Кэрри Гринберг - Темная Прага Страница 22

Не стоило уделять внимание условностям, когда на его глазах происходило подобное. Пани Ева не выглядела старше 30 лет, и это наталкивало Карела на страшные мысли, что сейчас он держит под руку не женщину, а очередного вампира. Но после всего случившегося, он решил, что может доверять ей. Хотя позже инспектор обязательно приобретет серебряные пули. На всякий случай.

Ответа на вопрос, как всегда, не последовало, и Карел пообещал себе когда-нибудь выяснить все тайны этой особы.

— На чем я остановилась? Так вот, не стоит обманываться их обликом. Иштван, быть может, и выглядел красивым молодым человеком, но теперь вы знаете, что за существо скрывалось под приятной внешностью. Все их существование зиждется лишь на чужой крови, все мысли — как бы найти новую жертву, да где бы укрыться днем от солнца.

— Тяжелая, должно быть, жизнь, — заметил Черник.

Ева остановилась посреди дороги и развернулась к Карелу. И опять ее настроение изменилось за долю секунды, что, с точки зрения инспектора, могло являться только признаком какой-то нервной болезни. Еле сдерживая гнев, она проговорила:

— Карел Черник, запомните раз и навсегда то, что я вам сейчас скажу. Они не живут, они умерли в тот момент, когда превратились в вампиров. Вы смотрите на них, как на убийц, но убийцы — тоже люди, которые мыслят привычным нам образом, продумывают свои преступления.

— А вампиры?

— Вы никогда не сможете это понять. И я тоже. Нами не движет то чувство, которое владеет целиком и полностью их существом — постоянный, непереносимый голод, и их единственная мысль — как его утолить. Они не люди, Карел! И наша цель — уничтожить их.

— Наша?

С тех пор прошло много лет. Если бы до встречи с Евой ему сказали, что он оставит службу в полиции и займется частным сыском — он бы еще мог поверить. Но что под работой частного детектива будет подразумеваться не только выведение на чистую воду неверных мужей и грязных на руку юристов, но и охота на вампиров, Черник не предполагал. Однако появление охотницы на вампиров в его судьбе все расставило по своим местам, то есть с ног на голову. Встретив ее однажды, Карел уже не смог вернуться к своей обычной жизни. Женщина не просила о помощи, она была слишком горда для этого, но Карел не мог обречь ее на то одиночество, в котором она пребывала до встречи с ним.

Он добровольно согласился помогать Еве в ее священном деле. Охотница позволила ему быть рядом с собой — впрочем, она не допускала его до опасных заданий и старалась всячески уберечь его, не забывая, что ее друг — всего лишь человек. Чего нельзя было сказать о ней.

Убийство вампиров перестало казаться ему чем-то невероятным и сложным. Такая работа, конечно, не шла ни в какое сравнение с расследованиями обычных преступлений, которые совершали люди. Да, Ева была права — у них разная психология. Но она недооценивала людей, считая, что только вампир способен на настоящую жестокость. Черник же полагал иначе. И вампиры для него все равно оставались в первую очередь преступниками, а уже потом — инфернальными существами, умершими много лет назад.

К счастью, вампиров оказалось еще меньше, чем мог предположить Черник — так что ему не приходилось ночи напролет бегать с пистолетом, заряженным серебряными пулями, и с осиновым колом, чтобы убить очередного кровопийцу. Редко кто из них оказывался в Праге, и бывший инспектор на какое-то время даже забывал об их существовании, возвращаясь к своим рутинным делам.

Ева сделала все, чтобы вампиры вскоре начали обходить Прагу стороной, словно над ней висело крестное знамение. Хотя, к большому разочарованию Черник, церковные символы не пугали вампиров в той мере, как он предполагал. Однажды, чтобы обезвредить вампира (вернее, это была вампирша, которая выглядела не более чем на тринадцать лет, хотя, по словам Евы, она разменяла вторую сотню), он принялся читать молитву на латыни, что вызвало лишь истерический смех кровопийцы. Вот еще не хватало быть поднятым на смех умершей!

Но Ева не остановилась на том, что упокоила нескольких вампиров: она выискивала все новую и новую информацию об их появлении в разных уголках Австро-Венгрии и соседних государств. Стоило только появиться слухам о том, что умерший поднялся из могилы или найден обескровленный труп, как Ева срывалась с места, увлекая за собой Черника. За несколько лет они неоднократно посещали Вену, Париж, Венецию и множества других городов, больших и маленьких, и даже деревень, которые невозможно найти на карте, и чаще слухи о вампирах оказывались не более, чем слухами.

Охотница убеждала, что им следует направиться в Азию — из Манчжурии до нее доходили слухи о какой-то вампирше, которая вот уже несколько лет убивает там людей, Ева даже сорвалась и поехала туда, однако ей пришлось вернуться ни с чем. Такое тоже бывало, даже эта женщина была не всесильной, хоть и пыталась доказать обратное.

Но для Черника она по-прежнему оставалась загадкой. С одной стороны, Ева была честна с ним: она рассказала все, что знала о вампирах, помогала ему в его детективной работе, была прекрасной собеседницей, подругой и любовницей. Но некоторые темы, которые он про себя назвал «запретными», заставляли ее замыкаться в себе и молчать, что еще больше подогревало интерес Карела.

Впрочем, вечно хранить свои тайны Ева не могла, слишком сильно они давили изнутри, заставляя сердце сжиматься от боли. А единственным человеком, с кем Ева могла поделиться, был Карел Черник.

— Почему ты никогда не называешь свою фамилию? — в очередной раз спросил он.

— У меня ее нет, — просто ответила охотница, делая вид, что поглощена чтением утренних новостей.

— Такого не может быть. Тебе должна была достаться фамилия твоего отца.

Ева отложила газету и отвернулась от Карела.

— У меня не было отца, — тихо ответила она.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не могу называть это чудовище своим отцом!

— Кем он был? — строго спросил Карел.

— Вампиром.

Черник довольствовался теми обрывками ее прошлого, которыми она изредка делилась с ним. Он узнал, что Ева наполовину вампир, что она была обречена с самого рождения ненавидеть себя и весь свой род. Он бы очень хотел облегчить ее жизнь. Но единственное что он мог, это быть рядом с ней и помогать в меру своих сил.

Карел желал чаще видеть улыбку на ее устах, но охотница как будто не могла позволить себе такой роскоши. Она всегда была сосредоточена и напряжена, в любую минуту готовая к нападению. Ева улыбалась только тогда, когда видела дело рук своих — пепел, оставшийся от очередного кровососа. Это были моменты, когда чувство выполненного долга хотя бы ненадолго занимало место поселившихся в ее душе вечных скорби и печали.

Прага, 1888 год

Казалось, что делом об убийстве герцога фон Валленштайна в этом городе занимался каждый второй. Или создавал видимость. И часу не проходило, как в полицейское управление приходили новые сведения о том, что «под Дяблице задержан виновный». Или где-либо еще.

Правда, эти слухи развеивались через пару часов, когда несчастного человека допрашивали по всей строгости закона, и выяснялось, что, когда произошло убийство, он пил в кабаке, причем свидетелей набиралось не менее пяти человек.

Журналисты, решившие таким нехитрым образом снискать себе славу, каждый раз придумывали истории, которые значительно, насколько хватало воображения у авторов, проводивших собственное «расследование» по «обличению убийцы», менялись от газеты к газете.

Но в целом все, кто хоть как-то относился к расследованию, сходились в том, что убийство имеет политическую подоплеку. Хотя это и выглядело несколько странно, ведь герцог отошел от дел уже несколько месяцев назад, но других объяснений не предлагалось.

Сейчас в полицейском управлении царило оживление совсем по другому поводу. Не далее как несколько часов назад был найден труп молодого человека…

— Я хочу знать, кто это сделал! — стол затрещал под могучим ударом кулака. — Я хочу знать, кто убил моего мальчика!

В углу сидел Тесарж и, наблюдая эту сцену, лишь молча сочувствовал начальнику.

— Господин Бездружиц, — попытался успокоить посетителя убеленный сединами худощавый старик, спокойно взирая на нависавшего над ним человека, — я, как глава полицейского управления города Праги, обещаю, что убийца вашего сына не останется безнаказанным.

И еще один крик, от которого, казалось, сотряслись стены.

— Вот только когда?! Вы ведь ничего не делаете!

— Уверяю вас, это не так. Верно, инспектор Тесарж? — вдруг обратился начальник к Рихарду.

— Разумеется. Следствие только началось, нужно время, чтобы оно принесло результаты.