Александр Струев - Сказание о Луноходе Страница 25

Доктор с Фадеевым неторопливо разговаривали за бильярдом и попеременно охали, закладывая в лузы шары. Это, наверное, остался единственный бильярд в стране, остальные беспощадно уничтожили органавты, когда развернулась кампания «За чистый спорт!». Вожатый раньше и сам неплохо играл, а теперь нет-нет ударит разок-другой и отмахивается:

– Не идет сегодня. Идите вы к черту со своим бильярдом! Ведь знаете, вещь запрещенная и меня тянете! А если кто узнает? – отшучивался Он.

Обед подали в три. Перепелиный суп был превосходен! Наваристый, с белыми грибами, а перепелочки из супчика съедались в один миг. Их ложечкой подцепишь, пар клубится – вкуснятина! На второе предложили поросеночка, запеченного в русской печи, нашпигованного гречневой кашей со шкварками и потрошками. Объедение, а не каша! Даже Наталья Сергеевна не побрезговала, попробовала.

– Если бы не полезность, я бы от Столовой лечебного питания отказался, – доедая дымящуюся кашу, проговорил Сергей Тимофеевич. – До того вкусна простая русская еда!

– Щи да каша – пища наша! – улыбался Вожатый. – Лечебное питание по-настоящему омолаживает и укрепляет, а это, – и он кивнул на заставленный яствами стол, – сплошной вред – ожирение, отдышка, дополнительная нагрузка на сердце, гипертония. Если такое каждый день жрать, дорогой мой, – продолжал Вожатый, обращаясь к Министру, – недолго порадуешься!

– Яд! Самый настоящий яд! – фыркнул Фадеев и отставил в сторону тарелку.

Он смолотил уже три куска поросенка и съел бы еще, если бы не слова Вожатого. Редактор делал вид, будто слова эти поражали своей глубинной правдой.

«Вот прикидываться научился, собака!» – насупился Министр.

До поросенка Фадеев навернул две тарелки перепелиного супчика, отведал хрустящих соленых груздочков со сметаной, съел заливное с осетринкой, попробовал нежнейшее казы, приготовленное из годовалого жеребенка, и вывалил на тарелку кусманище куриной кулебяки.

– Тебе, голодающий, все можно! – весело проговорил Вожатый. – Ты со своими рыбными консервами любому фору дашь. Посмотри, как у тебя морда от фосфора сияет, точно фонарь! Ешь, товарищ Фадеев, ни в чем себе не отказывай!

Редактор кивнул и пододвинул поближе тарелки с отварными перепелками.

– Я, с вашего разрешения, перепелочек доем. Очень хороши! – заглатывая сочную тушку, приговаривал он.

– Ешь, ешь! А то скажешь, что тебя не кормили! – смеялся Вожатый. Он был доволен.

Подали чай. Сергей Тимофеевич положил в блюдечко чуть-чуть меда. Мед был душистый, на луговом разнотравье, прозрачный, как янтарь.

– И мне, пожалуйста! – попросила Наталья Сергеевна.

Сергей Тимофеевич выложил на другое блюдечко две ложечки светящейся сладости и передал на противоположный край стола.

– Пожалуйста!

– Когда-то самым лучшим кушаньем для меня был кусочек черного хлебушка, намазанный сливочным маслом и присыпанный сахарком. Восхитительно вкусно было! – закатила глаза Наталья Сергеевна.

– А я в детстве сырых улиток глотал, так жрать хотелось, и побегами молодой елки закусывал. Вот и все лакомства. Голод был, мор, – вспоминал Вожатый.

– Наставник Москвы меня вчера своим медом угощал, говорил, что мед у него самый правильный, потому что пчелы особые, с узкой мордочкой, – начал Фадеев, – а при собирании нектара все дело в этой самой пчелиной мордочке, чем уже мордочка у пчелы, тем лучше мед получается. Я попробовал, действительно вкусный мед оказался, за чаем целое блюдце смолотил. Пока ел, Московский Наставник настоящую лекцию прочитал: «Просыпаюсь, значит, в пять утра и сразу столовую ложку меда заглатываю, у меня на тумбочке всегда баночка припасена, – объяснял Московский Наставник, – и горсть орехов вдогонку, фундук или грецкие, за ложкой меда обязательно съедаю, а иногда две горсти. Но дело не в орехах, а в меде, в нем вся польза заключается. От всех болезней мед человека оберегает, такая в нем силища природой заложена. Зимой на работе чихают, кашляют, температура ломает, а я хоть бы хуй, хожу, улыбаюсь! Потому что по утрам мед ем. Ученые даже растерялись, к какому разряду пчелу отнести – к насекомым или к животным? Вроде маленькая, с крылышками, жужжит, дура, а ведь какое спасение от болезней производит мед этот! Вот и решили отнести пчелу к животным!» – закончил пересказ Фадеев.

– У Наставника Москвы медом не только желудок с жопой пропитались, но и мозги под действием меда слиплись! Совсем ополоумел! – подытожил Вожатый.

Все рассмеялись.

– Он такой здоровяк, что кулаком лошадь прибьет. В свои пятьдесят четыре он шестьдесят раз отожмется, по канату сигает, как обезьяна, и зубы сеном чистит, чтобы эмаль до конца жизни сберечь. Это ему те же ученые посоветовали, что пчелу к животным приписали.

– Да-а-а! – протянул Вожатый, передразнивая Наставника Москвы. – Пчелы, они животные полезные! – и, оборачиваясь к Министру, спросил:

– Ну, как наш Луноход?

– К назначенному сроку будет, – спокойно ответил Министр. – Не подведем.

– Хорошо, – кивнул Вожатый. – Всем нос утрем! Ну, пойдемте на улицу, после обеда немного пройтись полагается.

Гости поднялись и чинно отправились к выходу. День выдался солнечный, такой яркий, точно весна рядом.

Наталья Сергеевна шла впереди, в широкой собольей шубе до пят, с распущенными золотистыми волосами, как королева из сказки. Он шагал чуть сзади, утопая в меховом пальто, покрытом сверху темным сукном, а изнутри подбитом невесомым мехом снежного барса, густым и пятнистым, который выглядывал на отвернутых рукавах и светился на широком откидном воротнике. Вожатый осторожно придерживал любимую за локоток и что-то увлеченно рассказывал. Сопровождающие, Доктор, Фадеев и Министр, не без любопытства смотрели им вслед.

– Вот, сучка, такого людоеда приручила! – сплюнул Фадеев, не обращая внимания на соседство Сергея Тимофеевича.

Министр злобно посмотрел в его сторону, он по-своему любил старика, хоть и боялся.

– Не ссы, Тимофеич, не продам! Мы все колдуна ненавидим! – подмигнул Редактор. – Если бы я захотел, давно б тебя к окуням отправил, хватило бы твоей непутевой Ирки, а я тебя как товарища защищаю! Когда органавтов мне подчинили, я у Львова твое личное дело забрал да и сжег потихоньку, страницу за страницей. Сейчас заново о тебе пишу, про то, какой ты хороший. Знаешь, сколько на тебя гадости накопали – обделаешься! – подтолкнув локтем Министра, проговорил Фадеев. – А для тебя, Тимофеич, я плохой, а они хорошие! В деле твоем пухлом все было: и про твои похождения, как ты по девкам скакал, особенно про ту, рыженькую, Котичек звали, помнишь? И про песни твои пьяные под граммофон, и про проклятия в адрес нашего папочки. Но я – молчок! Вдобавок, ничего уже в той папке не осталось! Так что ты, старичок, на ус мотай и кумекай, кто тебе дружок! – закончил Фадеев и как ни в чем не бывало пошел догонять остальных.

Сергей Тимофеевич застыл как вкопанный.

«Что же это творится?! Где правда?! – думал он и не шевелился. – Уж и не знаю, кому верить!»

– Эй! Догоняйте! – услышал он издали голос Доктора. – Мы ждем!

– Сергей Тимофеевич, идите к нам! – звала Наталья Сергеевна.

Вечером пили чай у камина. Разговор зашел о продовольствии. Хотя производство продуктов было полностью упорядочено и сельское хозяйство уверенно шло в гору, очень опасались за хлеб. Третий год зерно миллионами тонн завозилось из-за моря, а своего недоставало. Засуха последних лет значительно сократила урожаи.

– Соедините меня с Караваевым! – приказал Вожатый.

– Министр хлебопродуктов Караваев на проводе! – через секунду послышалось в трубке.

– Привет, Караваев! – и Вожатый переключил телефон в режим конференц-связи, чтобы все присутствующие могли слышать разговор. – Ну, как дела, не спишь еще? Не поздно?

– Спасибо, Вашими молитвами. Не сплю, не сплю!

– Как с хлебом?

– Бьемся! Каждую тонну выдираем, но с планом не справляемся – засуха.

– Что предлагаешь, Караваев?

– Полить бы нам поля, хоть как, хоть с воздуха, хоть из пожарной машины! Вода земле нужна! Была б вода, тогда бы мы хорошие урожаи брали, а сейчас – все гибнет, жжет жара! Если дадим воду, не только себя прокормим, будем зерно, как в старину, за рубеж посылать.

– Ты про раньше забудь, ты говори, что сейчас делать?! – кипятился Вожатый.

– Вот я и говорю, – продолжал Караваев, сопя в трубку. – Все некачественное зерно с полей подбираем, оно оленям на комбикорма пойдет, а вот хорошего, чтобы людям дать, почти не остается. Заводы по производству концентратов скоро остановятся!

– Ладно, все с тобой ясно, Караваев. Пока! – и Вожатый положил трубку. – Слышали? Знаете, сколько в прошлом году зерна из-за границы завезли?

И, не дождавшись ответа, сказал:

– Десять миллионов тонн.

– А в позапрошлом?

– Восемь, – выпалил Фадеев.

– Восемь с половиной, – поправил его Вожатый.