Летние расследования - Наталия Николаевна Антонова Страница 20

– Она что, тоже рано утром пошла выносить мусор? – спросила Мирослава.

– Нет. Муж с детьми-подростками уехал к своим родителям погостить. Она одна осталась дома. Видно, ей стало скучно, и она отправилась в гости к подруге.

– Как скоро после первого случилось второе убийство?

– Через три недели после первого.

– Как звали женщину?

– Марина Ивановна Амоскина.

– Чем занималась?

– Я же говорю, домохозяйка.

– Ты сказал, что у нее дети-подростки.

– И что?

– Сколько же ей было лет?

– Сорок пять.

– Не рано ли в этом возрасте записываться в домохозяйки?

– Домохозяйкой может быть женщина любого возраста, – наставительно проговорил следователь.

– Мужу сообщили?

– Тотчас! Благо номер его телефона был у соседа.

– Что рассказали о ней соседи?

– Что баба она была склочная. Сосед сразу заявил: не дай бог, никому такую супружницу.

– А что вдовец?

– Выглядел убитым горем.

– А дети?

– Детей он временно оставил у своих родителей. Позднее я не счел нужным их тревожить.

– Хорошо. Может быть, ты и прав. Как ее убили?

– Перерезали горло этим же ножом.

– Звучит, как траурная песня, – хмуро обронил Морис.

– Шура, ты уверен, что нож тот же? – Мирослава уставилась на друга пристальным взглядом.

– Не я уверен, – поправил он, – а экспертиза! Ты Незовибатько не доверяешь?

– Доверяю, – ответила она, подумав про себя, что уж кому-кому, а Афанасию Гавриловичу она доверяла на сто процентов.

– Шура, а с подругой Амоскиной ты разговаривал?

– Да! Инна Гавриловна Карташова опрошена под протокол по всем правилам.

– Ты не спросил у нее, почему она выгнала на ночь глядя подругу из своего дома? Негостеприимно это как-то.

– В том-то и дело, что Инна Гавриловна божится, что Амоскину она не выгоняла и та ушла от нее по доброй воде в одиннадцатом часу вечера.

– Почему не осталась ночевать, если мужа с детьми дома не было?

– Карташова сказала, что Марина Ивановна не могла спать на чужой постели, только на своей. Так и сказала подруге, когда та уговаривала ее остаться: «Я, Инка, и сама спать не буду, и тебе не дам».

– Почему же они хотя бы такси не вызвали?

– Так идти Марине Ивановне до дома от подруги чуть больше квартала. Видно, деньги пожалела или прогуляться перед сном решила.

– Выходит, что до дома она дошла.

– Выходит, что дошла, вернее, вошла во двор, – грустно согласился следователь.

– Убийца поджидал ее во дворе…

– Скорее всего, он поджидал не именно ее, просто она подвернулась ему под руку, – высказал предположение следователь.

– Под нож, – поправила Мирослава и спросила: – Ты сам-то в это веришь?

– Во что именно?

– В то, что Амоскину убили случайно.

– Не знаю, – признался следователь.

– А я не верю! – твердо заявила детектив.

– Почему ты так думаешь? – спросил Шура. – Только не говори мне про свою интуицию!

– Не буду, – невольно улыбнулась она. – Но ты сам мне незадолго до этого сказал, что у женщины был плохой характер.

– Я сказал, что она была склочной бабой!

– Хорошо, принимаю твою интерпретацию.

– Не пудри мне мозги! Скажи, к чему ты клонишь?!

– К тому, что, имея склочный характер, женщина могла нажить себе врагов.

– Само собой, – согласился Шура.

– Так вот, ты выяснил, с кем она конфликтовала, особенно в последнее время?

– Легче сказать, с кем она не конфликтовала, – отмахнулся Наполеонов. – Слава! Я тебе говорю правду! Например, соседка с первого этажа Шпажникова Анастасия Петровна жаловалась, что Амоскина сорвала веревку, на которой во дворе сушилось ее белье. И вся стирка насмарку!

– Насмарку? – с интересом переспросил Морис. – Как это?

– А так! Было сыро, и белье вывалялось в грязи!

– Шпажникова вывесила белье после дождя?

– Нет! После полива лужайки.

– Веревка растянута на лужайке?

– Типа того, – вздохнул Наполеонов, – между двух деревьев.

– А еще с кем она ссорилась?

Наполеонов тяжело вздохнул и принялся перечислять. Где-то фамилии на тридцатой Мирослава перебила его вопросом:

– Так, может, Амоскина и с подругой своей повздорила?

– Инна Гавриловна сказала, что нет. Но если даже и допустить, что подруги поссорились, не могла Карташова догнать подругу и зарезать ее тем же ножом, которым был убит пенсионер Ляпин.

– Тут я с тобой вынуждена согласиться, – тихо проговорила Мирослава. – Надеюсь, следующие жертвы не были связаны с этим двором?

– Нет. Следующей убили владелицу крошечной парикмахерской Людмилу Александровну Дудинскую.

– Тем же ножом?

– Представь себе!

– Где и когда ее обнаружили?

– Утром возле ее парикмахерской.

– Она замужем?

– Была в процессе развода.

– Не мог ли ее убить муж? Возможно, развод ему был материально невыгоден?

– Нет. У него уже новая семья. Он долго добивался от Людмилы развода. И вот, что называется, уговорил.

– Парикмахерская приносила большой доход?

– Дудинская еле концы сводила с концами.

– Кто теперь ее наследник?

– По закону муж. Но он отказался в пользу матери убитой.

– Мать молода?

– Мать старушка, – ответил Наполеонов. – Еле ходит.

– Насколько я понимаю, после Дудинской еще кого-то убили?

– Ты все правильно понимаешь, – кивнул Наполеонов. – Следующей жертвой стал бизнесмен крупной компании некто Александр Витальевич Музянов.

– Ага, – сказала Мирослава, – у владельца строительной компании должны быть конкуренты.

– Точно! Но пусто. – Наполеонов развел руками.

– Что, ни угроз, ни подкупа?

– Подковерная борьба при получении тендера, конечно, велась, но за рамки закона не выплескивалась. К тому же у обоих его соперников алиби.

– Шура! – Мирослава всплеснула руками. – Не сами же они его убивали!

– Не сами! И нанимать кого-то не было смысла!

– Почему?

– Потому что теперь дело продолжит его сын!

– А у сына был мотив избавиться от отца?

– К сожалению, не было, – вздохнул следователь. – И к тому же, как ты уже могла бы догадаться, он убит тем же самым ножом!

– Приплыли, – вырвалось у Мирославы. – Когда убили Музянова?

– Нашли его утром. Жена стала беспокоиться, что мужа долго нет.

– Он что, без охраны ездил?

– Представь себе – без! Самоуверенный был тип.

– И где его нашли?

– На участке, который собирается застраивать его фирма.

– Что он там делал?

– Спроси что-нибудь полегче, – огрызнулся Наполеонов.

– Еще есть жертвы?

– Как не быть.

– Говори уже!

– Ефим Сергеевич Гольцов.

– Чем он славен?

– В том-то и дело, что ничем!

– Чем занимается?

– Временно безработный.

– Чувствует мое сердце, что его вы как следует не отработали.

– Почему не отработали? – буркнул Наполеонов. – Посетили место его жительства, поговорили с соседями.

– И что?

– Ничего!

– Что-то подсказывает мне, что следующая жертва была более значимой для общества.

– Угадала! – мрачно бросил Наполеонов. – Этот тип не придумал ничего лучшего, как перерезать горло школьному завхозу! Семена Андреевича Бубенцова нашли утром на школьном дворе! Чем ему мог помешать этот безобидный человек, никто в коллективе не может ума приложить!

– Так уж и безобидный? – спросила детектив. – Все-таки завуч школы.

– Так по хозяйственной же части! Нина Васильевна так убивалась! Говорила, что Семен Андреевич был такой хлопотун! И теперь школа без него, как без рук!

– Погоди, погоди, – остановила его Мирослава. – Кто такая Нина Васильевна?

– Директор школы! Нина Васильевна Ларионова!

– А с другими членами коллектива ты говорил?

– Да, пообщался практически со всеми.

– И что?

– Все отзывались о нем хорошо.

– А дети? – спросила Мирослава.

– Что дети? – удивился Шура. – Его дети давно выросли и разъехались по городам и весям. Жены у него давно не было. Вроде бы Бубенцов уже лет двадцать вдовел. По причине своего одиночества он, наверное, и отдавал всего себя школьным заботам.

– Скорее всего, – ответила Мирослава. – Но я спросила не о его детях, а о школьниках!

– О школьниках? – изумился Наполеонов. – Зачем?

– Затем, чтобы узнать, как они относились