Борис Привалов - Не проходите мимо. Роман-фельетон Страница 12

Этим же летом Пелагея Терентьевна, совершая ежегодный объезд детей, завернула на дачу Тимофея, под Кудеяровом.

— Теперь у нас мирные трудодни пошли, — объявила мама. — Избу новую поставили. Может, Вероида, домой вернешься?

— Мне и здесь хорошо, — нетерпеливо сказала Вера. — На вашем месте, мама, я бы сюда сама перебралась. У вас там что — деревня! — и, презрительно передернув плечиками, Вера Прохоровна вышла.

— Стася, налей мне скорее какао и иди ловить бабочек! — послышался с террасы Верин приказ.

Вера обещала учительнице к началу учебного года собрать для биологического кабинета коллекцию бабочек и стрекоз. Ей самой это занятие быстро наскучило, и на отлов насекомых обычно мобилизовались Стася и домработница.

Но на этот раз заготовительная кампания чуть не была сорвана распалившейся Пелагеей Терентьевной. Воспитательные принципы и установки Стаси подверглись сокрушительному разгрому. Верин образ жизни был заклеймен, как порочный. Невмешательство Тимофея приравнено к деяниям, предусмотренным гражданским кодексом…

— Из тебя воспитатель, как из меня комбайнер, — сказала Пелагея Терентьевна. — И вообще ты за деревьями леса приметить не можешь…

Если бы на даче случайно оказался младший или даже средний научный сотрудник из Академии педагогических наук, то высказанных Пелагеей Терентьевной мыслей хватило бы ему на две диссертации и на сценарий учебного фильма.

Правда, выступление свое Калинкина-старшая кончила несколько ненаучно:

— Вероида, собирай вещи, поедешь домой! А то отшлепаю!

— Да бросьте вы, мама, нервничать по пустякам. Ну, не все ли равно, кто поймает мошку-букашку? Вы, я или Вера… Главное — что она интересуется биологией, участвует в общественно-полезном начинании, — заметил Тимофей.

— Не хочу я перевоспитываться, — заявила Вера Прохоровна, — и никуда я от Стаси с Тимой не поеду! А если увезете — назад убегу!

Пелагея Терентьевна вспылила и уехала. Потом она горько раскаивалась: Веру надо было все-таки увезти…

— Необыкновенная девочка! — воскликнула растроганная Стася, утирая крупнокалиберные слезы.

…— Необыкновенная девочка! — воскликнул тренер межколхозной физкультурной организации «Пшеница», когда увидел, как новичок Надежда Калинкина в первом же заплыве обогнала многих его воспитанниц. Позади остался даже Валерка Мухомор. А ведь он уже целый год хвастал, что вот-вот станет пловцом-разрядником.

Водную стихию Надя покоряла успешно. Все свободное от борьбы с сорняками время она отдавала совершенствованию кроля и брасса. Дело дошло до того, что в следующем сезоне она вышла на второе место среди девочек района. И ей преподнесли в подарок единственно оказавшуюся в раймаге спортивную литературу «Вопросы тренировки боксера на открытом воздухе в зимних условиях» (цена в лидериновом переплете 42 рубля 17 копеек).

Но Наде был дорог не сам подарок, а то, что вручала его чемпионесса области по плаванью. Этой женщине Надя тайно поклонялась и старалась ей подражать. К ужасу Пелагеи Терентьевны, дочка даже своими косами пожертвовала ради того, чтобы перейти на прическу чемпионессы.

…У Веры тоже имелся достойный объект для подражания. Это была старшеклассница Вика Спотыкач, девушка умопомрачительной стройности и непревзойденной грации. Особенно неотразимое впечатление на Калинкину производили крашеные Викины ресницы и ее горячая убежденность в том, что декольте имеет огромные преимущества перед банальными плиссе-гофре.

Сидр Ерофеич Спотыкач, ведущий специалист по томатному соку, член редколлегии журнала «Помидорник-огородник», пользовался большим авторитетом в Красногорске. Поэтому кое-кто из учителей старался не обращать своего педагогического внимания на Викины шалости и пробелы в эрудиции.

— А скажи, милая, — великодушно спрашивал ее географ, — как имя испанского мореплавателя?

— Светофор Колумб, — без запинки отвечала начитанная девушка. Даниила Заточника она шустро назвала Данилой Точильщиком, Желтое море путала с Красным, а Белое — с Черным. Но это уже не вызывало сенсации в женской средней школе № 7.

Фурор произвело появление Вики в туфлях на высоком каблуке типа «небоскреб». Таких каблуков в Красногорске не было даже у студенток искусствоведческого факультета. Между землей и пяткой находилось десять сантиметров дерева и кожи.

В тот же вечер Вера Калинкина потребовала у Станиславы Петровны для посещения школы такую же ультрамодную обувь.

— Или ты мне заказываешь туфли, или я завтра же уеду к маме! — кричала Вера на Стасю. — Двенадцать сантиметров, и ни миллиметром ниже!..

Из педагогических побуждений Стася сопротивлялась. Страсти накалились.

В этот час с работы приехал Тимофей.

Его мохнатые брови ходили ходуном. Очевидно, спор на туфельную тему слышен был даже на улице.

Глава семьи пылко и страстно обрушился на сверхкаблуки, назвав их «примером проникновения мещанского вкуса в сознание учащихся» и «образцом неправильного подхода к проблеме школьной обуви».

Вера умолкла. Она хорошо знала своего брата.

Действительно, Тимофей, закончив ширпотребную тираду, задумался: «Девочка не виновата. Пятнадцать лет… Запросы… Потребности…»

— Двенадцать сантиметров, и ни миллиметром ниже! — тихо повторила Вера.

— Десять! — решительно отрубил Тимофей.

Спор сразу увял. Вера не протестовала: она нарочно увеличила сантиметраж, заранее рассчитывая на то, что придется сделать скидку.

— Супер — экстра-класс! — восхитилась Вика Спотыкач, увидя на Вере новые туфли. «Высотный» каблук окончательно сблизил Веру с Викой. Теперь Калинкина считала себя на равной ноге со старшеклассницей. Более того, она стала поверенной всех Викиных тайн. Ей стало известно, что ее старшая подруга мечтает о вузе.

— Боже! Ты не знаешь, что такое «вуз»? — смеялась над приятельницей Вика. — Откуда такая наивность? Это значит — Выйти Удачно Замуж! Чтобы муж мог в год обеспечить мне шесть платьев из парчи, три капота, две путевки в Сочи и колье под Новый год. Программа-минимум! Такого мужа найти тоже надо уметь!

И Вика сумела. В тот же самый день, когда она получила аттестат зрелости, в загсе ей выдали свидетельство о браке. Счастливым супругом оказался некто Единоверцев, товарищ, посвятивший свою жизнь делу снабжения и сбыта и, кроме рубля, ни во что не веривший.

На свадьбе после азартных воплей «горько» и затяжных поцелуев Вика заявила дальним родственникам мужа:

— Зовите меня Виктория Айсидоровна! Так благозвучнее. Ведь я теперь жена ответственного работника. Ответственная жена!

Сидр Ерофеич Спотыкач подивился той легкости, с которой дочка отреклась от отчего имени, но протеста не заявил. Во-первых, работа с томатным соком приучила Сидра Ерофеича к умиротворению, а во-вторых, он давно махнул рукой на Викины чудачества.

Калинкина пила шампанское и упивалась счастьем подруги. Но Викино счастье оказалось недолгим. Вскоре муж ее пострадал за свою веру и был отлучен от высокого руководящего сана, хотя официально и по собственному желанию, но со строгим выговором. Вика рассчитала, что Единоверцев поднимется не скоро, и немедленно разлюбила его. А разлюбив, дала развод. «Вуз» не удался. Но, как глубокомысленно сказал поэт, «за первой любовью нахлынет вторая»… И она нахлынула. И была узаконена новым штампом загса. Потом нахлынули третья, четвертая… Супругами Виктории Айсидоровны стали последовательно: частный врач-стоматолог Дунькан, первый тромбон красногорского театра Акушеткин. Но сколько стоматолог ни короновал своих пациентов, сколько оркестрант ни дул в тромбон, программа-минимум не обеспечивалась. Разочарованная Вика решила пойти по линии административного выдвижения. Ее мужем стал Игорь Олегович Закусил-Удилов — ответственный работник Кудеяровского горсовета.

— Теперь я жена номенклатурного лица, — заявляла всем Вика. — Номенклатурная жена!

В эти слова Вика вкладывала особый подводный смысл. Отныне свое высокое призвание в жизни она видела в том, чтобы быть супругой только высокоответственного товарища, которого она могла бы вдохновлять на успешное продвижение по служебной лестнице.

«Хороший муж должен делать хорошую карьеру», — говаривала Вика.

Это несимпатичное для других слово «карьера» звучало в устах Вики этаким лирическим каприччио. За ним рисовались материальные блага в виде отдельной квартиры с мусоропроводом и горячим водоснабжением, персональная автомашина и постоянное место в первом ряду партера в городском театре.

Когда Вика сидела в забронированном кресле первого ряда, она чувствовала себя на седьмом ярусе неба. Тщеславие ее было удовлетворено.

У Веры избранника сердца еще не было. Правда, ей с завидным постоянством поклонялся некий доцент-пигментолог, специалист по загарам Н. Е. Андертальц. С ним Вера познакомилась во время первого бракосочетания своей приятельницы. Н. Е. Андертальц вел бродячий образ жизни. Вечный курортник, он переезжал из одного целебного местечка в другое, ревизуя пляжи и физиопроцедуры. Открытки, присылаемые доцентом Вере, являлись вещественным доказательством его любовной тоски. Разные по форме, они были несколько однообразны по содержанию.