Андрей Дышев - Тот, кто скрывается во мне Страница 20

— Пожалуй, это пойдет, — произнес он и, намазав край вырезки клеем, стал прилаживать ее к обрезку страницы. — Потом найдете машинистку, и она перепечатает все начисто… Прекрасно!

Он снова взялся за ножницы, и я понял, что пришло время выяснить, какое таинство он совершает.

— Вы думаете, — смеясь, произнес он, — диссертации пишут?.. Вы молоды, но работаете по старинке — ручка, бумага, черновик… Сегодня так работают только очень молодые, неопытные специалисты или дураки. Диссертации делаются по методу «рекле».

— По какому методу? — переспросил я.

— «Рекле», — повторил физик и посмотрел на меня поверх очков. — А вы разве о таком не слышали? «Рекле» — значит «режь и клей». Газеты, журналы — вот неиссякаемый источник информации. И этой информацией надо уметь распоряжаться. Если вы перепечатаете какую-нибудь статью целиком, то вас обвинят в плагиате. Но пошинкуйте эту статью на абзацы и предложения, словно капусту, а потом перемешайте с сотней других статей — разумеется, тоже пошинкованных, — и у вас получится сто собственных статей.

У меня волосы на голове зашевелились от такого откровения.

— Вы что же, — пробормотал я, глядя, как ржавые ножницы кромсают диссертацию, — и сейчас этим методом пользуетесь?

— Конечно! — воскликнул физик и с недоумением посмотрел на меня, мол, а чего ты вообще хочешь, парень?

— Но вы понимаете, что мне поставлена конкретная задача! — Я взял с полки перевод письма и зачитал: — Привести к конечному результату эти разработки относительно смешанных течений и струйного дозвукового обтекания тела в соответствии с методом Сницаря.

— А я что делаю? — вытаращив глаза, спросил физик. — Именно это я и делаю! В этой же статье черным по белому написано про метод Сницаря!

— Да о нем не просто упомянуть надо! — начал нервничать я. — Его надо соединить с моими выводами!

Физик уставился на меня через стекла очков.

— Молодой человек, — произнес он. — Вы очень наивный. Думаете, что написали диссертацию и теперь можно учить старшее поколение? Да я уже больше сотни таких диссертаций написал. И все, между прочим, были успешно защищены! Вы что думаете — это кто-то будет читать? — Он шлепнул ладонью по диссертации. — Вы думаете, это кому-то нужно?

— Да, нужно!

— Не смешите мои коленки! — усмехнулся физик. — Вся беда в том, что вы первый раз столкнулись с системой защиты. Заявляю вам совершенно авторитетно, что ваш научный руководитель даже не читал эту диссертацию. Но для порядка вернул вам ее на доработку. Так положено, понимаете? Второй раз он ее тем более читать не будет. И на ученом совете перед защитой ее читать не будут. Дай бог, чтобы оппоненты тему запомнили! Поверьте мне, опытному воробью!

Я не выдержал, сгреб со стола диссертацию и сказал:

— Вы свободны!

Физик не заставил себя долго упрашивать, немедленно вскочил со стула и принялся складывать в портфель свои вещи.

— Имейте в виду! — пригрозил он. — Когда вы обратитесь ко мне снова, я запрошу с вас вдвое больше!

— Тапочки не забудьте! — напомнил я.

— И не мечтайте!

Оторвав от изуродованной страницы газетную вырезку, физик подул на нее, чтобы быстрее высохла, и добавил:

— Вы мне, между прочим, за клей должны! И еще пять рублей я потратил на транспорт!

Я схватил его за воротник и выставил за дверь.

— Романтик! — крикнул напоследок физик. — А наука не выносит романтиков! Науке нужны практичность, холодный расчет…

Он еще что-то кричал, но из-за двери было плохо слышно.

Глава 14

Волосы дыбом

До вечера я принял всего два звонка. Первый звонивший предлагал услуги по прокладке газопровода на дачный участок. А вот второй, он же последний, оказался именно тем человеком, которого я искал. Но он тоже меня огорчил.

— Да, да, понимаю, — говорил мужчина, судя по голосу, пожилой или нездоровый. — Я слышал о методе Сницаря. Но почему вы сами не можете доработать диссертацию?

Я сослался на нехватку времени. Мужчина искренне удивился:

— Но вы понимаете, что быстрее и лучше вас этого никто не сделает? Я могу взяться за эту работу. Но только месяц мне понадобится на то, чтобы изучить вашу диссертацию. Еще неделю я буду писать выводы.

— Месяц? — ахнул я. — Но мне нужно срочно! Один-два, от силы три дня.

— Это из области фантастики, — заверил меня мужчина. — Сделать эту работу за три дня возьмется только шарлатан. Имейте это в виду.

Я сам загнал себя в тупик. Моя самоуверенность была разбита в пух и прах. Это было дико, нелепо и смешно, но это была правда — в сложившейся ситуации Чемоданов действительно оказался незаменим. Американцы могли бы подождать месяц, ничего бы с ними не случилось. Но Чемоданов ждать не будет. За месяц он запросто сумеет вернуть себе авторство диссертации, получить восемьсот тысяч долларов, а заодно и защититься.

До поздней ночи я ломал голову над тем, как на месяц вывести его из игры. Припугнуть? Спрятать куда-нибудь? Отправить в загранкомандировку?

Что бы я ни придумывал, все это так или иначе было связано с криминалом, а значит, могло обернуться для меня тяжелыми последствиями. Не придумав ничего умного, я с тяжелой головой лег спать. Проснувшись, я начал старательно отгонять от себя мысли о нерешенной проблеме, надеясь, что в ближайшие дни все как-нибудь само рассосется. Я сделал зарядку, принял прохладный душ, выпил бразильского кофе, после чего почувствовал, что жизнь прекрасна и безвыходных ситуаций не бывает.

Но эта эйфория продержалась недолго. Когда я уже собрался выходить из дома, позвонил Календулов.

— Вы не могли бы срочно приехать ко мне? — спросил он.

Его голос мне сразу не понравился, и сердце мое упало.

— Что-нибудь случилось? — спросил я.

— Случилось, — подтвердил Календулов.

Пришлось в очередной раз жертвовать работой. Самое неприятное в этой жертве было то, что главный инженер стремительно привыкал к моему кабинету, а я никак не мог отучить его от этой привычки.

Календулов ждал меня в своем узком кабинете, заставленном коробками. Он протянул мне свою маленькую растопыренную руку, похожую на щетку для унитаза, показал глазами на табурет и несколько неприятных мгновений пристально смотрел мне в глаза. Я чувствовал, как невольно начинаю краснеть.

— Мне очень неприятно спрашивать вас об этом, — негромко сказал он, гоняя взгляд по стеллажам, — но надо разобраться и снять все возникшие вопросы…

Я понял, что самое худшее, чего я опасался, свершилось. Календулов, как назло, щедро разбавлял свою речь долгими паузами, и мне казалось, что табурет подо мной раскалился, как сковородка.

— Вчера вечером ко мне пришел некий гражданин… он назвался Чемодановым… и сказал, что диссертацию, которую вы мне дали, написал он.

И снова пауза. Взгляд Календулова, словно луч фонарика в темноте, хлестнул по моим глазам. Я лихорадочно думал над тем, как будет лучше: если я скажу всю правду или начну упираться. Правда могла привести к полной катастрофе: принципиальный, не берущий взяток Календулов мог немедленно порвать со мной все отношения и внести в сайт, где была размещена диссертация, необходимые комментарии по ее авторству. А ложь удержала бы его на некоторое время от решительных и непоправимых действий.

— Не может быть, — сказал я.

— Я тоже так подумал, — с некоторым облегчением сказал Календулов, — и потому не принял слова этого человека всерьез. И все-таки нам надо разобраться: откуда этот человек мог знать о вашей диссертации?

— Видите ли, — сказал я. — Я давно знаю Чемоданова. Когда-то он работал в НИИ и изучал проблемы газовой динамики. Может быть, ему показалось, что я похитил его труд?

— А вы… как бы мягче сказать?.. Может быть, вы пользовались его рефератами или статьями, не ссылаясь на них?

Я сделал вид, что вспоминаю: начал хмурить лоб и тереть затылок.

— Надо вспомнить, — уклончиво ответил я.

— Вспомните, пожалуйста, — попросил Календулов. — Какие статьи использовали, где и когда они были опубликованы. Когда мы внесем в диссертацию поправки, этот скандалист уже не сможет предъявить нам никаких претензий.

Я вышел из академии словно в воду опущенный. Значит, Чемоданов пошел в атаку. Надо немедленно что-то предпринять. Но что именно?

Я сел в машину, но не смог тронуться с места. Меня разрывали противоречия. Внутренний голос шептал: «Вложить семьдесят тысяч, чтобы получить восемьсот, — это очень выгодно. Смирись, прими условия Чемоданова!» Но моя гордость кричала взахлеб: «Никогда я не пойду на поводу у этого негодяя!»

«Не надо драматизировать ситуацию, — думал я. — Календулов верит мне, а это главное. Я буду тянуть время, говорить ему, что составляю список использованной литературы, и он никуда не денется, будет терпеливо ждать. А я тем временем все-таки найду физика, который сделает выводы за неделю».