Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 125

Степановой пришлось сменить за шесть часов около десятка укрытий. Подвалы, чердаки, брошенные квартиры и даже крыша магазина. Едва она делала выстрел по артиллеристам и убивала кого-то, как по ее укрытию начинали бить минометы или пушки. Успела хлопнуть пять наводчиков, каждый раз со всех ног спасаясь от снарядов. Кубарем скатывалась по ступенькам вниз и срочно искала новое укрытие. Не смотря на то, что стояла глухая ночь, она была освещена пожарами и яркими полосами трассеров.

Марина искала очередное пристанище, когда рядом прогремел взрыв и крупный осколок впился в винтовку, повредив затвор. Женщина от сильного удара упала на колени. Пригнувшись пониже, осмотрела оружие. Стрелять стало невозможно, но Марина не бросила винтовку, надеясь, что ее можно исправить. Забросила на плечо. Пользовалась автоматом, а на близких расстояниях пистолетами. Собственные боеприпасы давно закончились. Она забирала их у убитых боевиков, на которых то и дело напарывалась.

Бородачи принимали ее за своего. Передвигалась она по контролируемой ими территории. Как и они, женщина была в камуфляже. При свете горящих зданий, это было прекрасно видно. И только увидев маску соображали, что перед ними российский спецназовец. Как правило, запоздало принимались стрелять, но женщина как сквозь землю проваливалась. Они вставали, чтобы идти проверить, попали или нет. Из ниоткуда прилетала граната или длинная очередь перечеркивала фигуры пополам. Степанова собирала оружие и шла дальше.

До железнодорожного вокзала добралась лишь в полночь. Камуфляж висел клочьями, разодранный об арматуру. Кое-где сквозь прорехи виднелось смуглое тело, но холода она не чувствовала. Это “постарались” осколки. Маску вскоре пришлось выбросить, так как она превратилась в рубище. Из-за копоти, покрывшей лицо, шапочка в общем-то и не требовалась. Мелких кровоточащих царапин на лице образовалось множество, но в пылу боя Марина их не замечала.

Короткими перебежками продвигалась в подсвеченной очередями темноте от дома к дому. Улица была узенькой, на ней стояли сгоревшие БТРы и танки. Вокруг лежало множество трупов. Пахло горелым мясом, жженым железом и порохом. В снятый со снайперской винтовки прицел, Степанова осмотрела улицу. Одна из лежавших фигур метрах в ста, как ей показалось, шевельнулась. Она присмотрелась внимательнее, человек точно шевелился и даже пытался приподняться. Она уже готова была подойти ближе, когда из ближайшего дома к человеку метнулись две тени. Грубо схватили под руки и поволокли в пролом.

Стрелять Марина не стала, так как не видела, кто это может быть. Зато бросилась следом, чтобы проверить. Мягкие резиновые подошвы на ботинках позволяли ей двигаться практически бесшумно. Прежде чем поставить ногу, женщина проверяла носком ботинка нет ли там качающихся обломков. Старалась двигаться по крупным глыбам. Проникла в здание минуты через три после исчезновения таинственных фигур. На полу подъезда валялось целое крошево из обломков кирпичей. Двери были выбиты вместе с косяками и теперь лежали внутри подъезда. Вокруг стоял мрак. Откуда-то сверху слышались приглушенные голоса. Говорили по-русски, хоть и с сильным акцентом. Степанова подняла лицо вверх и прислушалась, разобрала отдельные слова:

— Завтра, подполковник, ты будешь висеть на окне. Пусть русские знают, что с ними будет.

Все было ясно. Марина начала медленно красться наверх по лестнице. Ни у одного проема на лестничной площадке не было дверей. Они валялись в коридорах. Разговор шел с третьего этажа. Женщина начала красться еще осторожнее. На мгновение остановившись, вытащила ножи из петелек в рукавах. Подумав, достала пистолет и стараясь не щелкнуть, взвела курок. Положила подготовленное оружие в карман и вновь начала подъем.

Выглянув из-за косяка, быстро оценила обстановку: голоса слышались отсюда. Теперь доносились еще и глухие стоны. Она вошла в коридор. По звуку определила место, подкралась и неожиданно появилась в комнате. Чеченцы перетягивали руки пленника колючей проволокой, при этом забив ему рот какой-то тряпкой. Они даже опомниться не успели, как два ножа впились каждому в грудь. Третий бандит, лежавший за пулеметом, обернулся и получил пулю в лоб. Выстрел остался незамеченным из-за близко зазвучавших очередей. Пленник так и остался лежать на полу.

Степанова выдернула кляп из его рта. Начала разматывать руки, стараясь это делать аккуратно. В полумраке разглядела лицо и громко хмыкнула:

— Подполковник Марков!

Он прошептал:

— Откуда вы знаете меня?

— Вот и в третий раз вы меня не узнали, Анатолий Павлович.

Марина распутала проволоку и перевязала кровоточащие кисти. Он сел на грязном, заваленном осколками стекла полу, пригляделся:

— Ясон?!? Ты откуда здесь? Ох, простите, вы откуда?

— Давай на “ты”, так проще. Двенадцать часов, как воюю. Вас куда ранило?

Офицер поморщился. Помолчал, видимо прислушиваясь к ощущениям и ответил:

— Меня оглушило и контузило, ран вроде бы нет. В голове нехорошо и все кружится.

Марина попросила:

— Сейчас я боевиков немного “причешу”, а вы пока начинайте спускаться. Держитесь за стенку, чтоб не упасть и идите.

Степанова забрала пулемет с подоконника и перетащила его к другому окну, выходившему на площадь. Там суетились боевики. В свете горевшего рядом здания, в профиль были отчетливо видны бородатые лица. Они подтаскивали снаряды к орудиям. Женщина прицелилась и дала длинную очередь на половину обоймы. Раздался грохот. Видимо одна из пуль попала в снаряд, вверх подскочила пушка и упала на бок. Обслуга полегла вся сразу.

Бородачи заметались, а она косила их минуты три без перерыва, пока ударившая в фасад здания мина не подсказала: меняй позицию. Подхватив пулемет на плечо, захватила дополнительно две обоймы и гранатомет, почти скатилась с лестницы на первый этаж. В конце ее наткнулась на лежавшего без движения подполковника. Тащить через завалы тяжелое мужское тело она не могла физически, но и бросить Маркова тоже по-человечески не имела права. В любой момент на него могли наткнуться боевики. Отбить его во второй раз могло и не получиться.

Марина выглянула на улицу, стараясь держаться тени. Боевики подбирались к дому и у нее было не более минуты, чтобы скрыться. Степанова положила пулемет. Подхватила тело подполковника под мышки и утащила под лестницу. Забрав пулемет с гранатометом едва успела спрятаться, как в пролом влезли сразу семеро бородачей. Словно волки кинулись наверх по лестнице, переговариваясь по-чеченски:

— Если этот шакал, что по нам стрелял, еще там и жив, мы из него ремней нарежем!

— Голову отрубим и выставим в окне!

Маринке не понравилась ни одна из казней, что ей готовили боевики. Она осторожно выглянула. Приставила гранатомет на плечо. Прицелилась между пролетами, по мелькнувшим теням поняла, где находятся боевики и нажала на спуск. Мгновенно нырнула под лестницу. Сверху сильно грохнуло. Послышались стоны, посыпались камни и пыль. Подполковник в это время пришел в себя и застонал. Маринка наклонилась к нему:

— Уходить надо, Анатолий Павлович! Они сейчас по этому зданию из тяжелой артиллерии бить начнут.

Помогла мужику подняться и подхватив за пояс, почти бегом потащила к пролому сквозь пылевую завесу. Правой рукой удерживала автомат, пулемет пришлось бросить — тяжеловат. Офицер запинался за камни и чувствовалось, что бежал из последних сил. Успели проскочить мимо стоящего рядом дома, когда сзади оглушительно грохнуло. То здание, где они укрывались, перестало существовать. Каменная пыль взмыла к небесам. В свете пламени это выглядело жутковато.

Марков вновь упал. Женщина посмотрела на часы: половина четвертого ночи. Запоздало поздравила себя, яростно пробормотав:

— С Новым Годом, Марина Ивановна!

Она укрыла беспомощного подполковника в развалинах. Связала бинтами руки и заткнула рот, чтобы стонами не выдал себя. Сориентировавшись, бросилась в сторону, где находился лагерь федеральных войск. Пронеслась между патрулями и палатками, словно демон. Большинство часовых не видели ее, а те, кто успел заметить мелькнувшую тень, решили, что показалось. Полковник Огарев не спал. Он вздрогнул и не сразу узнал в грязном оборванном человеке совсем недавно уходившую от него чистенькую женщину. Опомнился:

— Господи! Это вы? Я уже думал, что вы погибли. Сейчас еду принесут, я распоряжусь…

Она без смущения прервала старшего по званию:

— Не надо ничего! Там в развалинах контуженный подполковник Марков лежит. Он без сознания. В любую минуту боевики могут наткнуться. Мне не дотащить. Пару ребят дайте. Я их проведу и прикрою в случае чего. Утром его точно обнаружат.

Он возмутился:

— А вас кто прикрывать будет?

Она отмахнулась: