Александр Горохов - Наказание Страница 14

Аркадий оттолкнулся от спинки сиденья и наклонился к Яну Петровичу.

— Если вам очень страшно, Ян Петрович, или считаете, что мы к вам несправедливы, то можете отказаться.

— Нет! — выкрикнул он. — Нет! Все это, конечно, идиотизм! Абсурд! Но вся жизнь вокруг стала абсурдом, общество неуправляемым, а мораль перевернулась с ног на голову. Я хочу сделать все, как договорились, стать идиотом, — быть может пойму, наконец, что происходит в сегодняшнем мире!

— Тогда — вперед! — рявкнул Борис.

Ян Петрович включил мотор.

Парни вышли из машины и проследили, как зеленые «жигули» мягко оторвались от бровки тротуара и покатились к перекрестку.

— Строго говоря, Боренька, — врастяжку сказал Аркадий, — морально и психологически он уже добит, совсем готов. Не человек, а живой труп. Может быть, остановим?

— Нет, — сухо ответил Борис.

— Мне нравится ход ваших мыслей, — улыбнулся Аркадий.

— Проверял меня на твердость?

— Да, — сознался Аркадий.

— Сам не пусти слюни. Пошли смотреть трагикомедию.

Они быстро свернули во двор, пересекли небольшой скверик и остановились за кустами, с другой стороны квартала. Отсюда была хорошо видна яркая вывеска на кирпичной стене старого дома: «БАНК».

Через минуту показались зеленые «жигули» Яна Петровича.

Борис взглянул на часы.

— Пока все идеально точно. Три минуты до закрытия.

— Он же педагог. Человек пунктуальный.

— Машину поставил слишком далеко.

Словно услышав Бориса, Ян Петрович, вылезший было из машины, снова сел за руль и подогнал ее поближе к банку.

— Молодец, — похвалил Борис. — Прирожденный гангстер.

— Зря он мотор выключил, — заметил Аркадий.

— По инструкции не должен был. Забыл.

— А что он еще забудет?

— Да черт его знает! — засмеялся Борис. — Ты посмотри, ковбойскую шляпу надел! Ну, не дурак?! Охранник сразу за бандита его примет и стрелять начнет, едва он в дверях покажется!

— Ну и что? — безразлично спросил Аркадий. — Пусть стреляет.

В черной широкополой шляпе, надвинутой на тонированные очки, в черном костюме, при белой сорочке и галстуке, с неизменным профессорским портфелем в руках, Ян Петрович походкой заводной куклы двинулся к банку. Мужество и отвага покинули его, но в намерении своем он оставался тверд и непоколебим.

От нечеловеческого напряжения он плохо соображал, помнил лишь вызубренную инструкцию и строго придерживался каждого ее пункта — так, во всяком случае, считал.

Его слегка покачивало, но шагал он быстро.

И когда через тяжелые двери вошел в операционный зал маленького банка, действовал вполне складно: убедился, что у окошечка кассы стоят всего две молодые женщины, заметил, что охранник, толстый пожилой мужчина, заваривает у столика в углу чай, а три кассирши торопливо разбирают бумаги и выручку перед концом рабочего дня.

Ян Петрович выдернул из-за пояса пистолет, щелчком снял его с предохранителя и громко, срываясь на визг, выкрикнул:

— Всем лежать на полу! Ограбление банка! Не двигаться!

Быстрее всех отреагировал охранник, — он мешком пал на паркет и раскинул руки-ноги, будто его уже подстрелили.

Молодые клиентки, насмотревшись детективов по телевизору, тоже знали, что делать, — присели на корточки и наклонили головы, сжавшись в комочек.

Служащие за стойкой послушно подняли руки, но на пол не ложились, они тоже знали свое дело.

Хорошо грабить банки в стране, где все знают свои обязанности!

— Мы не сопротивляемся, — спокойно сказала та из служащих, которая выглядела постарше. — Не стреляйте, пожалуйста.

При этих словах, не опуская рук, она вытянула правую ногу, сбросила с нее туфлю, выбила пальцами ноги стопорную деревяшку из-под тумблера тревоги и нажала на него пяткой.

Ян Петрович с восхитительной для сорокапятилетнего человека ловкостью перепрыгнул через барьер, едва не выронив пистолет, кинулся в кабинку кассирши и та шарахнулась в сторону от кассового аппарата и ящика с деньгами.

На открытый сейф Ян Петрович не обратил должного внимания.

Нетерпеливым орлом, настигнувшим добычу, он ринулся к кассе, положил на стол, под руку кассирше, пистолет, раздернул свой портфель и стал кидать в него деньги — в пачках и россыпью. Почти полностью набив портфель, метнулся назад к барьеру, неловко перевалился через него, и в этот момент кассирша схватила оружие, со знанием дела обеими руками вцепилась в рукоятку, поймала Яна Петровича на мушку и крикнула:

— Стоять, скотина! Стреляю!

Голос ее прозвучал грозно, как у бывалого солдата.

Грабитель ринулся к дверям. Он явственно слышал, как за его спиной звонко щелкнул пистолет. Щелкнул, но не выстрелил.

Ян Петрович вышиб головой входную дверь и выбежал на улицу. С тяжкой добычей в руках.

Борис и Аркадий видели, как профессор выбежал из банка, словно грудного ребенка, прижимая к груди распухший портфель.

Ретиво набирая скорость, Ян Петрович побежал… в другую сторону от автомобиля.

— Кретин! — застонал Борис. — Куда бежишь?!

Но Ян Петрович уже опамятовался, врылся пятками в землю, развернулся и бросился к своему авто.

В его открытую машину уже успели забраться двое парнишек лет по двенадцати, один шарил в перчаточном ящике, а второй пытался снять длинное панорамное зеркало заднего обзора, купленное в Италии.

Ян Петрович доскакал до спасительного транспортного средства, увидел гостей и, запыхавшись, взмолился:

— Мальчики, я вас прошу, вылезайте поскорей, пожалуйста!

Но мальчики оказались беспредельно нахальными.

— Дядь, а ты нас покатаешь? — без стеснения спросил любитель зеркал.

— Вылезайте, дети, вам говорят! — рассердился Ян Петрович. — Я бандит! Я сейчас банк ограбил!

— Банк взял? — обрадовались мальчишки и поспешно вывалились из автомобиля.

Ян Петрович плюхнулся на сиденье, запустил мотор и рванул с места так, что засвистела резина колес. Машина вылетела задним ходом на газон, увязла в нем, но Ян Петрович рывком вывернул ее на проезжую часть и едва увильнул от лобового удара со встречным грузовиком, но с грохотом впоролся в бетонный столб уличного фонаря. Подал назад, потом вперед… И тут же прямо на него вырулил желтенький с синей полосой милицейский «жигуленок» и лоб в лоб уперся в его радиатор. Из милицейского транспорта выскочили четыре человека с автоматами, а один даже в маске.

Одним рывком Яна Петровича выдернули из машины и за долю секунды распластали на земле лицом вниз.

В горячке захвата грабителя прихватили и обоих мальчишек — те сдуру пытались бежать, чем и привлекли к себе внимание, если не как исполнители акции, то как свидетели.

В пятидесяти шагах от места происшествия Борис упал за кустами на землю и от хохота не мог перевести дыхания.

— Аркадий, его сейчас не в следственный изолятор, а прямо в сумасшедший дом или в цирк повезут!.. И самое-то забавное, Аркадий, что идиот не он, а мы с тобой! Ну кто такого кретина будет судить за вооруженное ограбление?!

— Ничего, — спокойно возразил Аркадий. — Гангстера из Яна Петровича, понятно, не получилось, да и не могло получиться… Но в бандитской шкуре он побывал. И запросто его не отпустят. Покукует еще в камере. С него и этого на всю жизнь достаточно.

Борис оборвал смех и поднялся с земли.

— И это — все? Вся наша с ним расплата?

— Достаточно. Ничего другого он и не достоин. Пошли.

Через пару минут Яна Петровича поместили на заднем сиденье милицейских «жигулей», и два здоровяка плотно зажали его своими железными плечами. Ни вздохнуть, ни охнуть. Но по лицу Яна Петровича бродила такая счастливая улыбка облегчения, что один богатырь из группы захвата глянул на него очень подозрительно.

— Поехали быстрей! — попросил Ян Петрович.

Портфель с добычей лежал у него на коленях.

Через минуту на месте схватки остались только разбитые зеленые «жигули» под охраной сержанта-милиционера.

Ближе к вечеру, без четверти семь, в квартире Аркадия зазвонил телефон. Людмила ждала этого звонка, сидела у аппарата и тотчас сняла трубку.

— Вика, это ты?.. Уже освободилась?.. Очень хорошо, подъезжай на своей тачке, я тебя жду… Да нет, какой там багаж! Всего два чемодана и сумка… Нет, Вовку я уже днем отвезла к матери. Хорошо, через двадцать минут я спускаюсь.

Аркадий сидел в кресле у окна с прилепленной к губам застывшей улыбкой.

Между ним и Людмилой стояли на полу упакованные чемоданы и сумка.

В общем-то все уже было сказано, да и без слов понятно.

— Ты знаешь, — без боли и осуждения произнес Аркадий, — у нас с тобой всегда все было непонятно и зыбко. Непонятно, почему поженились. Непонятно, почему завели ребенка. Непонятно, почему ты уходишь. Абсолютно непонятно.