Ал Райвизхем - Здрасьте, я ваша тетя – 2 (с половиной) Страница 4

Бабсу в итоге еще и досталось от Стингама, который в благодарность за обучение обломал спинку кровати об его же спину. В ответ он, встав пораньше, провел оголенный провод из лампочки к ведерку с парашей. Поэтому рано утром вся тюрьма была разбужена диким ревом Стингама, помочившегося на электропарашу. Чемпиона отправили в карцер транзитом через тюремный лазарет, а Бабс получил очередную передышку.

Так прошел год. Стингам и Бабс поочередно сменяли друг друга в лазарете и карцере. Одной из последних шуток Бабса было проведение электричества к железной двери. Надзиратель, Косой Хэнк со странной фамилией Падлус, принялся косить пуще прежнего, и вдобавок начал заикаться. Вбежавшие затем в камеру его коллеги с дубинками не стали разбираться и навешали хороших (ну, тех самых) обоим.

Первым в лазарете проснулся Стингам и, схватив первое, что попалось ему под руку, клизму, стал как-то нехорошо посматривать на Бабса. Тот, недолго думая, отсоединил капельницу к которой был подсоединен Стингам и опустил ее конец в утку, заставив груду мускулов дергаться как эпилептика.

Прибежавшие затем врачи, увидев это, повалились на пол от хохота, держась за животы. Стингам разъярился и принялся харкаться направо и налево, в результате чего стекла очков главврача лазарета украсились смачными плевками, а неосторожно раскрывшему от негодования рот его помощнику и вовсе угодило в самое горло. Бедняга захрипел, схватился руками за шею и, выпучив глаза, задохнулся.

«Смерть хирурга Херомантоуза наступила в результате попадания плевка в другое горло» - гласил протокол вскрытия. Пуще всего возмущался местный следователь, он же местный прокурор, в чьи обязанности входило расследовать преступления, совершенные на территории тюрьмы.

- Как же я докажу судье и двенадцати придуркам, что этот ублюдок Стингам насмерть заплевал доктора Херомантоуза? – вопрошал он, брызгая слюной на главврача, принесшего протокол вскрытия.

- Это ваши трудности, - отрезал тот. – А у меня сейчас другая проблема – где купить растворитель для очистки стекол очков.

После этого обогнать Стингама в первенстве тюрьмы не мог уже никто. Хотя многие сорвиголовы и пытались повторить его подвиг, плюя надзирателям в рот, как только те его открывали, чтобы выругаться или рыгнуть, но насмерть заплевать тюремщика не удавалось никому. Напротив, разъяренные надзиратели забили насмерть пятерых подобных претендентов, создав вокруг них своеобразный ореол мученичества.

Единственный, кто извлек из всего этого пользу, был наш любимый «тетя» – Бабс Баберлей. Он неплохо отдохнул в отсутствие Стингама, которого пытались осудить к виселице, но трижды адвокат без труда отбивал все обвинения, утверждая, «что захлебнуться в плевке это все равно, что утонуть в только что извергнутых экскрементах, накакать же больше, чем ты сам есть невозможно, а следовательно утонуть в нем можно только по собственной инициативе, посему уважаемый прокурор может попытаться провести следственный эксперимент в зале суда или открыть соревнования под девизом «Какай как мы, какай с нами, какай больше нас», до тех пор же, пока не доказано обратное, я буду стоять на своем, а именно, что мой подчиненный чист перед законом как стеклышко на очках главврача после применения растворителя».

Следует ли говорить, что каждый раз он доводил прокурора до стадии белого каления, а присяжных до неудержимого хохота; эту роль автор бы доверил Джиму Кэрри, поскольку адвокат все, что говорил сопровождал всевозможнейшими ужимками, гримасами и непристойными жестами, а именно в части предложения прокурору произвести в зале суда эксперимент собственноручно (в смысле собственнозадно) по утопанию в его же, прокурорских, а потому, наверняка, благоухающих, как иерихонская роза, экскрементах.

Звали этого адвоката очень по-пролетарски - Джон Буль, и он являлся прямым потомком того Джона Буля, которого вздернули на виселице за то, что в Лондоне не осталось ни одного жителя, которого он бы как следует, по полной программе не обругал, включая королевское семейство.

Вернемся же к Бабсу. Постепенно описывая то, как он провел целый год с того момента, как мы с ним расстались, мы подошли к тому моменту, когда перед Брассетом встала страшная, можно сказать неразрешимая проблема – как вытащить Бабса из тюрьмы.

Чтобы решить ее, наш доблестный дворецкий прибег к помощи спорта, а именно – футбола, поскольку узнал из газет, что министр юстиции является, по-совместительству, генеральным менеджером, тренером и президентом Чарльтона – захудалого клуба первого дивизиона Англии (премьер-лиги тогда не было), который за два года руководства довел команду до последнего места в турнирной таблице.

- Сэр, - обратился Брассет к мистеру Чарли Уэйкому. – Мне нужен Ваш идиотский костюм, а также тот, идиотско-рыжий галстук, который Вы надеваете, когда идете в гости. Все это нужно мне для представительности, я направляюсь в министерство юстиции.

- Но я купил костюм у портного Ее Величества, а галстук я привез из самого Оксфорда! – запротестовал Чарли.

- Сымайте! – в ответ заявил Брассет.

- А ну, сымай, гинеколог хренов! – заорал мистер Джекки Чесней, услышав разговор. – Если не снимешь сейчас, потом будешь снимать одежду за деньги!

- почему? – поправляя очки, еще больше удивился Чарли.

- Потому что мы окажемся на мели и придется тебя трудоустроить в театр мужского стриптиза, - не колеблясь ни секунды, объяснил Джекки.

Мистер Уэйком так поразился услышанному, что безропотно отдал всю свою одежду, оставшись только в трусах цвета лиловых перемен (на лице умирающего от чумы).

Брассет с достоинством облачился в сброшенную одежду, напялил еще и идиотскую шляпу Чарли и, хлопнув дверью, вышел на улицу.

- Чего-то не хватает, - подумал он, глядя на седоватого джентльмена, который деловито торговался с проституткой на углу дома. – Ну, конечно же! – Брассет стукнул себя по лбу, а подойдя поближе, седовласого джентльмена по шее. Тот упал, как мешок с картошкой, а дворецкий подобрал его трость с набалдашником.

- То, что надо! – подумал Брассет, нанося удар набалдашником по голове второго участника торгов – проститутки, оказавшейся при ближайшем рассмотрении накрашенным мужчиной в женском платье.

- Такси! – заорал Брассет, размахивая тростью.

Перед ним немедленно остановился старый рыдван, не разваливавшийся на первый взгляд только потому, что его недавно покрасили.

- В министерство юстиции! – приказал Брассет, залезая в старый рыдван.

Шофер с готовностью вжал педаль газа в пол. Машина затряслась, как суслик в предчувствии случки, пыхнула через выхлопную трубу и понеслась вперед, гремя железом.

Спустя десять минут старый рыдван остановился напротив здания министерства.

- Это была срочная полицейская необходимость! - заявил Брассет, вылезая из машины.

- Чего? Плати давай, а то в морду получишь! – заорал шофер.

- Я не буду платить, - вежливо объяснил Брассет, с силой захлопывая дверцу, после чего рыдван принялся рассыпаться как карточный домик. Один миг и шофер оказался сидящим по колено в металлоломе, который назвать машиной было нельзя даже при внимательном обследовании. – К тому же, нет машины – нет денег! – радостно добавил дворецкий. И, на всякий случай, огрел шофера тростью по голове. – Извините, сэр, - добавил он, делая вид, что заботится о состоянии здоровья шофера, на самом же деле, он весьма профессионально обчищал тому карманы.

- К мистеру Пендлтону! – не допускающим возражений тоном, заявил Брассет.

- Все так говорят, - отозвался констебль, преграждая ему путь.

- У него умерла теща, и если он узнает, что какой-то недоумок не разрешил рассказать ему об этом в тот же час, - многозначительно начал Брассет.

- О, поздравляю вас, это первая хорошая новость за полгода, скажите, что вас без промедления пропустил сержант Чипс, это я. Второй этаж, напротив женского туалета! – напутствовал констебль, взяв под козырек.

Дворецкий с достоинством поднялся наверх и с изумлением уставился на архитектуру, вернее, планировку второго этажа. На этаже было расположено всего два кабинета – дамская комната, только пройдя через которую, можно было попасть в кабинет мистера Пендлтона. Если судить по мизерным размерам дамской уборной и величине здания, то можно было предположить, что кабинет министра юстиции занимал почти весь второй этаж. Немало подивившись этому, Брассет толкнул дверь и вошел внутрь.

И очутился в большом кабинете, размером с футбольное поле, в центре которого восседал сам мистер Пендлтон. Вдалеке виднелись футбольные мячи и ворота с сеткой. На стене висела огромная таблица из черного дерева с результатами матчей команд первого дивизиона Англии, выполненных золотыми буквами. Повсюду были разбросаны скомканные и разорванные газеты с кричащими заголовками «Чарльтон – мудаки», «Президент Чарльтона – ублюдок!», «Министра юстиции в отставку!, Тренер Чарльтона недостоин тренировать даже сборную Бразилии, за которую играют очень много диких обезьян».