Ф. Илин - Сказания о славном мичмане Егоркине Страница 11

Ну, вот, в тот день стояла жара, а воздух над морем был какой-то сонный и от лени даже не шевелился. Местный народ валялся на пляжах или под пальмами.

Гости заявились почти неожиданно на блестящем белом микроавтобусе, вместе с ящиками с импортной снедью и выпивкой. Какое-то время командир корабля их принимал и угощал в кают-компании, но вдруг эти подвыпившие, уже – как следует, высокие гости затеяли какую-то вылазку на шашлыки. Забыли, верно, что не дома в Подмосковье или не под Сочи, в горной турбазе!

Наш практичный и трезвый умом командир предложил им организовать пикник прямо тут же – у нас на сигнальном мостике, а шашлыки – в кожухе трубы, как давно отработанный родной вариант, но… Высокопоставленным гостям наш молодой кэп был не указ! Спьяну они просто лопались от собственной значимости!

Тем более, у них был какой-то «шишковатый» московский визитер, перед которым они все на перебой выпендривались и расстилались. Видно, товарищ слово «нельзя» в отношении своих потребностей никак не воспринимал и об этом местные проверяемые знали!

Такие походы, разумеется, были запрещены, ведь вокруг шла какая-никакая, пусть не наша, а – война. Но какой-то офицер из военной миссии (не поймешь – погоны были без звезд) куда-то позвонил и все сразу устроилось. У нас ведь как – если чего-то всем нельзя, то всегда найдется тот, кто скажет, что кому-то все-таки можно! Надо только знать – кому, как и у кого лучше спросить!

Для обеспечения выделили несколько матросов во главе со мной, и дали команду готовить и грузить наш барказ. Мы взяли из арсенала пару автоматов, гранаты и патроны. Там это просто необходимость – как зонтик в Питере. Будет дождь или нет, а если небо хмурится, то его, на всякий случай, все равно ведь берешь. Мало ли, что… Так и здесь!

Погрузились мы в этот барказ со всем, что нужно и двинули к устью какой-то реки, на особое место, которое якобы знал один из посольских.

С нами был наш штурманенок, с очень подходящей к случаю и профессии фамилией – Сусанин. Тоже, между прочим, – из Костромы. Родственник, наверное. И вот, свернули мы устье, в один рукав, потом другой. Я боялся крокодилов, как девки – крыс, но меня успокоили, что вода тут солоноватая от океана, а эти самые плавучие потенциальные чемоданы и модные дорогие сумочки ее не уважают. Мы повеселели.

А вот уже и место, которое, и в самом деле, оказалось действительно шикарным – гладкий пляж с белым песком, да и до деревьев – не меньше пятидесяти метров, незаметно к нам не подберешься. Это обстоятельство, как бывший морпех-разведчик, я с особым удовлетворением отметил. Рефлексы!

Начали раскладывать костер, соорудили подобие стола, гости стали «отдыхать», только бутылки весело звенели, отлетая в сторону, как стреляные гильзы от орудия. Мы с командой пили в стороне кока-колу и ели какие-то бисквиты, которыми посольские щедро угостили моих бойцов. Я тогда еще подумал, что средь бела-то дня наш дым будет виден далеко – далеко. И, в конце – концов, найдутся те, кто поинтересуется, что же там такое горит…

Начали разворачиваться события. Вот тот самый большой проверяла, (действительно большой – килограмм на сто сорок, не меньше!), похожий одновременно на Колобка из мультика и на всех трех толстяков из фильма, «поддал» крепко, а закусывал, видно, неадекватно. И вот алкоголь, помноженный на нестандартную местную температуру, взял да ударил ему прямо в голову. Именно туда, где у людей обычно бывают мозги. Он стал вести себя подчеркнуто-развязно, куда девалась вся его чопорность! Он распушил хвост, как павлин, и стал откровенно обхаживать смешливую блондинку из персонала посольства. «Я был не прав!» – подумалось мне, «удар выпитого алкоголя достался толстяку больше по другой голове – аккурат между ног, прямой наводкой!».

Вдруг он решил перейти к активным действиям, и в пьяной башке созрел дурной план. Это уж как водится!

Возбуждение в определенной части тела напрочь отключило способность соображать! Он, не привыкший к отказам в своих прихотях во время финансовых проверок «заграничных объектов», подошел нетвердой уже походкой к тому самому военному из миссии и стал оживленно спорить. К спорам он тоже не привык, во время инспекций все перед ним ходили на задних лапках. Офицер зло сплюнул на песок и подозвал меня.

– Послушай, мичман! – говорит он: – Давай-ка возьми, пожалуйста, пару орлов из своих бойцов, автоматы обязательно прихватите и на катере с этим самым Михаилом Ивановичем и его, блин, дамой, дуй прямо на в-о-о-н на тот остров, там их высадите на… какое-то время, а сами где – то посидите или погуляйте рядом.

Только катер с офицером сразу назад, сюда направьте, мало ли, и так я уж из-за этих… могу быть в полной… сам понимаешь, где! Эх, знаешь, мичман, как хочется этого проверялу послать к этой самой Бениной маме вместе с присными! – здесь офицер мечтательно прищурился, но вернулся к реальности: – Но ведь сразу накопает же чего-нибудь, гад толстозадый!

Затем он взглядом разведчика проницательно оглядел публику и продолжил: – А эти орлы из посольства соблазнительную дамочку-то специально взяли с собой, знали, видно, этого толстого кобеля!

Ну что же, нам-то все равно, действуем! Как нам прикажут, так мы так и сделаем. Минут через десять барказ уже лихо подошел к самому берегу. Я лично перенес кокетливую женщину на песчаный пляж, чтобы она не замочила своих туфель и легкого платья. Тем временем, ее кавалер так ухнул через планширь в воду, что будь здесь крокодилы, так их бы волной легко контузило. Вот тут по всей заводи пошли какие-то странные круги, которым я тогда сдуру особого значения не придал.

Катерок с нашим офицером лихо отвалил, и заспешил к месту пикника. А «колобок» игриво обнял свою «тетку» и полез вверх на островок. Мы – за ним, По откосу мои бойцы их, конечно же, обогнали и первыми поднялись на гребень. Да только островок это был не вовсе островок, а полуостров. Да и то, с натяжкой! Скорее, мыс!

За гребнем начиналась твердая земля, поросшая жесткой, высотой до… скажем, выше колена, короче, травой. А поперек этого перешейка стояла толпа африканских сопляков-оборванцев, человек десять – двенадцать, одетых, кто во что, но увешанных разномастным оружием – чисто музей стрелкового вооружения за последние сто лет.

«Манкутовцы!» – кто-то испуганно ахнул у меня за спиной. Я мысленно с ним согласился – правительственные войска просто не могли так выглядеть!

Один из них, гигант, блин, – ростом метра полтора в прыжке, подошел ко мне, прерывисто дыша на уровне моего пупка, с разукрашенным, на негритянский манер, китайским автоматом на перевес.

Я развернулся к нему и расправил грудь, как положено советскому моряку, прикрывая собой подчиненных и «гражданское население». Он грозно обратился ко мне, на португальском. Это он так думал, что на португальском! Но я знал этот язык еще хуже него, то есть вообще не имел о нем понятия. Но занюханный мурлокотам, стоявший передо мной, решил, что я презрительно отмалчиваюсь в ответ на его «грозные вопросы».

И с силой ткнул меня под ложечку стволом своего «орудия». Вот это он сделал совсем зря! Кровь просто вскипела во мне и бросилась в голову! Я заорал: «Ах, ты мурлокотам хромовый, в три господа, в душу, в мать, сын свиньи и пьяного ежика, да я таких троих одним хреном сшибал, убоище недоношенное, модель последней сопли засохшей медузы!». Он никогда такого не слыхивал и слегка опешил. Тут же моя левая рука сама отвернула ствол его автомата в сторону, а правая, с разворотом корпуса, врезала основанием ладони ему прямо в нижнюю челюсть! Раздался хруст, этот сморчок, прямо с места, кувыркнулся через голову и полетел догонять свои зубы. Издав победный клич, я рванул на груди «тропичку» (жаль, тельника не было по причине жары) и с воплями: «Все, гады, вам абзац!» (Ну, может быть, как-то чуть-чуть иначе, попроще, по-доходчивее) – это для них, и «За мной, ребята, полундра!» – это для двух своих моряков, я, прямо, как в кино, единолично устремился в атаку на врага!

А враг наш тоже вдруг дружно заорал, прямо хором, но как-то испуганно, дружно же развернулся на сто восемьдесят градусов и с места в карьер развил спринтерскую скорость! Причем, эти ребята на бегу почему-то из хромовых вдруг сразу стали матовыми. Я даже опешил и слегка притормозил, мне самому очень хотелось бы верить и возгордиться, что это именно мой боевой клич обратил это самое воинство в бегство. Однако, мой разум в этом как-то сразу засомневался!

И правильно – тут из-за моей спины раздался удивленный вскрик матроса – узбека, наверное, в первый раз в жизни, на чистейшем русском языке, и совсем без акцента: «Эх, яти вашу мать!». Полагаю – первый раз в жизни! И тут же, из-за моей спины, легко обогнав меня, одним духом вылетели сначала – мои моряки, затем – быстрая блондинка, а за ней, хрипя на ходу, – «колобок», а точнее – колобковый бегемот, который тут же всех нас и обогнал, а затем легко сбил с ног и стоптал одного из манкутовцев, не останавливаясь.