Евгений Дубровин - Лесник Юра Дымов Страница 2

– Нет.

– Пальчики оближешь. А знаешь почему «Белая лошадь» называется?

– Нет.

– Одна бутылка лошадь с копыт валит. У тебя тарелки-то есть?

– Всего одна.

– Ладно. Не трудись. Обойдемся и так. – Влад положил шашлык на газету, нарезал хлеб, достал из стоявшего тут же рюкзака квадратную бутылку с изображением скачущего всадника на белой лошади и закричал:

– Галка! Иди ужинать!

Пришла девушка, одобрительно посмотрела на шашлык.

– Быстро сварганил. Умница. Все-то ты умеешь.

– В тайге всему научишься. Старик, чего ты торчишь, как пень. Давай, наваливайся.

Юра снял двустволку, фуражку, сходил во двор, вымыл руки.

– У меня есть консервы, – сказал он. – Скумбрия.

– Тащи. Скумбрия – это вещь, – одобрил сибирский охотник.

– И настойка на дикой малине.

– Здорово! – воскликнула Галка. – А то мне эта лошадь порядком надоела.

Юре понравилась Галка. Очень красивая. Волосы рыжие, пышные, в пучке на затылке. Лицо с легкими веснушками. Фигура – любая киноактриса позавидует. А главное, держится непринужденно, словно они сто лет знакомы. Все девушки, с которыми Дымову до сих пор приходилось иметь дело, были или дуры и ставили из себя бог знает что, или простушки, что было еще хуже, так как простушки надоедали Дымову за полчаса.

– Лесник, а лесник, – сказала Галка, когда все выпили и закусили. – Почему ты какой-то запущенный?

– В каком смысле, – спросил Юра.

– Во всех. Тарелок у тебя нет, стакан всего один, да и то треснутый. Одежды нет. Мебели нет. Жратвы нет. Даже, небось, грибов нет соленых. Ну скажи, есть у тебя соленые грибы?

– Нет.

– Вот видишь. Какой же ты лесник, если у тебя грибов соленых нет? Тогда ты не настоящий лесник.

– Я их не умею солить, – сказал Дымов.

– А что же ты умеешь?

– Почти ничего.

– Значит, и жить не умеешь?

– Выходит, так.

– А я все умею, – сказал Влад, уписывая за обе щеки шашлык. Он уже два раза налил себе «Белой лошади» и, никого не приглашая, выпил. – И белке в один глаз попасть могу, и дом за три дня срублю, и на вертолете летать умею. Скажи: лети завтра в космос – полечу. Ночь только надо потренироваться.

– На голове только стоять не можешь, – сказала Галка.

– Я?

– Да, ты.

– Я не могу стоять на голове?

– В жизни не устоишь!

– Устою. На что спорим?

– На три щелчка по носу.

– Идет!

Сибирский охотник отложил шашлык и вскочил на ноги. Лицо у него было обиженное.

– Только,чур, руками за пол не держаться! – сказала Галка.

– Можно и так. Но за это пять щелчков.

– Заметано.

Влад вышел на середину кухни, присел на корточки. Быстрое движение – вот уже он стоит на голове, держась руками за пол.

– Без рук! Без рук! – закричала Галка.

– Пожалуйста…

Сибирский охотник распростер руки над полом. Он был похож на несущегося вниз пловца с вышки.

– Хватит! Молодец! А то шею свернешь! Вставай! – воскликнула Галка.

Влад встал на ноги и сел за стол. Его лицо лишь чуть покраснело, а дыхание даже совсем не участилось.

– Вот так-то. Подставляй нос.

– Ты и вправду все умеешь. На, бей.

Сибирский охотник старательно отпустил в Галкин нос пять увесистых щелчков.

– Больно же!

– А как же ты думала? Не спорь следующий раз.

От щелчков на глазах у Галки выступили слезы, а нос покраснел й слегка распух. Юре было жалко Галку. Он не стал бы бить, даже если бы десять раз проспорил.

– Я хочу тобой поспорить, – сказал неожиданно для себя Дымов.

– Ты? – Влад настолько удивился, что перестал есть.

– Да. Я.

– О чем же?

– Сейчас…

Юра вышел во двор и нарвал букет цветов.

– Назови все цветы.

– Ах, вон оно что… Ну это чепуха! На щелбаны будем?

– На щелбаны.

– Сколько?

– Двадцать.

– Ну что ж, давай, – усмехнулся Влад, – только, чур, потом не плакать.

– Ладно.

– Двадцать – это много, – сказала Галка. – Можно повредить нос.

– Ты о чьем носе печешься? – спросил сибирский охотник.

– Уж не о твоем, конечно.

– Значит, измена?

– Значит, да.

– Месть за нос?

– Не только.

– Ладно, иду один против носовой солидарности.

Влад назвал все цветы, за исключением двух. Юра и Галка были неприятно удивлены. Правда, названия были не все научные, но факт оставался фактом.

– Какой же из меня охотник, если я не знаю название растительности, – сказал Влад самодовольно. – Давай нос, два щелчка ликвидируются, поскольку не совсем угадал. Эти из вашей местной флоры. Я не обязан их знать, но так и быть – прощаю.

После десятого щелчка нос у Дымова стал фиолетовым, после пятнадцатого пошла кровь.

– Перестань, – вмешалась Галка. – Сила-то бычья.

– Ладно, – сжалился сибирский охотник. – Живи. Но запомни – сначала прикинь, а потом лезь. Сначала соразмерь, соответствует ли, а уж потом начинай. Ты понял, старик?

– Понял, – сказал Юра.

Сибирский охотник еще выпил «лошади», никому не наливая, и стал учить Дымова жизни:

– В жизнь нельзя входить тюфяком, – говорил он, вымазывая хлебом банку из-под скумбрии. – В жизнь надо выходить сильным. Все знать, все уметь, а если не знаешь и не умеешь, все равно лезть вперед нахрапом, на арапа. Вот я три цветка назвал на арапа, а вы даже не заметили.

– А в результате? – спросил Юра.

– В результате… – Влад расхохотался. – В результате у тебя разбит нос.

– Я не про это, а вообще.

– А если вообще, то сильным достается все: слава, деньги, женщины.

– Ну, а если человеку не нужны слава, деньги, женщины?

– Как это не нужны? – Влад был поражен. Он покачал головой. – Такого не бывает. Всем хочется сладкого. Тебе вот не хочется?

– Не знаю… Наверно, нет…

– Хочется, но не умеешь взять, – сказал Влад уверенно.

– Я лес люблю, – сказал Дымов. – И животных. У меня есть собака Тамара…

Но Влад уже не слушал. Он спал, положив голову на стол. Заснул он мгновенно. Наклонился к банке консервов и опустил голову на единственную тарелку. Галка еле растолкала его и увела полусонного на кровать.

Юра ушел спать в сарайчик для дров, у него там было немного накошено сена – на зиму Юра решил купить теленка. Ему почему-то очень хотелось иметь теленка.

Утром, было совсем еще рано, Юра проснулся от треска мотоцикла. Он вышел на улицу. Солнце еще не встало. Лес был в тумане, трава покрыта росой.

Посередине двора, возле пускавшего синие клубы дыма мотоцикла, стояли Влад с Галкой и разговаривали.

– Ты просто чокнулась, – говорил Влад. – Сначала я думал, что ты шутишь, а ты, оказывается, просто чокнулась.

– Мне его жалко… А ты сильный. Ты нигде не пропадешь.

– Тьфу! – плюнул Влад. – Ну, дура! Жалко ей! Да если всех жалеть, жалелки не хватит!

– И потом я устала– от тебя. Я все время предмет опеки. А мне самой хочется кого-нибудь опекать. Найдешь себе еще…

– Да уж в этом не сомневайся. Ну, привык!

– Привык…

Влад дал газ и умчался по дороге, не оглядываясь. Синий дым смешался с туманом, и через полминуты Влад исчез, как космонавт, растворившись в слоях атмосферы. Некоторое время еще доносился стрекот мотоцикла, все тише и тише, пока не стал похож на редкое бульканье воды в кастрюле, когда варится что-нибудь на медленном огне; потом стало абсолютно тихо.

– Что случилось? – спросил Юра, хотя уже знал, что случилось.

– Я решила остаться с тобой, – сказала Галка. – Не прогонишь? Если прогонишь – уеду поездом.

– Юра сглотнул слюну.

– Не… не прогоню, – прохрипел он. Голос не слушался Дымова. Так он приобрел себе жену. Галка оказалась хорошей женой. Она

быстро привела в порядок его жилище, наладила регулярное, как в столовой, питание, насолила грибов. Они купили маленький холодильник, еще кое-что по мелочам, и убежище лесника стало теперь нормальным домом. Дымов предлагал Галке зарегистрироваться, но она наотрез отказалась.

– Не… не буду себя связывать путами. Зимой я все равно уеду. Зимой я люблю ходить по театрам, а здесь у тебя театра нет. Да и сам говорил: зимой ты помрешь. Вот удовольствие – хоронить тебя. Лучше уж ты навсегда останешься у меня в памяти живым.

Зимой она в самом деле уехала, и Дымов остался один. Снова в доме стало тоскливо, не прибрано, неуютно. Дымов купил себе теленка, но и теленок не спасал от тоски.

Лесник одичал, редко показывался в поселке. Его серьезно заинтересовали животные и птицы. Дымов вдруг с удивлением убедился, что животные и птицы совсем его не боятся, а даже наоборот – напрашиваются на контакт. Так, например, сороки, не говоря уже о синицах, садились ему на плечи и руки, когда он выносил им еду. Откуда-то появилась белка и тоже, немного поосторожничав, стала брать сухарики из ладони. Он сходил на базар и купил ей кедровых орешков. Дымов все ждал зайца, но заяц так и не показался – наверно, все-таки Влад задавил последнего.

Вечерами Дымов читал лесные книги, мастерил кормушки, скворечники. Кормушки и скворечники выходили странными: неуклюжими, непривычными, непрочными. Днем Юра с ружьем обходил лес, развешивал кормушки и скворечники, высматривал браконьеров. Но браконьеров не было – ленились ходить зимой в лес да и делать там было нечего: охотиться не на что. Правда, Евгений Семенович обещал со временем приобрести и запустить в речушку, протекавшую через лес и едва дотягивавшую до большой реки, пару бобров – «тебе и мне на воротники», пошутил главный инженер – и даже завезти лося, но пока ничье присутствие, за исключением птиц, не нарушало тишины леса.