Djonny - Сказки темного леса Страница 53

Мы сцепились неподалеку от костра. Ветер раздувал пламя, но мне виден был лишь темный силуэт Гоблина и серебрящаяся в лунном свете полоска его клинка. Грибы изменили восприятие времени, Гоблиновское мачете взлетало и падало, словно в замедленной съемке. Когда лезвия встречались, в месте их столкновения вспыхивали шипящие длинные искры. Один раз я заметил, что полоска лунного света падает прямо на меня. С огромным усилием я успел отдернуть голову, но мачете прошло совсем рядом — его зазубренный край вырвал прядь волос из моей шевелюры. Меня подвела лишенная элементарной зашиты рукоять палаша — клинок мачете соскользнул по лезвию и рассек мне пальцы до кости. Я выронил палаш и был вынужден спасаться бегством. Обежав вокруг костра, я взвалил на плечи своё «потешное» бревно и стал поджидать Гоблина, наступающего на меня с мачете в руках.

Упражнения не прошли даром: первым же ударом бревна я выбил мачете у Гоблина из рук. Но дальше этого дело не пошло — Гоблин сорвал дистанцию, вцепился в бревно и попытался ткнуть меня выхваченным из ножен водолазным ножом. Так что бревно мне пришлось бросить. Весь перемазанный кровью, льющейся из рассеченной руки, я отбежал от Гоблина, поднял поллитровую бутылку из-под водки и принялся кричать:

— Погоняй свою ленивую лошадку! — орал я Гоблину. — Ну, ковбой! Погоняй свою ленивую лошадку!

Гоблин услышал меня, подобрал мачете и бросился вперед. Когда я метнул в него бутылку, нас разделяло около пятнадцати метров. Сверкнув в лунном свете, бутылка попала Гоблину горлышком в рот и отколола половину резца. Затем бутылка продолжила свое поступательное движение — разбила донышком Гоблину очки и сломала нос. Удар был так хорош, что Гоблин закачался, повернулся вокруг собственной оси и упал, широко раскинув руки. Строри утверждает, что момент, когда я стал кричать: «Погоняй свою ленивую лошадку!», выглядел сравнимо со сценами из старых ковбойских фильмов. Может, и не так круто, как в «Хороший, Плохой, Злой» — но уж всяко лучше, чем в «Лимонадном Джо».

Юхиббол Саг и удар молнии

«Учителя в школе могут спросить у тебя: „Встань, Петров, и ответь: кем ты хочешь стать? Плотником, маляром, инженером?“. Они ждут от тебя, что ты встанешь и выберешь из предложенных вариантов. Ты должен быть готов к этому вопроcу, чтобы ответить на него с места, не вставая:

— Нет, Марья Ивановна — инженером я быть не хочу. Я хочу быть Подонком!»

В субботу тринадцатого июля на станции Чудово мы обоссали мента. Получилось это так. Нашу электричку, направляющуюся в Малую Вишеру, нашли технически неисправной, застопили в Чудово и высадили всех пассажиров. Огромная толпа в страшной давке сгрудилась на бетонной платформе. Я стоял у самого края, ожидая, когда подадут новый электропоезд, и очень страдал от переполнения мочевого пузыря. Тут надо заметить, что страдал я не один.

По правую руку от меня так же маялся Егор Панаев по прозвищу Тень. Перед нами была весьма насущная проблема — отойти было некуда, а спрыгнуть с перрона нельзя, ведь в любой момент могут подать электричку. Отчаявшись, мы принялись мочиться прямо с края платформы, под осуждающими взглядами стоящих вплотную людей.

Когда ссышь на улице, а не у себя в толчке, то за струей обычно не смотришь. Наоборот, взгляд поднимается вверх, ты стоишь, задрав голову, пока с этим делом полностью не покончишь. Мы поступили именно так — задрали башки и таращились в июльское небо, когда с путей до нас донеслись жуткие крики, исполненные нечеловеческой злобы.

Сотрудник милиции, вздумавший пройти по путям вдоль платформы по каким-то служебным делам, июльским небом вовсе не интересовался. Вместо этого он елозил взглядом по низам: по железнодорожному полотну, по разбросанным бутылкам, хабарикам и использованным шприцам. Он так увлекся этим делом, что зашел прямо под наши струи и поначалу даже не заметил этого факта. Но заблуждение его длилось совсем недолго.

— А… СУ-У-УКИ! — заорал он прямо у нас под ногами. — СТОЯТЬ!

Мы глянули вниз, и я мгновенно, словно во вспышке озарения понял, что только что произошло. Панаев размышлял еще быстрее меня — когда я обернулся, чтобы посмотреть на его реакцию, Теня и след простыл. Но в меня мент вцепился обеими руками и начал тянуть вниз, стаскивая с платформы.

Тут произошло сразу несколько событий. Сначала объявили, что электропоезд на Малую Вишеру подают на соседнюю платформу, затем толпа с криками и бранью бросилась к переходу между перронами, а потом на пути рядом со мной спрыгнул Кузьмич. Он повел себя продуманно и осторожно — сначала предъявил менту свои документы, а потом вступил с ним в пространную беседу, выясняя его намерения в отношении меня. Мы вместе поднялись на уже очистившуюся платформу и проследовали по направлению к милицейскому пикету. Шли мы как раз мимо готовящейся к отбытию электрички на Малую Вишеру.

— А где тут у вас пикет? — как бы невзначай поинтересовался Барин, и мент показал рукой — дескать, вон где.

Я увидел свой шанс. Как только Барин отвлек внимание моего конвоира, я рванулся изо всех сил, прыгнул в сторону и нырнул в открытое окно электрички. Вагоны были настолько забиты людьми, что не то что преследовать меня, а даже втиснуться в тамбур представлялось немалой проблемой. Барин остался на перроне в обществе взбешённого мента, тот даже хотел оттащить его в пикет — но тут Кузьмич уперся.

— За что? — возмутился он. — Я-то в чем виноват?

Мент плюнул и отстал от него — и Барин забрался в вагон, степенно и без излишней поспешности. По железному телу электрички прошла короткая судорога, послышался грохот трогающихся вагонов, и вокзал за окном заскользил назад. Тогда я выбрался из-под лавки и спокойно вздохнул — мы снова ехали, а наш путь лежал в Подмосковье — на второй «Кринн» в Карабаново.

Мы сбросили рюкзаки на маленькой поляне посреди леса, в густой тени скрывающих небо еловых лап. Благодатная прохлада прятала нас от палящих лучей июльского солнца, Крейзи развел небольшой уютный костер, а Злую Голову тут же послали за водой. Мы взяли его с собой, чтобы он тащил наш походный инвентарь — четырехместную палатку, костровой трос, пилу и оба котла. Все эти вещи принадлежали ему, а кроме этого Злая Голова тащил купленные за свой счет запасы пищи для всей экспедиции. На него же мы возложили хозяйственные заботы — воду и дрова, ибо истинно сказано: «Не стесняйся, если кто-то захочет тебе помочь. Это твой будущий раб, глупо отказываться от такого подарка».

Едва поспел кипяток, только-только мы устроились на отдых с бутылкой черничной Элберетовки[88] и гашишем, как спокойствие нашего быта было неожиданно и дерзко нарушено. Какой-то очкарик в синей подделке под «Адидас» вывалился к нам на поляну из близлежащих кустов. Он подслеповато щурился, водя по сторонам прыщавым еблом, а в руках держал топор и здоровенную спортивную сумку.

— Меня зовут Дан, — осмотревшись, заявил он. — А вы кто такие?

Мы сидели спокойно и лишь коротко переглянулись между собой. Крейзи сохранил невозмутимое выражение лица, Тень смотрел с легким недоумением, а вот Барин был явно недоволен.

— Меня «мастера» уполномочили на постройку крепости, — продолжал Дан. — А вы, так как не уплатили взносов, будете мне помогать!

Поставив сумку на землю, Дан достал из кармана листок бумаги и принялся мять его в руках. Весь листок был покрыт какими-то чертежами и карандашными закорючками. С этим листком Дан двинулся вокруг стоянки, на ходу раздавая великое множество указаний:

— Вот тут надо будет вырыть ров, а вот здесь вкопаем столбы… Но сначала надо приготовить ошкуренные стволы. Поднимайтесь, берите инструмент и идите за мной!

Нельзя сказать, чтобы его слова были встречены пониманием. Мы продолжали молча сидеть, как сидели, никто не проронил ни слова в ответ. Но выражение лица у Барина стало совсем уже мрачным, и даже Рыжая, обычно спокойная и уравновешенная, нахмурила брови и смотрела на наглого очкарика с оттенком неудовольствия. Но молчание затянулось, пора было что-то решать.

— Хорошо, — подал голос Крейзи. — Мы согласны с твоим предложением. Ты бери топор и иди, намечай стволы под валку, а мы сейчас подойдем. Мы только что с дороги, дай нам на сборы десять минут.

— Десять минут, не больше! — кивнул Дан, подхватил топор и скрылся в лесу. Когда его синий костюм перестал быть виден между деревьями, мы вздохнули свободней. Я налил по стопке Элберетовки, мы выпили и принялись судить, как бы нам избавиться от этого назойливого пидараса. Первым осенило Барина.

— Вставай, Джонни, — позвал он. — Есть идея!

С этими словами он подошел к сумке, которую оставил Дан, и расстегнул молнию. Распахнув края сумки пошире, Барин принялся туда ссать.