Артур Гафуров - Глубинка Страница 18

Впрочем, теперь это не важно. Изловчившись, я со второй попытки смог поймать щененка за шкирку и тут же обалдел от того, какой мягкой и шелковистой была шерсть у него на загривке. Если бы он еще не извивался и не рычал… Но подход к щенку найти несложно. У меня с собой были бутерброды с колбасой, которые я, не задумываясь, отдал новому знакомцу. Взятка подействовала: явно голодный, щен схомячил бутеры в минуту, и вторая попытка его погладить была встречена куда более благодушно, нежели первая.

Нужно было уходить: не исключено, что щенка все же ищут, а я с лодкой в узенькой речушке представляю собой слишком уж легкую добычу. Также пришлось внять голосу разума и оставить на месте мертвую собаку: нельзя давать понять, что я здесь был, а могильный холмик послужит прямым указанием обратного. Да и лопаты у меня с собой нет.

Постелив на носу лодки старый плед (захватил с собой на случай, если заплыву слишком далеко и придется ночевать под открытым небом), я посадил туда щенка, после чего, в три приема развернув суденышко, взял курс на «открытое море». Плыть по течению было значительно проще, требовалось лишь время от времени отталкиваться от берегов. Щенок, насытившись, свернулся на пледе калачиком и мирно спал. Прошедшая ночь оказалась для него не самой простой. В этом мы с тобой, брат, схожи, как никто.

Обратный путь прошел без приключений, и через три часа мы были дома. Но, хотя руки у меня буквально вываливались из плеч (проклятые весла!), требовалось переделать еще кучу дел. С собаками я общался с самого детства, как с домашними, так и с уличными, посему прекрасно знал, что потребуется, чтобы все остались довольны. И откладывать нельзя.

В первую очередь, из старых досок я сколотил небольшой короб высотой около полуметра, куда накидал всякого тряпья. Тут, дружок, ты будешь обитать в мое отсутствие. Впрочем, вряд ли высоты хватит надолго, со временем придется наращивать… Короб встал около печки, по сути, в самой теплой зоне дома. Затем мой новоиспеченный сожитель обзавелся ошейником (прости, Андрей, я помню, что это твой ремень), поводком, собственными гигиеническими принадлежностями и, главное, миской. Конечно, миска тут же наполнилась молоком.

Ну, вроде бы все, время отдыхать. Сегодня я могу спать с чистой совестью. Надеюсь, мы сдружимся, приятель.

Своего нового друга я за серый цвет окрестил Агатом.

Глава X: Информация к размышлению

— Да, брат, тебя послушаешь, так ты живешь, как в сериале: что ни день, то приключение, — веселился Андрей, слушая мой отчет о событиях прошедшей недели.

— И содержание последних «серий» явно намекает, что тут, блин, творится какая-то неведомая фигня, — я взял с тарелки жареное куриное крылышко, откусил и начал задумчиво жевать. Вкуснятина! Сидевший под столом Агат, учуяв свежую порцию запахов, оживился и возбужденно заелозил. — Но становится ни разу не смешно, когда вспомню, что в меня стреляли.

— Слушай, а ты уверен, что в тебя стреляли боевыми? Может, это холостой заряд был, ну, или соль, например? — Андрей похоже, не мог поверить, что мой рассказ — целиком правда. Видимо, и вправду Беларусь более спокойная страна, чем Россия, для ее жителей подобные вещи уже в диковину.

— Я мог бы так подумать, — ответил я, разделяя слова. — Мог бы предположить, что с перепугу померещилось, да. Но я стоял за тем деревом. Я чувствовал, как оно вздрогнуло, когда в него попала пуля. Я видел, как во все стороны полетели щепки и куски коры. И это все было взаправду.

— Мдаа… Это меняет дело, не так ли? Раз там творятся такие серьезные дела, за которые стреляют, то те сведения, что я раздобыл, становятся в разы интереснее.

— Что за сведения? — встрепенулся я.

— Подожди. Сначала скажи, ты еще узнал что-нибудь?

Я замялся. Несмотря на проявленную на прошлой неделе решительность, а также стрессовый поход в лес, дальше мое «расследование» не продвинулось ни на йоту. Виной тому, несомненно, была собака. Агат оказался настоящим умничкой: смышленый, веселый и — при более близком знакомстве — совсем не злой. По крайней мере, Андрея он облаивал ровно минуту, пока не понял, что я его врагом не считаю и охранять меня не надо. Прошедшие три дня мы учились проситься на улицу (пока не очень успешно), сидеть и лежать (тут прогресс, определенно, имелся), и еще кое-что по мелочи. Вообще, с появлением Агата моя жизнь стала гораздо веселее, даже не верилось, какой ерундой я мог страдать раньше, до него. Сейчас же все мои мысли были заняты этим маленьким мягким зверенком, и, конечно же, прочие заботы отошли в сторону. Андрей вежливо вернул их на подобающее место.

— Ладно, я все понял, — брат оценил мой виноватый взгляд, после чего взял с кресла свою сумку и извлек оттуда небольшую коричневую папку. — Вот, смотри, это захватывает покруче твоей «Анжелики».

— Ты предлагаешь мне все это прочитать, а потом уже поговорить?

— Нет, читать все смысла нет. Хотя, будет время, не поленись, тут занятные вещи встречаются. Разные статьи из Интернета, распечатки кое-каких газетных полос, архивные сведения из тех, что в свободном доступе. Что-то я просто записал из нашего разговора с Борей Шеиным — это пограничник из Южевичей, если не помнишь. Кстати, ты знал, что сейчас даже у самых захудалых провинциальных газет есть веб-сайты в сети, куда они выкладывают весь свой материал? Если читать все это, так сказать, вне контекста, то ничего интересного не увидишь. Но если серьезно вникнуть, то такое всплывет…

Слушая брата, я мимоходом пролистывал распечатки. «Деревня Предково уничтожена пожаром: погибла семья пенсионеров». «Последний житель села Непадовичи рассказывает об НЛО». «Вымирающая глубинка: Себежский район пополнился новой деревней-«призраком»». «Черепитское озеро: кто хозяин?». «Страшная находка в деревне Мелёво». Все это названия близлежащих деревень… «Во время пожара в деревне Зуево погибли два бомжа». Значит, мой бред про погибших в пожаре был небезосновательным… Точно, в крайнем доме ведь жили двое бродяжек… Василием одного звали, кажется… я его помню. А второй…

— Филипп, ты меня слышишь? Или ты тут в одиночестве настолько отвык от человеческой речи, что уже не воспринимаешь ее?

— Иди ты… — я запустил в брата кухонным полотенцем. — Просто задумался, что все эти деревни: Непадовичи, Мелёво, Предково — они ведь недалеко отсюда. Вот, тут и про Зуево есть!

— И не только эти. Крошково, Валовники — знакомые названия? Мощеное, Мылинки, Девицы, — все эти населенные пункты объединяют две вещи. Первая: они располагаются на относительно обособленном участке леса, примыкающего к белорусской границе. С севера этот участок ограничен трассой А-117, а с юга сетью озер, в число которых входит и наше, Вальковское. Получается чуть ли не заповедная зона.

— А вторая?

— Что вторая?

— Ну, вторая вещь, которая все эти деревни объединяет?

— Блин, не перебивай меня! И вообще, неужели ты еще сам не догнал?

Но я, кажется, уже «догнал». И вывод, честно говоря, получился совсем не радостный.

— Все эти деревни вымерли.

— Да, вымерли. Либо близки к вымиранию. У нас в Зуево остались только Малеев и бабушка Витьки Мазина, и те только в теплое время приезжают. А помнишь, сколько здесь раньше народу было?

Я решил возразить:

— Но русская глубинка вымирает уже лет двадцать, начиная с развала СССР, и это непрекращающийся процесс. Твои родители вон тоже купили дачу поближе к дому.

— Да, вымирает, но не такими же темпами! По моим подсчетам, в 2003 году население девяти означенных населенных пунктов составляло не менее ста пятидесяти человек, а в летний сезон и вовсе утраивалось. Получается не так уж и мало. Однако теперь на месте большинства домов одни лишь развалины. Кто-то переехал, кто-то умер, кто-то просто перестал посещать эти места. Сейчас в радиусе десяти километров нет никого, кроме нас с тобой, да пары случайных охотников. Причем, деревни регулярно горят, а старики умирают быстрее, чем во времена голодомора. Но ни одного уголовного дела, одни лишь несчастные случаи: упал с крыльца и расшибся, пьяный замерз в сугробе, наткнулся в лесу на кабанов. Пройдет еще год-два, и тут не останется вообще никого, даже дачники забросят свои огороды.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— А что тут думать, факты перед тобой. Я и раньше подозревал, а теперь окончательно убедился в том, что все происходящее кем-то заранее спланировано.

Было видно, что Андрей не первый день хотел рассказать мне все это. Ему не терпелось поделиться своими догадками и соображениями. Подобный порыв можно было понять: мой брат любил Зуево даже больше, чем я, и не мог сидеть спокойно, осознавая, что месту, которое так много значит для него, грозит окончательная гибель.

Но меня мучили сомнения. Просто не хотелось верить в столь чудовищные вещи, несмотря на их кажущуюся очевидность.