Ф. Илин - Сказания о славном мичмане Егоркине Страница 22

Теперь же нам до очередного танкера не дотянуть, тем более, что эта самая калоша беспечно припухает где-то на Канарах, якобы на срочном ремонте, если по радиограмме… Только уже сверх срока, и когда выйдет – одному только местному богу и известно! Поэтому, берите «шило» и вперед! И да благословит вас старпом, дети мои!».

Тут прозвенели сигнальные звонки и по трансляции раздался звонкий голос вахтенного офицера: «Дежурному по камбузу прибыть в хлеборезку! Команде катера – в катер! Хлеборезку – к спуску!».

Командир проворчал: – Ну вот, у вахтенного офицера началось предобеденное голодное урчание! Да такое, что его прямо здесь слышу! Прямо, оговорки по Фрейду – и щелкнув тумблером внутренней связи, вызвал:

– Вахтенный офицер!

– Есть! – ответил динамик его голосом. По тону чувствовалось, что тот уже готов к очередной «выволочке»! Конечно, так оно и вышло:

– Ну и в какое такое плавание вы собрались отправить эту бедную хлеборезку? Ну сколько раз я и старпом будем отбирать у вас вашу «како» за ваши выходки? – ехидно поинтересовался Яшин.

В ответ раздались какие-то невнятные хрюкающие звуки на фоне подавляемых смешков. Сигнальщики уже доложили командиру, что от рыбаков в сторону корабля движется «мыльница» – большой спасательный катер из стеклопластика. Такими катерами были щедро снабжены рыболовные и торговые корабли.

– Ага! Гости к нашему шалашу!!! – резюмировал командир: – Вахтенный офицер! Катеру – «добро» с правого борта до места! Трап вооружить! За замечаниями зайдете перед очередным заступлением, поговорим! Мне кажется – есть о чём!

– Помощнику командира по снабжению! Все накрыть в моем салоне! Буки-буки!

Возникший прямо из воздуха ПКС старший лейтенант Бухарцев предстал пред очами командира.

– Гостей нам дает Бог, вот именно, а посему – все должно быть на уровне стандартов военно-морского гостеприимства и даже чуточку выше!

– А мне кажется, что нам их приносят черти! – проворчал помощник по снабжению.

– А вы слушайте своего командира, как первоисточник! Конечно, злой старпом и прижимистый Петрюк вам ближе, но я – умнее, потому, что я командир, а они пока – нет! – пошутил Яшин.

Швартовщики, одетые в оранжевые спасательные жилеты, засуетились на палубе. Там должен быть подчеркнуто военно-морской порядок – объявил старпом, а не то… Вот что такое «а не то…» в устах старпома, швартовщики давно хорошо знали.

Отдав соответствующие команды, командир переоделся в белую форменную рубашку, и вышел из каюты, подгоняя вестовых, которые накрывали столы к приему капитанов судов.

Тем временем, от левого борта отвалил барказ с деликатной поисковой миссией Петрюка и Егоркина. Через некоторое время, поднявшись на борт первого из судов, Петрюк и Егоркин, поговорив с вахтенными, не стали искать начальство. А зачем? Они просто нашли заведующего кладовыми, затем – старшего кока, и, конечно же, того, кто заведовал рефрижераторными «закромами». Слово за слово, нашли земляков, потом обсудили служебные проблемы. В ход пошло «шило», «двигатель прогресса» в человеческих отношениях. Хитрый Паша Петрюк достал на закуску сало, выкроенное из своих личных запасов, которые дожидались лучших времен в укромных уголках корабельной рефкамеры. (Заведующий этой рефкамерой был правоверным мусульманином, и Паша ни капли не переживал за их сохранность).

Надо сказать, новый знакомец, оказавшийся белорусом, такому деликатесу обрадовался больше, чем выпивке. Проникновенно глядя ему в глаза, Паша Петрюк излагал ему кошмарные истории о тяготах и лишениях, когда продукты гибли в водопадах врывающихся волн из пробоин, пробитых вражьими снарядами в боях по защите героических тружеников рыбной нивы. Верил ли собеседник вдохновенному вранью мичмана, но вежливо кивал, да щедро угощал гостей.

Меж тем, Егоркин не уставал подливать в кружки товарищей «по ниточке» спирта. По традиционным на флоте неписаным законам, каждый разбавлял себе сам. Егоркин только делал вид, что пил. На самом деле его задача была физически обеспечить успешные действия продовольственника, и создать видимость бескорыстных отношений в очередной компании.

Новый знакомый, назвавшийся Кастусем, или Костей, расчувствовался, и когда они хором, в три горла, исполнили песню «Песняров» про уплывшие куда-то за ненадобностью рушники, он решительно встал, загремел ключами и повел мичманов в свои заветные кладовые.

О! Это надо было посмотреть – по сравнению с куцым прагматичным военным снабжением, провизионки «рыбака» походили на пещеру Али-бабы.

Вызванное с катера матросы перетащили в барказ коробки рыбы, банки растительного масла, полмешка крупы. А когда пили «на стремя», на казачий манер, Костя-Кастусь, обреченно махнув рукой, сам вынес откуда-то коровью ногу, предусмотрительно прикрыв ее мешковиной от чужих глаз. Матросам же рыбацкая братва надавала пачек сигарет и упаковок редких тогда «жвачек». На других судах история повторялась, с теми или иными отклонениями в сценарии.

Наконец, добравшиеся до плавучего завода, храбрые мичмана приступили к поискам заведующего. Барказ заметно просел в воде, как отметил про себя Егоркин.

А вот на плавзаводе целеустремленный, охваченный деловым азартом Петрюк чуть было не потерял славного Егоркина. Пробираясь по коридорам, они случайно забрели в тот отсек, где жили работницы консервного завода. И вот там их путь пересекли… живые нимфы и наяды (черт их разберет, в чем там у них разница и конструктивные особенности, если честно!), направляясь из душа по своим каютам. И вся их одежда состояла из одного-единственного полотенца… повязанного на голове.

Оторопь взяла бывалого мичмана. Он протянул к ним руку, да так и застыл. Замерз! В груди как-то захолодело, сердце ухнуло куда-то… вниз. Застоявшиеся гормоны при виде живых, обнаженных женщин с разгону долбанули мичмана прямо в седеющую голову. Возможно, и не только в нее. В хранилище интеллекта что-то произошло, что-то щелкнуло в блоке управления, и все внимание мгновенно переключилась на этих нимф.

Они все были прекрасны – так, по крайней мере показалось Александру Павловичу. Он уже почти полгода не видал женщин так близко. Тем более – обнаженных, ослепительных в своей наготе.

Ибо буфетчица танкера, которая при заправке плевалась семечками, разглядывая боевой корабль в кабельтове от себя, была не в счет. Но даже просто посмотреть на неё сбегалась на бак добрая половина экипажа.

А тут… рядом, да еще так привлекательно и призывно-раскрывщиеся горящему взгляду.

Никакого тебе стеснения и смущения! И зовущий запах вымытого женского тела, смешанного с запахами моря, таинственными вибрациями чувств, заполнявшим длинные затемнённые коридоры, лишал Палыча последней возможности куда-то скрыться…

Игриво улыбаясь, одна из них поманила за собой. Игриво выстрелила глазками из-под длинных ресниц, хлопавших, как крылья бабочки. Дыхание в груди Егоркина сперло, сердце забилось, как мотор на форсаже. Старший мичман потерял всяческую военно-моральную сознательность и забыл обо всем. Он уже чувствовал, не только носом, но и всеми своими половыми клетками непередаваемый запах вымытого женского тела. Какой? А вот, побудь полгода среди железа в замкнутом мужском коллективе – тогда узнаешь! Это откуда-то из глубин подсознания, зов диких предков! И Егоркин, смотря на эту женщину во все глаза, не мигая, двинулся за ней неверным шагом.

– Так! ГСН сработала, а башка отключилась напрочь! – заключил Петрюк во всеуслышание, плюнул и безнадежно махнул рукой.

Прагматичному, рациональному Павлу вспомнился мультфильм, где бандерлоги шли против своей воли на голос удава Каа, которому уже было лень самому ловить свою закуску. Однако Петрюку было не до кобелиных страстей. Решительно сгреб ладонью руку Егоркина, и сказал:

– Пойдем, Одиссей хренов! Сирен услышал! Тут люди голодают, а ты… – и укоризненно сплюнул и покачал головой.

– Пожалуй, пока еще никто не голодает – огрызнулся Палыч. Но его уже никто не слушал, и Паша Петрюк тянул его за собой, как трактор, трусливо скрываясь за поворотом коридора. Впрочем, за себя он тоже не мог поручиться, еще пять, ну десять минут, а там… пропадай, моя телега! Но дело – сейчас прежде всего!

Павел Анатольевич точно знал, что здесь можно добыть разных консервов, растительного масла, муки, томатной пасты… да и вообще, мало ли чего? А может быть и… Вот чего «и», он пока не знал. Но очень хотел. Вот именно так оно и было. Паша чувствовал себя, как кладоискатель, наткнувшийся на зарытый сундук, который и осталось-то, что только открыть. Всего и делов! А плавбаза – так это вам не просто сундук, а, вообще, целый «остров сокровищ». И нужен был, прямо как воздух, подход к хозяину этого «острова»!

В гигантской утробе плавбазы, среди переплетений коридоров, каких-то блоков и выгородок, среди рядов кают, посланцам наконец-то удалось найти нужных людей. А вот и сам местный Али – Баба – одновременно заметили и опознали цель посланцы с «Летучего».