Павел Генералов - Война олигархов Страница 19

В ящике лежали использованные банковские упаковки — будто огромная денежная змея сбросила на время свою очередную шкуру.

— И что? — Петухов озадаченно потёр переносицу.

— А вы взгляните, — Виктор Степанович достал одну из использованных банковских лент из коробки и развернул её перед Петуховым.

Константин Сергеевич просмотрел ленту повнимательнее. Это была их, «ва–банковская» лента с датой упаковки вчерашним числом:

— Хм, — хмыкнул он. — Круговорот денег в природе, однако.

— Но дело в том, Константин Сергеевич, что все такие, — от волнения прядь главбуха свисла набок, обнародовав аккуратную веснушчатую лысину.

Петухов наугад выхватил несколько лент из коробки. И впрямь — это была одна денежная партия. Выданная вчера.

— Куда вчера ушли эти деньги? — спросил Петухов сдавленным голосом, хотя сам знал уже наверняка, кому эти денежки передал собственными руками. И чуть ли не до машины проводил.

— Кредит в полмиллиона был выдан вчера Фонду защиты животных в лице…

— Я знаю, в чьём лице, — перебил Петухов. — Спасибо, Виктор Степанович. Продолжайте работать.

— Подпишите, пожалуйста, приходные документы.

Петухов, мельком глянув в бумаги, поставил свою подпись.

Поднявшись в кабинет, он позвонил начальнику кредитного отдела:

— Миронов, уточни состав соучредителей Фонда защиты животных… Да–да, которым мы вчера кредит выдали… Срочно… Жду!

Через десять минут список соучредителей Фонда лежал перед ним на столе. Среди двух десятков названий разного рода общественных организаций он, как и предполагал, обнаружил фирму «Царь».

Однако вместо того, чтобы рвать на голове волосы, Петухов рассмеялся. Эти ребята обвели его как мальчишку! Погасили долг ему его же собственными деньгами! Да ещё и получили кредит под самую низкую процентную ставку.

А он тоже хорош! Засмотрелся на ножки и глазки! Кстати, о ножках и глазках — Петухов, после минутного размышления, достал визитку Екатерины Германовны и набрал номер.

На шестом этаже гостиницы «Арена» в офисе фирмы «Царь» пили шампанское.

Гоша разливал. Лёвка с калькулятором сводил дебет с кредитом. Нур, несмотря на общее веселье, мрачно складывал из бумаги кораблики. Катя, крутясь в кресле, пригубливала шампанское, отставив мизинец, и лучезарно улыбалась всем и каждому, даже вентилятору.

— Так, актёру — двести. Телефонщику — триста. Аренда «ауди» — четыреста. Итого… — приговаривал Лёвка, нажимая на кнопки.

— Парик — полторы тысячи, — вставила Катя.

— Ладно, это рубли, не считово, — отмахнулся Лёвка. — Выходит на круг девять сотен. Это в расход. Теперь — приход, — Лёвка довольно загоготал и потёр руки. — Мы у них просили пятьсот тысяч под пятнадцать процентов годовых. Это бы нам стоило дополнительно…

— Семьдесят пять тысяч долларов, — мгновенно подсчитал Гоша.

— Точно. Дали же нам кредит под двенадцать процентов. Это значит…

Гоша опять опередил калькулятор:

— Шестьдесят тысяч.

— Ну, ты силён! — восхитился Лёвка. — Мы в плюсе на пятнадцать штук.

— Минус девятьсот, — уточнила Катя и добавила упрямо, — и парик.

Она достала из ящика стола роскошный брюнетистый парик и, встряхнув, ловко водрузила на Лёвку.

— Я — животное! Дикий вепрь «Ы», — завыл тот. — Защити меня, Кэт!

В сумочке у Кати запиликал мобильник. Достав телефон, она взглянула на экранчик:

— Это Петухов. Лёгок на помине.

— Ну, Катька, держись! — Лёвка мгновенно сдёрнул тёмные глянцевые «волосы» и напялил их на Катю, ставшую мгновенно Екатериной Германовной.

Она поправила чёлку и, наконец, ответила нетерпеливо заливающемуся телефону:

— Алло! — она подмигнула ребятам, отставил трубку так, чтобы те слышали разговор.

Нур выстраивал кораблики клином, будто собирался в дальний морской поход.

— Екатерина Германовна! — рокотал в трубке Петухов. — Восхищён, покорён и прочая…

— Рада слышать вас, Константин Сергеевич! — медово пропела Катя.

— Но за вами должок!

— Не сомневайтесь, всё будет возвращено в срок. Вы же имели возможность убедиться, что мы — надёжные партнёры.

Ну, женщины! — подумал Нур. — Развела банкира, как мальчишку, а голос сладкий, как у сирены.

— Да уж, куда надёжнее, — беззлобно рассмеялся Петухов. — Привет Сидорову.

— Сей момент. Он как раз рядом.

Гоша приветственно помахал рукой, будто Петухов мог видеть его.

— Но я о другом долге… — вкрадчиво продолжал Петухов.

— О каком же? — закокетничала Катя.

— Вы обещали со мной пообедать. Может быть, сегодня?

— Сегодня никак. А вот завтра… — она выдержала театральную паузу. — Поужинать — годится?

— Договорились, — обрадовался Петухов.

Катя положила телефон на стол, потеснив флотилию Нура, и победно оглядела друзей:

— Ну? — спросила она и глотнула шампанского. — Где празднуем?

— Вечером в «Золотом драконе», — распорядился Гоша, — в шесть. Столик я закажу.

— Катьк, — хитро заулыбался Лёвка, — может, и нового поклонника позовёшь?

— Всему своё время, — мудро ответила Катя и сдёрнула парик. — Фу, жарко!

— Он как, миленький? — не отставал Лёвка.

— Богатенький, — отпарировала Катя.

— Я, наверное, опоздаю, — подал голос до сих пор молчавший как рыба Нур. — У меня важная встреча.

— Не иначе — что–то романтическое, — поторопился съехидничать Лёвка.

— Иначе, — осадил его Нур.

Генерал–лейтенант Покусаев всегда проигрывал генерал–полковнику Морозову. Только ему. И вовсе не из соображений субординации. Он вообще не любил играть в теннис. И всем прочим предпочитал настольные игры. Но положение обязывало. Хотя Сам по состоянию здоровья теперь редко выходил на корт, политическая мода по–прежнему предписывала решать важные вопросы на теннисных площадках.

В отличие от Покусаева Морозов начал играть в теннис ещё в юности. Правда, степеней высоких не достиг, но на уровне кандидата в мастера даже сейчас вытягивал. Так что с Покусаевым играл не в полную силу. Скорее — игрался.

В первой половине девяностых, когда теннисом заболели все и вся, Монстр Иванович распорядился на территории Бункера построить открытый и закрытый корты. Была у него мечта: приедет к ним Сам, и он с ним сразится. Почти на равных.

Сражения на кортах стали обязательными для всех подчинённых Морозова. Большинству это пришлось по душе. Не всё ж под землёй–то сидеть!

Покусаева он заставлял играть не столько по службе, сколько по дружбе: уж больно часто тот стал жаловаться на всякие хвори. Монстр Иванович не по указке сверху, а вполне искренне верил, что хотя бы пара партий в неделю будет посильнее любых лекарств.

Ж-жах! Последний мяч с подачи Монстра Ивановича угодил в самый краешек корта, почти по линии.

— Да вы ювелир! — развёл руками Покусаев. Его богатырские усы печально обвисли. Да и дышал генерал не лучшим образом — не привык скакать как молоденький за шустрым жёлтым мячиком.

— Ладно, Фёдор Ильич, на сегодня хватит, — сжалился Морозов.

Генералы в теннисках и спортивных трусах, зачехлив ракетки, отправились в душ. Не простой — генеральский.

Горячие струи воды омывали генеральские тела.

Волосатая спина Покусаева мгновенно покраснела. Он довольно крякал — сегодняшняя пытка оказалась короче, чем обычно.

— Хорошо! — от души воскликнул Покусаев и прибавил горячей.

— Не переусердствуй, — посоветовал Морозов.

Мощные плечи Морозова, казалось, способны были остановить льющийся на них поток воды. Под правой лопаткой Монстра Ивановича багровел глубокий шрам — застарелое напоминание о начале афганской войны. В те времена молодой полковник Морозов командовал боевым спецподразделением КГБ СССР. Много воды утекло с тех пор — и не только из душа.

— Беспокоят меня наши нефтяные ребята, — вздохнул Покусаев, щедро намыливая мохнатый торс.

— А ты не беспокойся, Фёдор Ильич, — усмехнулся Морозов, — а работай в нужном направлении. А то, глядишь и вправду, третья нефтяная начнётся.

— Н-да, на мой взгляд она уже началась…

— Тогда в чём наша генеральская задача в подобной войне? — строго спросил Морозов и сам себе ответил. — Вывести наши основные силы из–под удара, сохранить позиции, а лучше, воспользовавшись ситуацией, всемерно укрепить их. И не упускай из виду Чуканова и Бокова. Сдаётся мне, Витя Боков закусил удила. И мне это не нравится — а хватка у него бультерьерская.

Спустя десять минут чрезвычайно чистые генералы, облачённые в свежеотглаженные мундиры, входили в кабинет Монстра Ивановича на минус шестом этаже Бункера. Майор Пичугин стоя приветствовал начальство, демонстрируя справную выправку и готовность номер ноль.