Валерий Горшков - Принц воров Страница 18

— Ты посмотри, что делается! — обращаясь к соратникам, снова оскалил частокол металлических зубов Фикса. — Здесь пацаны шестой день мойву хавают, ждут, когда вор поведет их за филками, а вор ходит по подворотням и шпану моечную в концессионеры набирает!

— Поосторожней с базаром, — тихо предупредил Крюк, даже не поднимая глаз.

— Так… — Червонец стиснул зубы, хлопнул себя по коленям, встал и прошелся по комнате. — Так… Кажется, кое-кто позабыл о моем предупреждении. Фикса, не я ли привел тебя к Святому с Мойки, когда тебя легавые взяли за жопу за кражу?

— Дело прошлое, — окрысился Фикса.

— Прошлое? — едко переспросил Червонец. — Кто еще родом из прошлого? Вагон, вспомни-ка ты свое прошлое! У тебя сейчас такой взгляд, словно тебе мошонку мышеловкой прибило! Ты как при делах у Святого оказался?! Что ты бебики свои мутные пялишь на меня, бык фанерный?! Расскажи людям, как тебя в Крестах «гоп-стопники» отхарить хотели! Если бы не я, ты бы уже шесть годков с пареной жопой ходил и под Салехардом шелупони трусы стирал! И ты, чудом несостоявшийся пидор, сейчас сидишь и смотришь так, словно обижаешься на то, что я помешал быкам отъе…ть тебя в три потока!

Упоминание этого «прошлого» было лишним, Слава это понял. И хотя в данной ситуации Червонец имел полное право дать характеристику каждому и каждому же воздать по вере его, сейчас сложилась не та ситуация, когда можно было подчинить блатных подобным образом.

Побледнев и вскочив с пола, Вагон выхватил из-за голенища тонкую заточку и ринулся на Червонца. Корсак так и не понял до конца, готов был к этому выпаду вор или этот демарш Вагона оказался для него неожиданностью. В любом случае на кону стояло будущее Корсака и его семьи, и углубляться далее в сложности отношений противоборствующих сторон было смерти подобно.

Оттолкнувшись от стены, Слава резко кувыркнулся под ноги Червонцу и оказался на ногах в то мгновение, когда от острия заточки до его груди оставалось чуть более полуметра. Это слишком большое расстояние для специалиста, чтобы волноваться за свою жизнь, когда рука врага находится в покое, и ничтожно малое, когда речь идет о руке, выбрасываемой вперед.

Резко развернувшись боком, Корсак правой рукой оттолкнул от места стычки Червонца, локоть левой руки выдвинул вперед, как это делает кавалер для приема руки барышни, и закончил оборот еще более резким движением.

Не справившись с центробежной силой собственного натиска, Вагон неловко прогрохотал сапогами в дальний угол комнаты и, изрыгая сквозь зубы проклятья, остановился. Он побагровел от негодования — уж слишком глупо выглядел он с этой заточкой у противоположной стены комнаты.

— А-а, — зловеще процедил он, рисуя в воздухе узоры поблескивающим острием, — и мусорок туда же!.. Вы поняли, братва, что намечается!.. Эта гнида с мусором решили унести то, что принадлежит нам!..

Фикса и с ним двое вскочили, остальные остались на месте. Крюк тут же рявкнул:

— А ну стоять, б…! Назад все!.. — И в руке его вороненой сталью скромно сверкнул «вальтер».

— Их трое! — правильно посчитал Вагон. — Их трое, братва!.. Сколько можно по их воле вшей кормить и хлеб сухой жрать?! — Кружась по комнате вокруг Корсака, который лишь слегка поворачивался ему вслед и не сводил взгляда с его подбородка, Вагон ловко перебрасывал жало из руки в руку, выговаривая все то, что накипело за эти дни в головах всех: — Куда он ходит каждый день, а?! А не перетаскивает ли он свак из склепа?! Да оттуда треть унеси — ни хера не заметишь!..

Кажется, об этом остальные не думали, и мысль, высказанная Вагоном, показалась им резонной.

— А почему бы и не так, Червонец? — ошалело двигая челюстями, промычал Фикса. — Почему бы Вагону не быть правым?

— Стойте, где стоите, идиоты! — басил Крюк, которого кружение Вагона по комнате начинало сильно раздражать. — Куда он будет носить?! Патрули чешут лес во всех направлениях! Зачем Червонцу садиться и отдавать все вам?! Вы забыли об общаке, суки!.. Напрочь забыли! Вы что же решили — все будет поделено на части и роздано, как премиальные?! А общак?!

— А зачем нам общак? — уже успокоившийся и оттого более опасный Вагон говорил отрывисто, но уже без придыхания. — Какой общак может быть у Червонца? Он что, рулит Питером? Чем он рулит? Скажите мне кто-нибудь, чем рулит Червонец?! Он такой же счастливчик, избежавший смерти от пули легавых!.. Какой общак, Крюк?!

Еще двое вскочили с пола, усилив позиции Вагона, чрезвычайно порадовавшегося такому жесту доброй воли. Радость его была сильна еще и оттого, что в противовес крюковскому «вальтеру» в руках этих двоих матово блестели «ППШ» и «ТТ». И щелчок автоматного затвора стал той отправной точкой, от которой начался отсчет событий, очень значимых для Ярослава…

Он знал, сколько секунд должно миновать от первого выстрела до падения на пол двух третей всех живых в этой комнате. Не более четырех. Потом непроветриваемая комната заполнится нестерпимым запахом сгоревшего пороха, и в сладковатый привкус его добавится аромат свежего мяса и живой, выпущенной на волю, крови. Вся эта вонь будет висеть в комнате, а в это время, скользя ногами по паркету, будут умирать в агонии пятеро или шестеро из присутствующих здесь. Рикошетов от стен не будет — кладка не железобетонная, перегородки фанерные, пули увязнут в цементе, выбив из стен тучу пыли. Соседи позвонят в милицию, и оставшиеся в живых будут схвачены через несколько минут после того, как отойдут от шока и начнут выбираться из страшной квартиры…

Ни реакции, ни быстроты зрения не хватило ни у кого из присутствующих для того, чтобы заметить движение ноги Корсака, выброшенной в сторону вооруженного «ППШ» бандита. Даже тот, кто был целью этого удара, понял, что поражен, лишь после того, как выбитый ногой автоматный диск из его оружия с грохотом упал на паркет.

Бандит, держа в руке бесполезный автомат, не придал значения тому, что «ППШ» вдруг дернулся, едва не вылетев из его рук. Клацанье затвора — вот и все, что стало достоянием присутствующих. Лишь этот звук потревоженного металла! Движения же все той же ноги, повторившей свой маршрут, никто не смог заметить.

Все это вызвало в рядах противоборствующих сторон сильное замешательство. Впервые в жизни девять человек, не расстающихся с оружием ни на минуту, стали свидетелями того, как можно двумя движениями превратить автомат противника в обыкновенную дубину.

— Какого черта?! — рявкнул, отходя на шаг назад, бандит. Он смотрел на свой «ППШ», лишенный диска, и не мог взять в толк, как такое могло случиться. И вдруг, вспомнив о чем-то, он бросил на спокойно взирающего на него Корсака змеиный взгляд. — Ай, молодца-а… Такого цирка я еще не видел, однако… А как насчет патрона в стволе, милый? — И срез «ППШ» поднялся на уровень груди Корсака.

— Этого патрона? — уточнил Ярослав, покатывая на ладони латунный цилиндр.

— Какого… дьявола? — ошалело встревожился бандит и, сжав зубы и прищурившись, нажал на спуск…

Но вместо выстрела прозвучал лишь сухой щелчок.

— Бля буду… — сказал Фикса, невольно попятившись и коснувшись спиной стены. — Он выбил сначала диск, а потом ногой передернул на автомате затвор… Бля буду, он потом рукой патрон поймал…

— Это еще не весь фокус, — усмехнулся Корсак, понимая, что окружающие шокированы и теперь нужно усиливать этот шок. Неожиданно размахнувшись, он хлопнул рукавом рубашки, и девятиграммовый патрон, вылетев из его руки, как из ствола винтовки, угодил в глаз хозяину «ТТ» с ознобным чавкающим хрустом.

Дико закричав, бандит выронил из враз ослабевшей руки пистолет и, зажимая лицо ладонями, беспорядочно заметался по комнате. Уткнувшись в стену, он сполз по ней и, ощущая в ладони, прижатой к лицу, что-то склизкое, густое, горячее, надрывно закричал…

— Береги честь вора, как зеницу ока, — назидательно сказал Корсак, быстро наклоняясь и подбирая «ТТ». — Не послушался, однако… — Развернув по «стерховской» привычке руку с пистолетом в горизонтальной плоскости — так лучше видно пространство перед собой, — Слава направил ствол на побледневшего, но теперь уже не от ярости, владельца заточки. — Вы, кажется, забыли, урки, с кем базарите. Вы, кажется, забыли, кто над вами поставлен. Вы, кажется, забыли, кто я такой. Так я начну объяснять по порядку…

Сунув «ТТ» за пояс брюк сзади, Корсак небрежно шагнул к Вагону и, едва тот выбросил перед собой руку — выбросил скорее от страха, нежели из желания поразить цель, — перехватил ее в кисти.

Глядя на то, как под давлением большого пальца правой руки Корсака из судорожно сжатой ладони Вагона вываливается на пол заточка, Крюк попытался сглотнуть — не получилось — и опустил «вальтер»…

Взяв руку Вагона на излом, Корсак легко нажал на нее, заставив бандита перегнуться пополам и уткнуться лицом в пол.