Пелам Вудхаус - Любовь на фоне кур Страница 9

Я поблагодарил его, указал на возможные неудобства, которые причиню, но он и слушать ничего не захотел, и я отправился с моим другом-лейтенантом в дом. Тетю Элизабет, к ее величайшему негодованию, мы заточили в конюшне, отдали распоряжение, чтобы ей сервировали второй завтрак, и направили свои стопы в комнату мистера Чейза.

— Так, значит, вы уже встречались с профессором? — спросил он, гостеприимно предоставив в мое распоряжение один из своих костюмов — по счастью, мы были примерно одного роста и комплекции.

— Не совсем, — сказал я. — Просто мы из Лондона ехали в одном купе.

— Милейший старикан, если гладить его по шерстке. Но… говорю вам это для вашей пользы и руководства, ведь человеку в незнакомом море требуется лоция, он очень способен взбелениться и дать залп изо всех орудий. А уж тогда — держись, и население в радиусе нескольких миль забирается на деревья. На вашем месте я не стал бы за столом упоминать сэра Эдварда Карсона.

Я обещал устоять перед этим искушением.

— Собственно говоря, лучше вообще Ирландии не касайтесь. Так будет безопаснее всего. А в остальном — любые темы по вашему выбору. Непринужденные соображения о биметаллизме будут встречены с серьезным вниманием. Изложение теории Как Поступить С Холодной Бараниной будет вполне уместно. Но только не Ирландия. Спустимся в столовую?

За столом мы узнали друг друга поближе.

— Вы охотитесь на кур для развлечения? — спросил Том Чейз, смешивая салат (он принадлежал к тем людям, которые в чем угодно словно бы чуть-чуть превосходят всех прочих). — Или по предписанию вашего врача? Если не ошибаюсь, многие доктора настоятельно это рекомендуют.

— Ни то и ни другое, — сказал я, — и, уж во всяком случае, не для развлечения. Дело в том, что меня сюда заманил один мой друг, который обзавелся куриной фермой…

Меня перебили. Они все трое рассмеялись. Том Чейз залил скатерть уксусом, на добрых два дюйма промахнувшись по салатнице.

— Неужели, — сказал он, — вы действительно происходите с этой поразительной куриной фермы? Так вы же тот, о знакомстве с кем мы молились все последние дни. В городе только о вас и говорят, если, конечно, считать Комбе-Регис городом. Обсуждают на все лады. Ваши методы новы и оригинальны, ведь верно?

— Вполне возможно. Укридж ничего о домашней птице не знает. Я знаю и того меньше. Он видит в этом преимущество. Он говорит, что в наших методах нет места предвзятости.

— Укридж! — сказал профессор. — Эту фамилию упоминал старик Доулиш. Я никогда не забываю фамилий. Он тот джентльмен, который читает лекции о содержании домашней птицы? И вы тоже?

Я поспешил отвергнуть такое предположение. Собственно, я никогда не одобрял инфернальные беседы об искусстве куроводства, которыми Укридж завел обыкновение потчевать всех, кто заглядывал к нам на ферму. Не отрицаю, было очень приятно наблюдать, как управляющий нашей фермой в розовой рубашке без воротничка и очень грязных брюках спортивного покроя наставляет более или менее развитых туземцев, однако у меня мало-помалу возникло ощущение, что таким способом мы разоблачаем наше невежество перед людьми, которые общались с домашней птицей еще в колыбели.

— Его лекции очень популярны, — сказала Филлис Деррик, весело фыркнув.

— Ему они доставляют большое удовольствие.

— Послушайте, Гарнет, — сказал Том Чейз. — Надеюсь, подобные вопросы не покажутся вам слишком фамильярными, но вы понятия не имеете, какое неукротимое участие мы все — с приличного расстояния — принимаем в вашей ферме. Всю неделю мы только о ней и разговариваем. Мне она снилась три ночи подряд. А мистер Укридж занимается фермой в коммерческих целях или как эксцентричный миллионер?

— Пока он еще не миллионер, но, полагаю, намерен вскоре стать миллионером с помощью кур. Однако вы не должны думать, будто порядки на ферме хоть в какой-то степени зависят от меня. Я всего лишь подручный. Мозговая сторона дела находится в ведении Укриджа. Сказать правду, я приехал сюда ради гольфа.

— Гольфа? — благосклонно сказал профессор Деррик тоном энтузиаста, приветствующего собрата. — Я рад, что вы играете в гольф. Нам обязательно надо будет сыграть партию-другую.

— Как только позволят мои профессиональные обязанности, — благодарно ответил я.

По окончании трапезы был крокет, игра, в которой я совсем не блистаю. Филлис Деррик и я играли против профессора с Томом Чейзом. Чейз гонял шары лишь чуть более ловко, чем я; профессор ценой сосредоточенных усилий и осторожности играл в целом неплохо, а Филлис играла мастерски.

— Я тут читала одну книгу, — сказала она, пока профессор примеривался к шару в другом конце площадки, — автора с такой же фамилией, как ваша, мистер Гарнет. Он вам не родственник?

— Мое имя Джереми, мисс Деррик.

— О, значит, ее написали вы? — Она чуть порозовела. — Так вы должны были… Нет, не важно…

— Боюсь, что да, но совершенно невольно.

— Вы знали, что я хотела сказать?

— Догадался. Вы собирались сказать, что я должен был услышать, как вы отозвались о книге в поезде. Я тогда подумал, что вы были очень снисходительны.

— Мне не понравилась ваша героиня.

— Да. А что такое «тварррь», мисс Деррик?

— Памела в вашей книге тварррь, — невнятно объяснила она.

Вскоре игра каким-то образом подошла к концу. Тонкости крокета для меня непостижимы. Но Филлис проделывала с шарами что-то поразительное и блистательное. Затем мы вернулись в дом выпить чаю. Когда я распрощался, солнце уже заходило. Я нес в руке корзинку с надежно упакованной Тетей Элизабет. Воздух был упоительно прохладен и исполнен того странного покоя, который ласково приходит на смену жаркому летнему дню. Вдали, будто в ином мире, позвякивал овечий колокольчик, сгущая тишину. В бледно-голубом небе одиноко блестела яркая звездочка.

Я заговорил с этой звездочкой:

— Она, бесспорно, была со мной очень мила. Очень.

Звездочка промолчала.

— С другой стороны, насколько я понимаю, она, получив прекрасное воспитание, была бы равно любезна с любым другим, с которым встретилась бы в отцовском доме. К тому же этот военно-морской типчик смущает мою душу. Я опасаюсь худшего.

Звездочка подмигнула.

— Он называет ее «Филлис», — сообщил я.

— Квох-квох-квох! — усмехнулась в корзинке Тетя Элизабет с тем мерзким язвительным сарказмом, который отвращает от нее всех здравомыслящих людей.

Глава VIII

УКРИДЖ ДАЕТ ДРУЖЕСКИЙ ОБЕД

— Сегодня мы ждем Эдвина, — сказала миссис Укридж.

— И Дерриков, — сказал Укридж, с обычной энергией отпиливая ломти хлеба. — Не забудь про Дерриков, Милли.

— Да, милый. Миссис Бийл приготовит прекрасный обед. Мы его вчера обсудили.

— Кто такой Эдвин? — осведомился я.

Мы кончали завтракать во второе утро после моего визита к Деррикам. Тогда, вернувшись, я поведал о своих приключениях штату фермы, подчеркивая достоинства наших соседей и их интерес к нашей деятельности, а потому на следующий день Наемный Служитель был отправлен к ним с приглашением от миссис Укридж посетить ферму и остаться пообедать.

— Эдвин? — сказал Укридж. — А! Мерзкий кот.

— Ах, Стэнли, — сказала миссис Укридж жалобно. — Вот уж нет. Он просто прелесть, мистер Гарнет. Персидский чистопородный красавец. Он брал призы.

— Он все время чего-нибудь да брал. Вот почему он не приехал с нами.

— Огромный страшный МЕРЗКИЙ пес укусил его, мистер Гарнет. — Глаза миссис Укридж округлились и засияли. — И бедному Эдвину пришлось лечь в кошачью больницу.

— И я надеюсь, — сказал Укридж, — что это пошло ему на пользу. Упер у пса обед. Под самым его носом, Гарнет, что ты на это скажешь? Естественно, собака запротестовала.

— Я так боюсь, что он испугается Боба. Он же, наверное, стал очень робким, а Боб такой буйный. Ведь правда, мистер Гарнет?

— Ничего, — сказал Укридж. — Боб его не тронет, если только он не примерится слямзить его обед. В таком случае нам придется заказать из Эдвина коврик.

— Стэнли Эдвин не нравится, — грустно констатировала миссис Укридж.

Эдвин прибыл на исходе утра и был заперт на кухне. Мне он показался красивым котом, но нервозным.

Деррики прибыли спустя два часа. Мистер Чейз их не сопровождал.

— Ему пришлось уехать в Лондон, — объяснил профессор, — не то он был бы в восторге. Мальчик очень огорчился. Ему так хотелось осмотреть ферму.

— Ну, так ждем его в следующий раз, — сказал Укридж. — Мы всегда приветствуем осмотры. Послушайте, — внезапно перебил он сам себя (мы приближались к куриному выгулу), — вы когда-нибудь бывали в Бристоле?

— Никогда, сэр, — ответил профессор.

— Дело в том, что я там несколько лет назад знавал одного точно такого же недотепистого пузанчика. Редкий весельчак! Он…