Дитрих Киттнер - Когда-то был человеком Страница 52

Потом я напомнил о данном мной обязательстве – агитировать, оставаясь политически нейтральным.

«Итак, я не могу вам сказать, за кого вы должны голосовать, максимум, что я могу, – это сказать, кого вы не должны выбирать. (Это мне договором запрещено не было.) Я бы рекомендовал вам ни в коем случае не голосовать за те силы, у которых нет ничего иного на уме, кроме интересов денежных тузов, богачей, капиталистов, фабрикантов. Ведь среди нас здесь нет фабрикантов?»

Вслед за этими словами с места вскочил сидевший в зале местный представитель ХДС. Он гневно заверещал: «Какое бесстыдство! Этот господин Киттнер использует внепартийное мероприятие для того, чтобы отговаривать людей отдавать свои голоса ХДС/ХСС!»

В этом избирательном округе число голосов, обычно отдаваемых ХДС, несколько уменьшилось…

НЕДОРАЗУМЕНИЕ

Однажды ХДС здорово попал впросак.

В августе 1971 года Кристель и я отдыхали на острове Нордерней. Это был первый отпуск за время нашей совместной жизни. Разумеется, мы одновременно давали представления. Один из отдыхающих, либеральный, хотя и симпатизирующий ХДС господин из Нордхорна, обещал как-то вечером организовать для нас нечто грандиозное. «Я познакомлю вас с одним бургомистром. Он, кстати, как раз приехал сюда на уик-энд».

Мы встретились в ресторанчике, обменялись несколькими банальностями. После второй кружки пива наш приятель ушел. И тут же бургомистр, который был членом ХДС и к тому же явно не отличался деликатностью, начал: «Скажите, вы ведь вылетели из СДПГ, не правда ли? Представляю, какой зуб вы имеете на партию».

«Ах, знаете, я ведь еще могу подать апелляцию», – уклонился я от прямого ответа. С таким, как он, я вовсе не собирался говорить о своих бедах. Но тот не унимался: «А может, вы как раз ищете новое политическое прибежище?» И когда я проявил полное непонимание, он продолжал: «Ну, я имею в виду, что вы могли бы неплохо ужиться с нами, с ХДС. Мы вовсе не такие нетерпимые, какими нас постоянно изображают. Во всяком случае, то, что с вами случилось, у нас бы не произошло».

Поразительно. Совершенно не поняв случившегося, господин бургомистр пытался завербовать меня на сторону черной реакции. Мы потеряли дар речи. Наше молчание он опять-таки истолковал неверно. «Что касается денег, то вы тоже не прогадаете». Мы с Кристель переглянулись: может, имело смысл использовать впервые предоставившуюся нам возможность увидеть то, что обычно скрывается за парадным занавесом? Это обещало быть интересным.

«Что вы имеете в виду?»

«Ну, вам вовсе не обязательно сразу же вступать в ХДС, во всяком случае официально. Было бы хорошо, если бы мы, скажем, время от времени имели возможность обмениваться мнениями относительно ваших программ… Нет, никакого резкого крена, боже сохрани. Никто вам не поверит. Потихоньку, по чуть-чуть…

Самое главное, чтобы направленность осталась прежней, ну а немного критики красным не повредит, как вы думаете?»

Потом он начал мне расписывать, как замечательно все будет. В конце концов бургомистр стал говорить начистоту. «Если бы вы согласовывали свою программу с нами, то я мог бы гарантировать, что вы будете получать ангажементы от нас. Нет, не через партию, в основном через ведомства по культуре, через организации, занимающиеся проблемами молодежи, и так далее. Кое-где еще к нам прислушиваются. Ну, вы можете сами все хорошенько подсчитать. Я это уже сделал как-то. Вам могут перепасть заказы на общую сумму добрых 80 тысяч марок». И он заказал еще три пива.

Так, значит, обстояли дела. Я прикинулся наивным. «А кто мне гарантирует, что все будет так, как вы мне это расписываете?»

«Ну, поспрошайте в Ганновере. Как вы думаете, кто устроил все эти переходы из одной партии в другую? Это же все прошло через мои руки».

И в самом деле, в ганноверском парламенте было несколько наделавших шуму перебежчиков. Считалось, что за кулисами этого дела всегда скрывался один и тот же политик – хэдээсовец по кличке Бруно Гриф. Я сказал бургомистру об этом. «Вы должны верить моему слову». Больше ничего из него невозможно было вытянуть.

Когда мы отклонили наглую сделку и собрались уходить, мы видели, что «большой человек» выглядел явно ошеломленным. Он искренне не понимал, что творится на белом свете… С тех пор я никогда больше ничего не слыхал о господине бургомистре.

КАК Я ОДНАЖДЫ ПЫТАЛСЯ ПЕРЕВОСПИТЫВАТЬ КАПИТАЛИСТОВ

1 Мая не только Международный день борьбы рабочего класса, для исполнителей песен и кабаретистов этот праздник – один из самых интенсивных рабочих дней в году. Я лично в этом никакого противоречия не нахожу. Я не фабрикант и не миллионер и поэтому знаю, где мое место: среди тех, кому нечего продавать, кроме своей рабочей силы. Причем дело тут не только в том, что я на 1 Мая даю особенно много концертов и выступаю на митингах, благодаря чему в консервативных театральных кругах меня наградили прозвищем «профсоюзный клоун». Лично я в этом не усматриваю ничего зазорного, а воспринимаю как почетный титул. Я горжусь тем, что 1 Мая и всю предпраздничную неделю моей публикой является трудящаяся часть населения – это для меня дело чести.

Только один-единственный раз, а именно в 1974 году, привычный ход событий был нарушен. Незадолго до праздников ко мне вдруг обратились с предложением, крайне меня удивившим: выступить – и где? – в стане противника. Руководство финансового журнала «Капитал» осведомлялось, есть ли у меня время и желание дать концерт 1 мая «перед узким кругом редакторов и деловых партнеров» журнала – участников проходившей тогда ганноверской ярмарки.

Во избежание недоразумений я на всякий случай пояснил, что ни в коем случае не принадлежу к числу тех, кто развлекает публику в общепринятом смысле этого слова, а представляю политическое кабаре левого направления.

«Да, да, это нам известно. Именно поэтому мы и хотим видеть вас у себя в «день труда» (!). Мы знакомы с вашими программами по пластинкам и книгам».

Теперь я был изумлен и из предосторожности попросил тайм-аут на размышление. Столь непростые решения я уже и тогда предпочитал принимать в кругу своего театрального коллектива, то есть со своей женой. Техническая сторона дела была совершенно ясна: весь день 30 апреля и дневные часы 1 мая были полностью забиты – пять выступлений в различных местах. Последний концерт я должен был дать в обед в Эрвитте для рабочих цементной фабрики, которые вели борьбу с предпринимателями и в это время пикетировали предприятие. Так как следующий день был рабочим, вряд ли следовало ожидать, что кто-то пригласит меня выступить вечером. Стало быть, теоретически свободное время у меня было. А практически?

Вообще-то у меня, собственно, никогда не возникало проблем с выбором аудитории, ибо туда, где у меня не было желания выступать, меня, как правило, и не приглашали – из-за взаимной неприязни. Всего один раз я был вынужден отклонить запоздалое и наверняка посланное по ошибке через ведомство по труду приглашение липштадской организации ХДС выступить в поддержку их предвыборной борьбы. Вообще-то я всегда следую своим принципам давать концерты практически везде, где мне гарантируют возможность высказывать свое мнение.

Но данный случай был экстраординарным. Издателям журнала (название «Капитал» использовалось ими отнюдь не для прославления основного труда Карла Маркса, совсем наоборот) моя программа наверняка доставила бы мало радости: они ее хорошо знали. Трудно было также предположить, что в руководство пробрался кто-нибудь из молодых социалистов, вчерашних членов внепарламентской оппозиции, проделавший «долгий путь через институты власти» и запланировавший эту партизанскую акцию. Такой бы обязательно посвятил меня в свои планы. Точно так же трудно было рассчитывать на то, что публика будет настроена достаточно либерально и станет терпеть антикапиталистические высказывания, хоть и облеченные в шутливую форму. Если даже допустить, что сами господа из «Капитала» являются людьми, терпимо относящимися к чужим взглядам, то все равно они должны были опасаться оттолкнуть от себя партнеров по бизнесу, а еще точнее – рекламодателей из крупной промышленности. Такими суммами не будет рисковать ни одно издательство, действующее в условиях «свободного рыночного хозяйства».

Полностью исключалось и предположение, что в данном случае речь могла идти о робкой попытке подсунуть китам экономики и тем, кто себя таковыми считает, хотя бы ничтожную каплю критики капитализма с целью оказать мягкое воздействие на формирование их сознания. Такие люди – об этом свидетельствовала и позиция самого журнала – твердо убеждены в том, что только капитал в состоянии осчастливить весь мир. Обладая стойким иммунитетом против любых посторонних влияний и чуждые каким-либо сомнениям, они в лучшем случае встретят смехом наиболее сильные места в моей программе…