Искатель, 2001 №10 - Александр Дюма Страница 11

Было утро среды 30 мая 1593 года. В ту веселую и бесшабашную пору попойки начинались рано, и к полудню компания уже изрядно поднабралась, поэтому собутыльники решили устроить маленький перерыв и прошвырнуться по лондонским улицам, но очень скоро им наскучило праздное шатание, и все четверо вернулись в харчевню, чтобы возобновить возлияние. К вечеру выпивохи не вязали лыка, и вдруг между Фрэйзером и Марло вспыхнула драка. Причиной потасовки стало несогласие по важнейшему и насущнейшему вопросу повестки дня — кому оплачивать счет. Вероятно, сумма была немалая: ведь кутилы бражничали с утра до поздней ночи. Впрочем, если вспомнить о ремесле Фрэйзера, правомерно будет допустить, что он наверняка попытался бы отбояриться от оплаты и гораздо более скромного счета. Оба свидетеля, Скерз и Поули, впоследствии дали сходные показания: драку затеял Марло, ни с того ни с сего набросившись на Фрэйзера с ножом. Он успел пару раз поцарапать мошеннику затылок, затем Фрайзер изловчился, отнял у драматурга кинжал и тоже пустил его в ход, нанеся своему молодому взбешенному противнику страшный удар в правую бровь. Марло рухнул на пол и в тот же миг испустил дух.

Тотчас кликнули стражу, а под утро в харчевню прибыл и доверенный судебный следователь ее величества. Фрэйзера арестовали, но спустя без малого месяц отпустили на волю: дознаватели решили, что он действовал в пределах необходимой самообороны. Что до Кристофера Марло, то его останки предали земле через двое суток после роковой потасовки в харчевне.

Такова общеизвестная и подтвержденная властями версия безвременной кончины подававшего большие надежды писателя, творческое наследие которого и сегодня восхищает истинных ценителей изящной словесности. Версию эту никто не пересматривал, не подвергал сомнению и не оспаривал более трехсот лет, пока в 1925 году в одном из лондонских архивов чисто случайно не был найден пылившийся там 332 года отчет судебного следователя о пресловутом беглом дознании. Мне довелось прочесть факсимильную копию этого документа, и должен сказать, что текст его порождает немало недоуменных вопросов.

Например, таких: почему останки Марло столь поспешно предали земле? Почему дознание велось галопом, а показания двух изрядно пьяных свидетелей были безоговорочно приняты следствием и приобщены к делу как абсолютно надежные и правдивые? Можно ли с уверенностью утверждать, что пьяная поножовщина по пустячному поводу — единственно возможное объяснение трагедии, лишившей Англию гения? Кто поручится, что трое участников попойки не состояли в сговоре и не «убрали» Марло умышленно? Судя по отчету, Фрайзер отделался царапинами. Разве не мог он сам нанести себе эти раны, дабы выставить себя жертвой нападения пьяного дебошира? И как это Фрайзер, если он тоже был вдрызг пьян, сумел одним ловким и точным ударом ножа спровадить к праотцам крепкого молодого человека? Наконец, по собственному ли почину действовали эти три темные личности? Или гибель Марло не иное, как успешное завершение заговора, имевшего целью устранить человека, который «слишком много знал»?

Если учесть все обстоятельства, это предположение не так уж и вздорно. Ведь ни для кого больше не секрет, что знаменитый драматург вел двойную жизнь и был весьма пронырливым тайным агентом ее величества.

Родился Кристофер Марло в феврале 1564 года, за два месяца до появления на свет другого великого творца, которому было суждено затмить его славу, — Уильяма Шекспира. Но в те времена, когда еще никому не известный Шекспир вел тихую незаметную жизнь в стратфордской глуши, Марло уже получил стипендию от кембриджского колледжа Тела Христова и в двадцать лет от роду был удостоен ученой степени бакалавра богословия. На этом его учение не кончилось. Не исключено, что Кристофер подумывал о карьере англиканского священника, однако кембриджское начальство сперва отказало ему в присвоении более высокой ученой степени. Причиной тому были «продолжительные и возбуждающие подозрения отлучки соискателя из университета».

Правление королевы Елизаветы I (1558–1603) часто называют «золотым веком» Англии, но едва ли это так, хотя никому не возбраняется иметь собственное мнение на сей счет. В ту пору в общественной жизни Англии происходили стремительные и очень резкие перемены. Унаследовав престол после своей сводной сестры, католички Марии, Елизавета первым делом вдохнула новую жизнь в протестантскую церковь, учрежденную их отцом, Генрихом VII1. Этим поступком Елизавета навлекла на свою голову царственный гнев Филиппа II Испанского, супруга почившей Марии и пылкого защитника католической веры. Когда юный Марло слушал лекции в Кембридже, над Англией нависла нешуточная угроза испанского вторжения, и студенты-католики один за другим бежали во Францию, спасая свою жизнь. Вот почему частые прогулы Кристофера вызывали такие подозрения. Уж не собрался ли и он дать деру? Уж не исповедует ли он католицизм, ловко прикидываясь протестантом? В 1587 году делом Марло занялся тайный совет при королеве, который в конце концов решил, что «ученик сей во всех деяниях своих выказал благонравие и скромность и хорошо служил ее величеству». А посему его знания не должны подвергаться сомнению «теми, кто не ведает о делах, коими был он занят». После такого вердикта Кембридж наконец присвоил Марло степень магистра.

Через год после окончания университета магистр Марло написал и поставил свою первую пьесу, имевшую шумный успех. После этого несостоявшийся священнослужитель всерьез взялся за перо и за шесть лет создал полдюжины пьес и пространную повесть в стихах, сделал множество переводов с латыни. Но при этом прослыл порывистым и необузданным молодым человеком, прямолинейным в суждениях и поступках и склонным превращать любую словесную полемику в кулачный бой. В 1589 году Кристофер даже ненадолго попал в тюрьму за участие в уличной драке, которая закончилась гибелью человека, а три года спустя был вызван в суд и обвинен в оскорблении блюстителей закона.

Ну да это были пустяки. Весной 1593 года драматургу «светила» гораздо более серьезная статья. Чтобы уберечь королевство от нашествия испанцев, а трон — от посягательств католической соперницы, шотландской королевы Марии Стюарт, Елизавета создала и всячески поддерживала разветвленную шпионскую сеть, во главе которой стоял хитроумный государственный секретарь Фрэнсис Уолсингэм. Он держал лазутчиков при всех дворах Европы, зачастую оплачивая их труд из собственного кармана, и они незамедлительно сообщали в Лондон о любой грозящей Елизавете опасности. Именно Уолсингэм в 1586 году раскрыл заговор Энтони Баббингтона, посягнувшего на жизнь королевы, он же годом позже подвел под топор палача Марию Шотландскую. Наконец, не кто иной, как сэр Фрэнсис предупредил Елизавету о грядущем походе пресловутой Непобедимой Армады и горячо,