Ф. Илин - Сказания о славном мичмане Егоркине Страница 21

Было жарко, вот к этому привыкнуть северянам было трудно. Где-то там, на Востоке, лежали знаменитые пустыни, а иногда моряки даже могли наблюдать вдалеке возникающие в прокаленном небе сказочные миражи. Сам видел, ей-Богу, когда высоко в небе, как из «Тысячи и одной ночи», появлялись города и замки.

Даже волны здесь были какие-то сонные, ленивые, как хреновые «годки», еле-еле перетекающие, по океану, как масло в бочке. Они равномерно болтали корабль целыми днями, что не улучшало состояния и настроения.

В машинных отделениях полураздетые турбинисты из-за высокой температуры несли сокращенную вахту, выскакивая под тент на торпедной площадке дух перевести. Они смачивали водой полотенца, обвивали ими свои шеи и ныряли обратно в свой собственный филиал ада. Вот так и шло время – от вахты к вахте, а до конца похода было – как до Ташкента пёхом, как тогда говорили моряки.

Но, наконец, завершив очередное контрольное патрулирование, сторожевик двинулся к точке якорной стоянки дать отдых экипажу, да и сделать небольшую профилактику усталой технике, устранить все накопившиеся со временем мелкие поломки и «залипухи».

Корабль ловко встал на якорь, «как учили», с первого подхода, в самую точку. Точку можно было найти и без особых расчетов штурмана – в этой самой «точке» уже собралось с десяток рыболовецких судов из разных траловых флотов.

Огромный плавучий завод по переработке рыбы выделялся среди них, как «дальнобойный» грузовик среди юрких «легковушек». Гигант величественно и лениво покачивался на зыбкой волне. Капитаны судов были довольны соседством с нами – гарантия, что никто из местных авантюристов не будет проверять «на вшивость» бдительность рыбаков, охраняемых боевым кораблем – любознательность здесь выйдет боком – было вполне понятно.

Запросив «добро», механик тут же начал свои давно запланированные работы. Кто-кто, а он-то знал, что в любой момент могут дать команду «сворачиваться» и времени на раскачку не терял. Вся его чумазая орда тут же напала на технику с ключами и отвертками, ветошью и смазкой.

Верхним командам работа тоже сразу нашлась. Беспокойный старпом капитан 3 ранга Борис Александрович Тетушкин носился по кораблю, тормоша команду и выискивая замечания по состоянию морской культуры. Он мобилизовывал народ на устранение всякого нарушения и безобразия – это с его критического взгляда.

Вот и сейчас он перегнулся через леер и посмотрел на борт. Тетушкин тут же присвистнул от горестного удивления.

А вот это безобразие было похуже! Последний шторм шершавым языком тяжелых волн слизал приличный кусок краски с левого борта, оставив проплешины облупившейся шаровой краски. А кое-где волны даже свернули ее верхний слой «трубочкой». Все это было особенно заметно в лучах яркого, горячего солнца, прокалившего сталь до температуры утюга. Струпья пересохшей краски отваливались и падали в море.

Сказалась спешка при подготовке к выходу в море. «Эх, краску завезли поздно, да тут еще дожди! Не загрунтовали борта, как следует, спешили, не просушили, технологию нарушили и вот – получите ваши шпроты!» – удрученно размышлял старпом. Он прикидывал расход краски, мысленно оценивал ее запасы в форпике.

«Выглядим мы, как старая грузовая лайба с полупьяным экипажем! Хоть Военно-Морской флаг от стыда прячь! Хорошо хоть тут нет ни «супостата», ни начальства, так что выпендриваться не перед кем, но все же… Совесть – лучший контролер, как пишут на стеклах троллейбусов».

Главный боцман старший мичман Васильков, не дожидаясь «высочайшего повеления», на куске фанеры уже подбирал «колер», поочередно смешивая краски в разнокалиберных консервных банках. Как видно, найти нужную рецептуру не удавалось, и мичман вполголоса изобретательно и искрометно ругался матом себе под нос. Благо женщин вокруг вообще не могло.

Наконец, как видно, добившись приемлемого результата, Васильков вызвал четырех дюжих «орлов», (в миру – минеров и бойцов служб и команд), доверив им спустить себя самого за борт на беседке. Эту конструкцию он изваял собственноручно, еще в базе, и вот именно для таких целей.

Как всегда, на авральные работы назначили самых молодых матросов, втихаря проверив, как на это прореагирует командование.

Как говаривал командир, «проверить порог терпения».

Но обычно главный боцман легко и сурово пресекал такую избирательность, а тут заленился – из-за жары, видно. Да на свою голову!

Он решил лично проверить, как новая краска будет выглядеть на фоне старой. «Чтобы не выглядел наш «Летучий» как бабкино лоскутное одеяло!». – пояснил он вслух.

После этих слов мичман стащил с себя куртку-«тропичку», снял щегольские солнцезащитные очки с итальянским флажком, и, щурясь под ярким солнцем, спустился за борт. Баночку с краской и кисточку он умудрился прикрепить к беседке в специальных пазах.

«Орлы», перепустив концы через кнехты и фальшборт, осторожно потравливали его на нужный уровень.

Боцман был чувствительно тяжеловат, и матросы с усилием удерживали его, ожидая команды, чтобы надежно закрепить концы. Он довольно насвистывал мотив популярной песенки и осматривал борт, прикидывая объем работы, делая мазки кистью в разных местах – проверка на совместимость.

В этот самый момент из-за надстройки быстрым шагом вышел сосредоточенный и суровый Тетушкин. Заметив грозного старпома, молодой матрос заорал, как укушенный в соответствующее место: «Смирн-а-а-а!». От неожиданности остальные матросы бросили концы и встали, как вкопанные, обернувшись навстречу офицеру, проявив полученную в «учебке» строевую выучку.

Тетушкин уже было открыл рот, предостерегая, но – поздно! Он только и сказал немеющими губами: – Мать…

Освободившиеся концы быстро-быстро заструились по фальшборту, кнехтам и… Из-за борта раздался вскрик, потом – грохот, матерные восклицания – и, наконец – шумный и затяжной всплеск! Пл-ю-ю-ххх! Брызги взлетели выше борта!

– Акула! – испуганно крикнул один из бойцов.

– Хуже! – крикнул старпом, – это – боцман! Тащите быстро спасательный круг с бросательным концом! Сигнальщик! – заорал офицер басом:

– Человек за бортом! Эх, моряки хреновы, тудыт-растудыт через киповую планку в центр мироздания весь ваш семейный альбом в кисельные берега над прокисшей простоквашей! – длинно выругался Тетушкин и выглянул за борт.

Но там уже было все в порядке – Васильков вынырнул, шумно отплевался, грозно проревел:

– Ну все, сейчас приду и всех поубиваю!

Он на ходу ловко увернулся от веселой струи слива из шпигата гальюна и уверенно погреб к штормтрапу, спущенному с юта. Еще через полминуты боцман уже подтягивался на нем, выбираясь из воды.

Успокоившись, что все обошлось простым конфузом, Борис Александрович сказал бойцам: – Так, значит, вам сейчас – амбец, а я – пошел! Сейчас тут будет такое, чему я не буду свидетелем! Выбирайте на борт вашу утопительную беседку, нечего ей там плавать. Ждите боцмана! Он сейчас сюда быстро-быстро придет, не волнуйтесь! Передайте Василькову мой привет!

Бойцы озадаченно спросили нестройным хором:

– Товарищ капитан 3 ранга! Может, мы тоже… того, пока его нет?

– Не советую, братцы, вам еще хуже будет! Я-то нашего боцмана со своего лейтенантства знаю! Найдет вас, как Барсик колбасу, а вот тогда… – ответил Тетушкин и резво скрылся за носовой надстройкой… будет еще хуже! – донеслось оттуда, – Я этого ни видеть, ни знать не хочу… и да воздастся каждому по делам его!

– Пророк, однако! – хмыкнул командир БЧ-3, вместе комбатом лазавший вокруг торпедного аппарата, принюхиваясь – не разгерметизировались ли его «зеленые чушки» от сумасшедшей многодневной жары.

– Вот тут даже у меня мозгов хватит на достоверное предсказание – согласился торпедист, – у нашего Василькова в арсенале очень ограниченный выбор воспитательных воздействий на его любимый личный состав. И весь этот скромный комплекс он сейчас выкатит на прямую наводку.

В это самое время командир корабля, стройный и подтянутый черноволосый Яшин, в салоне своей каюты инструктировал мичманов Петрюка и Егоркина. Разглаживая свои черные, с легкой проседью казацкие усы он говорил проникновенным тоном: – Мужики, я сейчас приглашу на борт капитанов с «рыбаков», а вы, тем самым временем прокатитесь на барказе по траулерам, попробуйте у них выклянчить что-нибудь из продовольствия. Благодаря решительным действиям наших полоумных трюмных, которые после долгих стараний все же умудрились подтопить провизионки, у нас здорово подпорчены продукты. Практически все крупы замаринованы морской водой. Ну почему их всех еще в яслях пьяные няньки не перекалечили! – сценическим тоном воскликнул командир: – Тогда бы их на флот не взяли. И я бы с ними никогда не знакомился, и не клянчил Христа ради у рыбаков крупы и овощи!

Теперь же нам до очередного танкера не дотянуть, тем более, что эта самая калоша беспечно припухает где-то на Канарах, якобы на срочном ремонте, если по радиограмме… Только уже сверх срока, и когда выйдет – одному только местному богу и известно! Поэтому, берите «шило» и вперед! И да благословит вас старпом, дети мои!».