Илья Ильф - Записки провинциала. Фельетоны, рассказы, очерки Страница 50

Ярко дана бездомная кошка с ее установкой. Рассказ вызовет самое положительное отношение к кошке.

Кошку с какой‐то установкой сменяют туманные, невнятные рецензии о сказках «Во-первых и во‐вторых» и «Железная дорога»:

Не выпячены в достаточной степени неясности положений… Всё стихотворение основано на динамике и рассуждениях.

На книжку инженера Ильина «Вездеход» дана рецензия– ребус:

Знаем также, что сейчас, благодаря ежеминутно усложняющимся мировым конъюнктурам, момент особо острого выяснения классовых задач пролетариата, задач борьбы – и если перспективы вездеходства могут ко-

го‐то утешить, успокоить, подменить собой задачи борьбы, это тоже, конечно, нежелательно.

После этого нелепого заявления, что книга о прогрессе и перспективах техники подменяет задачи классовой борьбы, ничуть не удивительна судьба рассказов Эдгара По. С гениальным писателем расправа была коротка:

Запутанная тяжеловесная фабула. Растянутое изложение. Ненужные отступления. Тяжелый язык.

Рассказы, что и говорить, дрянцо! «Золотой жук», «Система доктора Деготь», «Очки», «Лягушонок», «Спуск в Мальштрем». Ясно, что «штампа секции на эти рассказы не следует давать ни в коем случае».

О книге «Путешествие в Крым» отзыв написан не только игривый, но и нагловатый:

А мы‐то, олухи, и не знали, что так просто поехать в Крым!

Чтобы детская литература не захирела, нужно устроиться так. Не допускать к рецензированию людей:

1. Неумных,

2. Малограмотных.

Кроме того, распубликовать для всеобщего сведения имена авторов изречений о бездомной кошке и Эдгаре По.

И ЧУДАК обращается с просьбой ко всем учреждениям и организациям оказать должное содействие в поимке рецензентов.

И случилось так, что перед репертуарной комиссией предстал для исполнения своего номера работник эстрады, автор-юморист.

На пианино сыграли отыгрыш. Работник эстрады, притопывая ножками и победоносно поглядывая по сторонам, спел свои куплеты, нечто очень глупое и непонятное.

– Что это такое вы пели? – спросила удивленная комиссия.

– Как что? – возопил автор-юморист. – Сатирка! Сатира. – На кого?

– На наркома.

И работник эстрады приложил ладонь ребром к животу, что значило: «Ну, как вы не понимаете? Ну, на этого наркома… с бородой до пупа!» – На какого наркома?

– На Луначарского! – гордо ответил работник эстрады.

Он считал, что блестяще знает советский быт, и никак не мог понять, почему его номер все‐таки забраковали.

Но он не пал духом, не приуныл, не положил зубов на полку, не повесил носа. Недавно перед киевским реперткомом скакал и пел куплеты некий сатирик:

Полпред наш Красин (знает всякий)Фашистам грозен и опасен.Ему я пожелаю так:Пусть будет впредь он так же красен.

Когда утих гром музыки, репертком спросил:

– Это по какому же поводу куплеты?

– К одиннадцатой годовщине Октября! – гордо ответил автор-плясун.

Нет, гениальный сатирик не пал духом, хотя уже чувствуется в нем какой‐то надлом. После неудачных попыток подвязать окладистую бороду Луначарскому и поздравить умершего два года назад Красина он приготовил новый номер:

Хорошо, коль ты философ,Плохо, что не всех берет,Хорошо, что есть холера,Плохо, если идиот.

Чувствуется в этих стихах какой‐то лирический надлом, печальная песнь угнетенного невежества.

К брачному столу В-ского загса подошла парочка. У невесты в волосах дрожали бумажные розы. Лицо жениха было сизовато-красным. Он заметно пошатывался.

– Уходите, уходите, уходите! – сказал заведующий столом брака. – У нас не кабак. Приходите через неделю.

И неделя прошла.

Перед столом брака появилась та же парочка. Никаких особых перемен в состоянии брачущихся не произошло, если не считать большой красной царапины, появившейся на щеке жениха.

– Пьяных не венчаю, – коротко сказал заведующий.

Через неделю положение не изменилось ни на йоту. Жених по‐прежнему был пьян, как стелька. Невеста бодрилась.

– Понимаете ли вы, – воскликнул, обратившись к невесте, заведующий, – что в таком виде регистрировать невозможно! Неужели этот человек никогда не бывает трезвым?

Невеста заплакала. Потом сказала:

– Трезвым он бывает, но тогда он, подлюга, не хочет жениться.

Бумажные розы на голове невесты тихо покачивались.

В одной из европейских столиц (мы не можем утаить того, что под этой столицей подразумевается Москва) издается ежемесячный журнал. Мы не желаем также скрывать его название. Это «Журнал для всех».

Каждый выпуск этого журнала открывается статьей, посвященной творчеству какого‐либо видного писателя нашей страны. Статьи снабжены портретами, автографами писателей, и мы вынуждены сознаться в том, что статьи эти написаны в неумеренно хвалебных выражениях.

По случайному недосмотру или недосмотру редакции эти очерки обычно живописуют членов редакционного совета «Журнала для всех».

В широких и живо заинтересованных кругах читателей опасаются за дальнейшую судьбу издания, так как наличие нерасхваленных членов Редсовета иссякает.

И мы не можем скрыть того, что «Журнал для всех» гигантскими шагами приближается к кризису тем.

Много есть на свете тошнотворных благотворительных затей, вроде филантропических балов с «танцами до утра в пользу узников капитала».

Граждан заботливо извещают о том, что на балу будет буфет с крепкими напитками и буде кто пожелает выпить за здоровье вышеупомянутых узников, то может не беспокоиться.

Есть и буфет, можно и надраться в честь революционеров, томящихся в тюрьмах капиталистического Запада.

Открытки, прибыль с которых должна пойти на усиление средств «Общества спасания на водах», вам предлагает субъект, лоб которого настолько изрыт пивными морщинами, что невозможно поверить в то, что ваш двугривенный дойдет до симпатичного Общества, озабоченного спасением утопающих. Не дойдут до Общества и двугривенные ваших сограждан.

Вернее всего, что пойдут эти деньги на углубление пивных морщин на лбу благотворительного субъекта. Выпьет он на эти деньги.

Как видно, такой же изворотливый, напичканный новыми идеями мужчина пробрался недавно в Госкарточную монополию. Это можно заметить по метаморфозе, происшедшей с картами.

Танцы сами по себе вещь невинная, но танцы в пользу голодающих вызывают отвращение.

Карты сами по себе вещь довольно гнусная, но карты с пришитыми к ним «культурными заданиями» совершенно невыносимы.

Но гос-карт-монополия решила работать «в плане культурного похода». И вместо королей с дворницкими бородами, вместо надменных дам и валетов с блудливыми глазами появились представители национальностей нашего Союза.

Новая колода называется красиво и благозвучно:

«Народности СССР».

Бубнового короля заменяет старый узбек в халате и чалме.

Нет больше валета с веревочными усиками. Вместо него – белорус в бараньей шапке.

Нет также и пиковой дамы. В нашей стране нет места таким дамам. Ныне имеется молодая украинка в расшитой рубашке, молодая украинка пик.

Остальные фигуры подстать. Есть и раскрепощенные женщины Востока (дамы, сбросившие чалму), есть и таджики (короли и валеты, образовавшие колхоз). Представлены почти все нацмены.

Говоря коротко:

– Четыре сбоку, узбека нет!

Как, должно быть, обрадуются нацмены! То‐то будет ликование в республиках, когда появятся там обновленные короли. Трудно даже себе представить, как благодарны будут нацмены валетам из Гос-карт-монополии.

Подойдите к любому итальянскому мальчику и спросите его:

– Знаешь ли ты, малютка, кто такие красинцы?

– Конечно, – ответит мальчик, – кто же их в Италии не знает?

– А Чухновского знаешь?

– Пожалуйте! С таким вопросом могли обратиться к мальчику помоложе!

Подойдите затем к французскому, немецкому, английскому и шведскому мальчикам, задайте им такие же вопросы, и вы получите такие же основательные и точные ответы.

О наших советских мальчиках и говорить нечего. Советские мальчики у нас, слава богу, газеты читают и на элементарный вопрос о красинцах только плечами пожмут. Дескать, не морочьте голову, не мешайте прорабатывать тезисы к VIII Всесоюзному съезду профсоюзов.

Но есть среди советских мальчиков двое малюток, поведение которых внушает серьезнейшие опасения.

Не так давно граждане города Днепропетровска собрались на вокзале для торжественной встречи героев ледового похода. Но в этот день красинцы не приехали.

Днепропетровцы бросились к прямому проводу. Позвонили в Киев, откуда должны были выехать красинцы.

– Когда выедут красинцы?

На этот вопрос начальник станции Киев осторожно ответил: