментами наподобие диковинных цветков. Точно из сказки появился здесь главный дом усадьбы. Стоит чудо-терем на берегу Волги-матушки, а со всех сторон дремучие леса поднимаются. Так и хочется повторить за поэтом сердечные строчки: «Тут русский дух, тут Русью пахнет»! И еще, вместо оленей здесь патриархальных лошадок оставили. Запрягут в санки Савраску, языком прищелкнут и…

– Ну, пошел, родимый! Но-о-о! – и Савраска уже тянет, уже бежит, колокольчик задушевно заливается.

Завидовского охотничьего поместья в сто восемьдесят тысяч гектаров для охоты вполне хватало. Раньше охотохозяйство было поменьше, но в позапрошлом году специальным распоряжением к нему присоединили угодья ГлавУПДК – главного управления по обслуживанию дипломатического корпуса. С целью усиления охраны государственных тайн дипломатам запретили выезжать из столицы за окружную дорогу. А если все-таки такая необходимость случалась, к посольству подавали транспорт с непрозрачными стеклами, в котором дипломатов доставляли в назначенное место. Нечего им по сторонам глазеть!

– От них одно вредительство! – перешептывались органавты.

Вот и не довелось дипломатам больше охотиться, на Волгу-матушку завистливо пялиться! А лесу дремучему зачем без дела стоять? Так оба хозяйства в одно и соединили.

Завидово расширялось и хорошело. Слово-то какое плавное – За-ви-до-во – как песня! Четыре бригады владимиро-суздальских мастеров-кудесников строили здесь все; и терема несказанной красы, и чyдные беседки, и дорожки с горбатыми мостиками. Волшебники по дереву эти ребята были, и как у них все ладно выходило, с любовью! Не один месяц архитектор Пасохин завидовскую бригаду формировал.

В последний год Вожатый редко охотился, все больше гулял, вдыхая густой волжский воздух. А ближе к вечеру любовался своими ружьями, раскладывая их на широком обеденном столе. Они все заслуживали внимания, с богатой, часто драгоценной отделкой, исполненные лучшими оружейными мастерами, и нашими и зарубежными. Это поистине были шедевры оружейного дела. Каждое Вожатый получил в подарок. Одно – подарил гетман Бессарабии, другое – комендантэ Эквадора. Вот то, длинное, предыдущий Шведский король. От каждого президента было по ружью, а от закадычного друга, мультимиллиардера Хаза из Пакистана, который разрабатывал все наши неисчерпаемые недра, красовался целый арсенал. Некоторые ружья были подарками от благодарных трудящихся. В память о посещении ижевского и тульского оружейных заводов стволы стояли. Находились в коллекции ружья и от охотников-сибиряков, и от благородных дагестанцев. По углам расставили миниатюрные пушечки – подарок гордых грузин, ружья они только учились делать, а вот по мини-пушкам равных Грузии не было! У каждого мало-мальски уважающего себя человека должно быть ружье. Другое дело, что с ружьем надо обращаться бережно. Обычно граждане сдавали свое оружие на хранение в милицию, а если понадобится ружьишко, к примеру, на стрельбы сходить или на военные сборы поехать, заглянул в отделение милиции и получил в лучшем виде, только подпись в журнале поставь.

В Завидовских теремах, внешне очень напоминавших царские постройки в Коломенском, и дышалось по-особенному, легко и приятно. Это потому, что архитектор Пасохин в каждую светлицу эвкалиптовое дерево приволок. Все предусмотрел, хитрец! Помимо эвкалиптовых деревьев в здании тут и там фонтанчики журчали, а в одном месте, при входе в столовую, пузырился настоящий водопад с озерцом. Пасохин развел было в озерце уток и форель, да ястребы бурята Котова ночью налетели и живую природу напрочь уничтожили! Такой шухер навели, думали, Вожатый проснется и всех поубивает, а Он, когда вниз спустился, от души хохотал и Котова велел к награде представить:

– Вот парень, везде свою работу знает, и ничего его не смущает! Гундели со всех сторон – тренируй птиц! Мало работаешь! И вот, получите! Они у него в гараже так озверели, что скоро сторожевых псов жрать начнут! Ну, молодчина, Котов!

Сергей Тимофеевич несколько лет не был в Завидове, но здесь ничего не менялось, все та же простоватая поленовская мебель из цельной древесины, все те же красные восточные ковры с причудливыми узорами, даже дулевский чайный сервиз на столе и скатерть с вышитыми по краям лепестками и ягодами оставались прежними. Только эвкалипты выглядели попышней, и улыбчивая Верочка, состоявшая при доме, казалась менее разговорчивой и суетливой. Рассказывали, мужа ее, егеря, под Новый год кабан запорол, а там – кто знает, что в лесу приключилось.

Доктор с Фадеевым неторопливо разговаривали за бильярдом и попеременно охали, закладывая в лузы шары. Это, наверное, остался единственный бильярд в стране, остальные беспощадно уничтожили органавты, когда развернулась кампания «За чистый спорт!». Вожатый раньше и сам неплохо играл, а теперь нет-нет ударит разок-другой и отмахивается: