Кровавые жернова - Воронин Андрей Николаевич Страница 31

– Так вот, мужик приехал откуда-то издалека и поселился там. Дом отремонтировал, да так быстро! Осенью начали, зимой работали, к весне дом был уже готов.

– Ну и что из того? – спросил Полуянов, пытаясь отстранить Григория.

Но тот стоял на тропинке как вкопанный, не позволяя Антону ступить и шагу.

– Если чего задумал – надо сразу делать, иначе не получится. Ты что, с этой гадостью на спине всю жизнь ходить собрался? Знахарь он… – Григорий уже не обращал внимания на Марину, словно ее здесь и не было. – Ну, скажи, так и будешь всю жизнь мучиться?

Как и всякий подвыпивший человек, Григорий был преисполнен энтузиазма и готовности сию же минуту помочь ближнему.

– К чему ты клонишь?

– Надо идти к нему прямо сейчас. Здесь же совсем недалеко.

– И что он?

– Чудной мужик, – нашел нужное слово Грушин, – замысловатый какой-то. Мне кажется, он тебе поможет. Нутром чую!

Возвращаться к столу Антону не хотелось.

От разговора с Холмогоровым на душе остался неприятный осадок. Полуянов понимал, окажись он сейчас рядом с Красновым и Петровичем, обязательно начнет спорить, а потом спор перейдет в ссору.

– Пошли, – потащил за локоть Полуянова Григорий.

Марина постояла в нерешительности, а затем громко крикнула, прижав ладони ко рту:

– Сергей, мы скоро вернемся!

Краснов издалека лишь махнул в ответ рукой.

У дощатого высокого забора они приостановились. Решимости у Григория не убавилось.

То ли алкоголь действовал, то ли он действительно сильно хотел помочь ближнему.

Григорий постучал по доскам так сильно, что забор завибрировал.

– Заходите, – раздался со двора мужской голос.

Григорий толкнул калитку и первым вошел во двор. Хозяин стоял у дома в белой рубашке, заправленной в вельветовые брюки, и в рыжих сандалиях на босу ногу, на ноге не было одного пальца. Голову прикрывала соломенная шляпа с широкими полями. Григорий представил мужчину, а имя женщины напрочь забыл.

Антон ожидал увидеть седобородого благообразного старика, именно таким он представлял себе народных целителей. Перед ним же стоял идеально выбритый смуглый мужчина с прозрачными голубыми глазами. То, что он умен, Полуянов почувствовал сразу. Да и силой от этого человека веяло какой-то неземной, нездешней.

Илья Ястребов перебирал в пальцах четки с серыми камешками, делал это машинально, не глядя на руки. Прислушавшись, Антон уловил определенный ритм в перестуке камней.

И вновь, как и в прошлый раз, Илья Ястребов отправил Григория за ворота. Тот не возражал.

– А вы останьтесь, – мягко сказал Илья Марине и пригласил войти в дом.

Антон, помнивший дом мельника полуразрушенным, был изумлен. Богато и со вкусом обставленная комната. Правда, в обстановке чувствовалось что-то театральное, ненастоящее.

Уж слишком чисто, слишком светло. Окна прикрывали жалюзи. Над камином, сложенным из дикого камня, висел бычий череп с золочеными рогами. И что поразило Полуянова, он не увидел ни одной книги.

– Присаживайтесь, – хозяин указал на широкий кожаный диван перед стеклянным журнальным столиком.

Массивная хрустальная пепельница, деревянный ящик с тонкими сигарами, серебряный ножик для обрезания кончиков сигар, стильная бензиновая зажигалка с гравировками. Марине и Антону показалось, что они перенеслись на тысячи километров далеко-далеко в тропики, а за окнами ни лес и река, а пальмы и океан.

В воздухе даже стоял запах моря и свежего морского ветра.

– Я так и не узнал, как вас зовут, – с легкой улыбкой проговорил Илья Ястребов, глядя на женщину.

– Марина.

– Марина… – будто пробовал на вкус имя, повторил хозяин дома. – Хотите выпить?

– Честно признаться, мы только что из-за стола.

– Вам не повредит, – убежденно произнес Илья и поставил на стол три массивных стеклянных стакана и керамическую пузатую бутылку.

– Со льдом? Без?

– Мне неудобно, это Григорий настоял зайти к вам.

– Я все понимаю. Здесь редко можно увидеть таких людей, как вы, – и Илья Ястребов вскинул руку, предупреждая возражения.

Густая темная жидкость полилась в стаканы.

Волна южного экзотического аромата поднялась над столом, распространяясь по комнате.

– Местный самогон неплох, – усмехнулся Илья, – но это вещь не хуже. Попробуйте.

Ром буквально впитывался в язык, впитывался в ткань, как вода в губку.

– Действительно, вкусно.

– А если еще закурить сигару, станет совсем хорошо, – хозяин дома подвинул ящичек к Антону.

Бизнесмен взял тонкую сигару, повертел в пальцах.

– Я вижу, вы не часто курите сигары. Позвольте, – и Ястребов ловко срезал кончик, бросил его в пепельницу. – Рекомендую макнуть ее в ром.

Марина слегка ошалела. Она и предположить не могла, что в здешних местах за простым дощатым забором существует подобный оазис утонченной цивилизации.

Ястребов тоже закурил. Сигару он держал привычно, не рисуясь.

– Я знаю, что вас беспокоит, – испытующе глядя на гостя, произнес Ястребов. – Дайте руку.

Он глянул на ногти, на запястья, на голубые ниточки вен, будто пересчитал их взглядом.

– Покажите спину, не стесняйтесь.

Антон взглянул на Марину. Ястребов улыбнулся понимающе, мол, к чему церемонии, я имею представление о ваших отношениях. Антон повернулся боком. Поднял рубашку. Он был похож на ребенка, попавшего на прием к доктору. Зависло продолжительное молчание. Ястребов неподвижным взглядом смотрел на многочисленные язвы.

– Когда выпиваете, вам легче? – спросил хозяин.

Антон кивнул.

– Это не метод. Я подумаю, что можно сделать, – задумался Ястребов и тут же добавил:

– Нет, пока еще не опускайте.

Он плеснул в пустой стакан немного рома и властно сказал женщине:

– Разотрите. Ему станет легче.

Это предложение напугало Марину.

– Что, рукой? Ладонью?

– Только так, – улыбнулся хозяин. – Вы же не боитесь к нему прикасаться? Это незаразно.

– Нет, теперь не боюсь.

Марина налила ром на ладонь и провела ею по воспаленной коже Антона. Полуянов сморщился в предчувствии боли, но прикосновение оказалось нежным, легким, ласковым. Марина, поглядывая на Ястребова, еще дважды провела ладонью по потемневшей воспаленной коже.

– Что вы почувствовали?

– Холод, – ответил Полуянов.

– А вы?

– Я? Что я должна была почувствовать? – растерялась Марина.

– Вам было приятно, признайтесь.

– Да, вы правы, – смутилась женщина.

– Можете снова сесть, как прежде. Сегодня я вам ничем помочь не могу. Но спать вы будете спокойно даже на спине.

– Нас ждут, – напомнила Марина.

– Погоди, – одернул ее Полуянов. Он уже поверил в то, что странный смуглый мужчина может принести ему избавление от напасти.

– Я жду вас завтра утром на рассвете. Вы должны прийти до восхода солнца.

– Вы подниметесь так рано из-за меня? – изумился Полуянов.

– Другого выхода нет. Вы же не думаете, что случайно оказались в моем доме? Вы многое можете вспомнить об этих стенах.

И вновь, во второй раз Антону показалось, что его видят насквозь.

"Чем-то они похожи – советник Патриарха и смуглый мужчина неопределенного возраста.

Ему может быть и сорок, и семьдесят".

– Вы гадаете, как сможете отблагодарить меня? – сухо рассмеялся Илья Ястребов. – Никакой благодарности пока не надо. Мне было приятно, что вы зашли ко мне, немного развеяли мое одиночество.

– Вы живете один? – спросила Марина.

– Совсем один. Я живу со своими и чужими воспоминаниями.

– Вы пишете книги?

И вновь хозяин дома рассмеялся:

– Неужели я похож на писателя? У меня другие занятия, другие пристрастия, иные цели.

Внезапно взгляд его потух, глаза из голубых мгновенно превратились в темно-синие. Полуянов почувствовал, что надо подниматься и уходить. А уходить не хотелось. Впервые за последние месяцы он почувствовал себя легко. Исчезла изнуряющая боль. Ему было хорошо, как в детстве, когда ничего не болит, ничего не беспокоит, когда не надо думать о завтрашнем дне, когда живешь одним мгновением, не задумываясь о будущем.