Евгений Сухов - Власть и масть Страница 30

Разговор поворачивался совершенно не в ту сторону, на которую он рассчитывал: в запасе у него была приготовлена парочка душещипательных историй о бесчинствах фашистов, далее он намеревался рассказать, как намучился за прошедшие десять лет в Германии и был крайне наивен, когда рассчитывал на хорошие перемены с приходом к власти Гитлера. Но этот странный американский генерал всякий раз перебивал его рассказ и расспрашивал совершенно о другом.

И Роберт Путткамер даже не имел представления, хорошо это или плохо. Банкир вытащил платок в очередной раз, теперь он протер не только лоб, но еще и обильную влагу на шее.

– Трудно сказать… Копье можно спрятать где угодно. Нюрнберг город старый. В нем много винных подвалов, на мой взгляд, подошел бы любой из них. Копье можно засунуть в любую из бочек.

– И все-таки подумайте! – настаивал генерал.

К душевным страданиям добавлялись и физические. В комнате было невероятно жарко, но генерал Паттон, не замечая неудобств, продолжал сидеть в застегнутом наглухо кителе. Распахнуть бы окно, но разве догадается!

– Ну-у, если подумать… Бургомистр Нюрнберга является хранителем копья. На его месте я спрятал бы Священное копье в собственном подвале, тем более что он живет в старинном особняке и в нем достаточно места.

– Как зовут бургомистра?

– Вилли Либель.

Одобрительно кивнув, генерал Паттон сделал запись в блокноте.

– Но это, наверное, не единственное место, где может находиться копье. Где, по-вашему, стоит его искать?

– Хм, неожиданные вопросы вы задаете, господин генерал. Если бы я знал, что наша беседа повернется таким образом, то я бы непременно поинтересовался. Э-эх! Можно спрятать копье в ратуше.

Перевернув лист, Паттон сделал очередную запись.

– Где еще?

– Вы прямо меня озадачили, господин генерал. Кто бы мог подумать, что мне придется встретить такого любителя истории. Еще подходит Нюрнбергская крепость… Но туда я бы отнес Копье судьбы в самую последнюю очередь.

– Почему?

– Уж слишком это было бы явно.

Генерал Паттон захлопнул блокнот. Сегодняшний день можно было посчитать удачным. Судьба привела к нему человека, который мог сказать, где находится главная святыня Германии. Буквально два дня назад он создал группу под руководством Уолтера Уильямса Хорна, которая должна будет заниматься поисками германских имперских сокровищ, а уже сегодня утром к нему попадает человек, который с достаточной уверенностью может сообщить, где следует искать главную реликвию Германии. Иначе как провидением подобное обстоятельство не назовешь.

– Хотя не исключено, что Копье судьбы могли вывезти из города.

– Вы в этом уверены?

– Незадолго до моего отъезда к «Дому Дюрера» подъехало несколько грузовиков. Часа три они выносили из подвала музея какие-то ящики, загружали их в грузовики, а потом уехали. И вот здесь наблюдается такая странность: если раньше можно было копье посмотреть, то после этого случая «Дом Дюрера» закрыли и больше копья никто не видел.

– Куда уехали эти грузовики?

– Не могу знать, господин генерал, но то, что они уехали куда-то за город, это точно. Ящики могли спрятать в одной из штолен, тем более что таких штолен в Австрии много.

– Вы желаете жить в Америке? – неожиданно спросил генерал Паттон.

Удержать распиравшую радость банкиру было трудно.

– Конечно, господин генерал. Разве не из-за этого я переходил границу и добирался на шлюпке контрабандистов, рискуя жизнью, – взволнованно заговорил он.

– Соглашусь, вы мужественный человек… Тогда вы мне должны будете помочь разыскать Копье судьбы, а для этого вам предстоит вернуться обратно в Германию.

По лицу толстяка промелькнула болезненная судорога.

– Ради всего святого, – толстые ладони сжались в замок у самого подбородка. – Только не заставляйте меня делать то, что просто выше моих сил.

– Вам не стоит так отчаиваться, – успокоил генерал. – Ведь я же не призываю вас воевать. Вы пойдете в Германию вместе с американской армией, если хотите, я даже добьюсь для вас жалованья. После того, как мы отыщем Копье Лонгина, я лично буду просить Президента о том, чтобы он предоставил вам гражданство.

– Я согласен, – сдавленно просипел Путткамер.

На следующий день генерал Паттон вызвал к себе капитана Уолтера Хорна, историка по образованию, и басовито, торжественным голосом объявил ему о том, что с этой минуты тот назначается командиром подразделения по поиску имперских сокровищ.

Капитан, услышав приказ генерала, стоял с растерянным видом, не зная, как воспринимать подобное назначение, не то как откровенную немилость, не то повышение в должности.

– Благодарю, сэр.

– Как вы сами понимаете, такого подразделения пока еще не существует. Его нужно создать. Нет и списка ценностей, которые следует отыскивать в первую очередь. И у нас нет ни малейшего представления, где следует искать все эти сокровища. А следовательно, ваша работа в ближайшее время сводится к двум составляющим, – генерал выдержал значительную паузу. – Вам нужно привлечь целую армию экспертов и музейных работников, которые смогли бы поведать, какие ценности находятся в Германии, и рассказать о том, где они могут быть припрятаны. – Усмехнувшись, добавил: – Наивно было бы полагать, что все они находятся на своих местах, в музеях.

– Точно так, сэр!

Достав из кармана блокнот, генерал Паттон вырвал первую страницу и крупным почерком аккуратно вывел: «Копье Лонгина» и, протянув его капитану, сказал:

– Это начало списка. Далее продолжите сами. Но уверяю вас, он должен быть немалым. Мы имеем право на то, чтобы награбленные Гитлером шедевры увидела Америка. Думаю, что русские будут организовывать подобные группы, и нам важно опередить их в этой борьбе.

Глава 17

ВИЗИТ К ПРЕЗИДЕНТУ

Август 1944 года

Утром с фронта неожиданно прибыл генерал Паттон, сразу из аэропорта он отправился в Уорм-Спрингс, в имение к Рузвельту. Это была его некая заповедная территория, покой которой мог нарушить лишь самый неотложный доклад. А судя по тому, с какой настойчивостью генерал-майор Паттон добивался встречи, следовало предположить, что дела не терпели отлагательств. Прежде подобного упрямства за ним не наблюдалось.

Незапланированных встреч Рузвельт не любил, предпочитал жизнь размеренную и обстоятельную, без каких бы то ни было встрясок, вот только ближайшее окружение не желало этого понимать и спешило огорошить его самыми неприятными вестями.

Что же такое на этот раз приберег для него командующий седьмой армии Джордж Смит Паттон?

А ведь кроме служебных дел предстояло решать еще и массу личных дел, которые требовали от него значительного такта и куда большего политического чутья.

Франклин Рузвельт так и не сумел забыть Люси Мерсье, которая работала у него секретарем, когда он занимал должность заместителя морского министра. Самое удивительное, но именно Элеонора пригласила эту красивую женщину в качестве секретаря для своего мужа. Кто тогда мог подумать, что между тридцатилетним заместителем министра, отцом пятерых детей, и молодой женщиной разгорится страстный роман? Долгое время свои отношения они скрывали ото всех сослуживцев, а когда о тайном стали шептаться по всему министерству, Элеонора забрала детей и уехала в имение в Кампобелло. Только вмешательство матери Рузвельта, весьма волевой женщины, позволило сохранить семью. Явившись к сыну, она откровенно заявила, что лишит его всяческой финансовой помощи, а своим безумным поступком тот может поставить крест на своей политической карьере.

Вскоре Люси Мерсье вышла замуж за весьма влиятельного и состоятельного представителя нью-йоркской фамилии Рутерферда. И даже, как утверждали знающие люди, жила счастливо. Во всяком случае, у обоих любовников жизнь вошла в привычную колею, и что-либо в ней менять не имело смысла.

Поначалу они держались на расстоянии, лишь сдержанно раскланиваясь при неожиданной встрече, а потом как-то раз, не выдержав душевных мук, Рузвельт отправил ей с посыльным письмо, в котором просил прибыть бывшую возлюбленную в Уорм-Спрингс.

Именно с этого письма начался второй этап их отношений, куда более скрытный, чем первый. О том, что между ними установилась связь, знал лишь самый доверенный круг президента. Однако у Франклина Рузвельта имелись основания полагать, что Элеонора каким-то образом разузнала об их отношениях. Во всяком случае, предположение имело весьма серьезные основания: вчера она очень подробно расспрашивала его о том, как он провел текущий день и почему не соизволил позвонить ни разу за целый день.

На одном лицемерии в любовных делах не уедешь, вот здесь и пригодился его немалый политический опыт. Закатив глаза, Рузвельту пришлось говорить о том, что целый день до предела он загружен работой, не было времени не то чтобы позвонить, сходить по малой нужде. А уж если Элеонора всерьез подозревает его в неверности, так лучше об этом поинтересоваться у морских пехотинцев, что возят его коляску.