Хенрик Бардиевский - Натюрморт с усами (сборник) Страница 14

Эпиграф: «Если ты сказал д, надо сказать и Б».

— А.

— Пиф-паф! Мимо. Пиф-паф! Мимо. Пиф-паф! Мимо! Пиф-паф!

Ковальский.

Он скрестил курицу с дыней, но в яйцах оказалось слишком много семечек.

Прокурор приводил столь оглушительные доводы, что защитник с опаской поглядывал на судью — как бы тот не проснулся.

Однажды ему стало ясно, что он — кролик.

Он определил это по той быстроте, с какой размножался.

В состоянии его здоровья наступило ухудшение.

Ещё недавно ему казалось, что он Бернард Шоу, а теперь он выдаёт себя за нашего драматурга Залуцкого.

Когда У-13 вынул свой глаз, в котором должен был находиться шифр, он ничего в нём не увидел, ибо это был не тот глаз.

Он был очень стойким в работе с дикарями. Когда его уже варили в котле, он произносил вместо ник положенную перед едой молитву.

Профессор изобрёл столь мудрого робота, что его самого уволили, а кафедру отдали роботу.

Они провели очаровательный вечер, и потом все исчезнувшие из комнаты предметы напоминали ему о её присутствии.

Перевод З.Шаталовой

Трубка здоровее

Узнав из печати, что трубка здоровее сигарет, мы с приятелем решили перейти на трубки. Купили две трубки в специализированном магазине и пошли к одному старому курильщику узнавать, что с этими трубками делать дальше.

— Главное дело для трубки — это её обкурить, — сказал он, — что, в свою очередь, зависит от того, как вы её промоете. Для вашей трубки самое лучшее — ром. Вливаете понемногу ром в чубук, ждёте два часа, выливаете ром и высушиваете трубку. Затем неплотно набиваете её табаком и обкуриваете, слегка попыхивая, чтобы чубук не перегревался: если вы перегреваете чубук, трубку можно выбрасывать.

Повторив в уме все наставления, мы сказали спасибо и пошли в магазин за ромом.

Возвратившись домой, мы открыли бутылку кубинского «Бакарди» ёмкостью в 0,7 литра, понемножку на* лили его в чубуки и сели ждать, пока пройдёт два часа.

Однако нам показалось, что время тянется медленно.

Мой приятель говорит:

— Налей-ка этого рому по рюмочке, увидим, какой он на вкус.

Налили, выпили. Понравилось.

Трубки ещё не были готовы, поэтому мы пока закурили сигареты и налили по второй.

Слово за слово, поговорили о том, о сём, но в основном о жизни, как она не просто складывается. Оглянуться не успели — бутылка уже пустая.

В это время заходит ко мне сосед.

— Спиртные напитки распиваете, как я вижу? Разве вам неизвестно, как это отражается на здоровье?

Мы ему сразу объяснили, что ни о каком спиртном не может быть и речи, что мы просто трубки промываем ромом, чтобы они лучше обкуривались.

— Трубки ромом? — удивился сосед. — В первый раз слышу! Я курю трубку сорок лет и никогда не слышал, чтобы кто-нибудь пропитывал их ромом.

— А чем? — спросили мы.

— Только коньяком.

Сосед был пожилым человеком и с первого взгляда вызывал доверие. А тот наш знакомый «специалист», если вдуматься, производил впечатление человека несерьёзного.

Мы тут же пошли в магазин за коньяком.

Дома мы вылили из чубуков ром, налили коньяку и сели ждать два часа.

— Пока что можем выпить, — сказал мой приятель. — Давненько я не пробовал коньяку.

Слово за слово, одна рюмочка пошла, вторая, третья, все под сигаретки, поскольку трубки ещё не были готовы. Наконец, прошло два часа. Выпили мы коньяк из чубуков, поскольку в бутылке он как раз кончился, и начали ждать, пока трубки высохнут. Ждать пришлось долго, поэтому приятель побежал ещё за бутылкой. На этот раз ничего больше трубке не требовалось, и поэтому приятель купил пол-литра водки.

Слово за слово «уговорили» мы наконец полбутылки, но, надо признаться, я был уже сыт по горло этими трубками. В голове у меня шумело, со зрением что-то стало не в порядке, изображение двигалось, меня тошнило, и вообще я чувствовал, что эти трубки выходят мне боком. И если бы трубка не была здоровее, я предпочёл бы остаться при сигаретах.

— О-обкурим!.. О-обкурим, старик… — напомнил мне мой приятель, но понял я его с трудом из-за его дикции.

— Стало быть, табак в трубку не слишком плотно — и слегка попыхивать. — Однако из трубки моего приятеля начали валить клубы дыма, и вырвался сноп огня.

— Осторожней, перегреешь трубку, — предостерёг я его. — Из неё уже огонь пошёл.

— Огонь? — спросил мой приятель. — Какой огонь? Почему огонь?..

Я уже стал думать, что это зрение мне изменяет, но тут вдруг его трубка так накалилась, что он даже зашипел от боли.

— Перегретый чубук остаётся только выкинуть, — предостерёг я его снова.

— Коньяк смешался с лаком, поэтому и горит… — пояснил он.

В этот момент ко мне неожиданно зашёл дядя Карл.

— Что это у вас такой дым? — удивился дядя.

— Мы обкуриваем трубки, — объяснил я. — Мы пропитали их коньяком.

— Коньяком? Кто это вам сказал, что надо коньяком? — возмутился дядя. — Трубку я курю с рождения, всю жизнь прожил в Англии и знаю, что настоящие курильщики пропитывают трубки только виски!

В голове шумит, в горле жжёт, а тут ещё дядя Карл со своим виски! Ну можно ли так мешать спиртное? Приятель мой облокотился о стол и уснул, я тоже последовал бы его примеру, если бы не дядя Карл, который с ходу пожертвовал мне двадцать долларов в сертификатах и порекомендовал немедленно ехать в магазин. Если бы трубка не была здоровее, я бы, по совести говоря, предпочёл бы отказаться от этой затеи.

Я разбудил своего приятеля, посадил его в такси, и мы поехали. Мы купили виски, каши трубки выбросили, поскольку они перегорели, а взамен приобрели новые трубки, английские.

Но приятель настаивал, чтобы их пропитывать и обкуривать на воздухе, поскольку, видимо, он всё ещё чувствовал удушье из-за недостатка кислорода и запаха горелого лака. Это имело бы какой-то смысл, если всё делать по-людски, но у моего приятеля, видимо, произошёл какой-то сдвиг в сознании, потому что он сел на край тротуара и начал прямо там наливать виски в чубук. Я не мог оставить его одного, поэтому тоже присел на тротуар, налил виски в чубук, а остальное мы стали пить из горлышек под мануфактурную закуску и последнюю сигарету, которая ещё оставалась в пачке.

Как и зачем мы попали в вытрезвитель, я совершенно не помню, но до сих пор я испытываю отвращение к алкоголю, а на трубки я просто смотреть не могу!

Видимо, мой организм их не воспринимает…

Перевод Л.Петрушевской

Анатоль Потемковский

Успех

Мы с председателем Шавницей пошли на концерт инструментальной музыки. Инструменталисты нам очень понравились, а один инструменталист Шавницу совершенно очаровал.

— На чём это он играет, приблизительно? — спросил он.

Мы стали разузнавать.

— Что-то вроде большой скрипки, — сказала моя жена.

— Первый раз в жизни такое вижу, — произнёс Шавница. — Какой интересный инструмент!

После концерта поэт Кошон сообщил нам, что инструмент называется виолончелью.

— И название красивое, — произнёс Шавница. — Я вступлю в союз виолончелистов и буду играть в свободное время на виолончели.

Мы думали, что, протрезвившись, Шавница забудет о своём намерении, но это у него не было минутным порывом. Назавтра в союзе виолончелистов дело дошло до неприятностей.

— Вы умеете играть на виолончели? — спросили Шавницу.

— Нет, — ответил Шавница.

— Тогда зачем вы хотите вступить в союз?

— Я намереваюсь играть, — сказал Шавница. — Я и не такие вещи делал в своей жизни.

— Вы можете играть и не вступая в союз.

— Действительно, — согласился Шавница. — Но мне не хочется. Я люблю организованность.

Первое заявление Шавницы о приёме в союз было отвергнуто. Вежливым письмом ему объяснили, что в союз принимают только виолончелистов и что нет никаких оснований для приёма в него Шавницы.

Таким же образом отвергли второе и третье заявления. Мы из деликатности перестали затрагивать эту неприятную тему, поскольку нам казалось, что дело Шавницы окончательно проиграно.

Как выяснилось, эта точка зрения была ошибочной. Недавно пресса сообщила, что Шавница был избран председателем союза виолончелистов.