Завещание красного Сен-Жермена - Екатерина Барсова Страница 26

– Иногда люди уезжают, напротив, оставляя все, чтобы начать жизнь с чистого листа в другой стране.

– Бывает и так.

– Мне опять захотелось покурить. Здесь есть балкончик. Совсем крошечный, но для двух стульев хватит. Давай посидим там. В темноте. Свет в комнате зажигать не будем.

На балконе Андрей Петрович раскурил сигару. И задумчиво протянул:

– Теперь я понимаю, что у отца были серьезные опасения.

Они сидели близко-близко.

Неожиданно Кира качнулась, и ее голова упала на плечо мужчине.

Она заплакала.

Он погладил ее по голове. Потом притянул к себе.

Его глаза так близко – беспокойные, блестящие. И запах… сигар, одеколона и еще чего-то непонятного. Как будто бы сосны, нагретой на солнце, и летнего ветерка. Хотелось припасть к нему, забыться обо всем. Но он стоял и смотрел на нее.

– Ты понимаешь, я не могу сейчас дать себе волю. Это было бы неправильно…

– Почему? – спросила она одними губами.

– Потому…

– Я еще девчонка, да? А ты взрослый самостоятельный мужчина.

– Нет. Ты… можешь сейчас перевернуть всю мою жизнь вверх тормашками. А я не могу.

– Почему? – задала она вопрос во второй раз.

– Потому…

– Я лечу в Тулузу.

Он не удивился ее сообщению:

– Я почему-то так и подумал. Что твоим следующим шагом будет эта поездка.

– Почему ты не удивился?

– Ты авантюристка. Я это понял сразу. И это… мне ужасно нравится.

– Я сейчас закажу рейс. С пересадками.

– Нет. Я это сделаю сам. И оплачу.

– Не надо. У меня есть деньги. Мне дал их один друг.

– Тебе они еще понадобятся. И не спорь, пожалуйста.

– Хорошо. Не буду.

Билет вскоре был заказан. С пересадкой в Стамбуле.

– До вылета осталось пять часов. Поспи хоть немного.

– Не хочу. Но ты не ответил мне на вопрос: почему не надо, чтобы жизнь летела вверх тормашками. Это же единственный способ хоть что-то в ней понять.

– Тебе надо в аэропорт. Или ты хочешь отложить рейс?

– Нет. Не хочу.

– А у меня завтра серьезные переговоры с директором одного банка. И потом, у меня взрослая дочь. И я… должен обо всем подумать.

– Тогда – не надо. Пусть все остается как есть. Раз ты хочешь думать. В таких делах не думают.

– Прости. – Он провел пальцем по ее лицу. – Ты такая смешная.

Ее брови взлетели вверх:

– Никогда так о себе не думала.

– У тебя пальцы пахнут малиной… Так все странно.

– У тебя кто-то есть? Ты связан обязательствами?

– Нет. Это не то… Я тебя провожу в аэропорт.

– Не надо.

– Почему? – теперь он задал этот вопрос. В надвигающемся серо-белесом рассвете его лицо выглядело осунувшимся и усталым.

– Я доеду сама. Без провожатых.

– Ты обиделась?

– Нет.

Он взял ее лицо в свои ладони и поцеловал сначала правый глаз, потом – левый. И коснулся губ.

– Возвращайся. Я буду тебя ждать. Сейчас я вызову такси.

– Да. Пожалуйста.

Машина приехала через пять минут. Когда он посадил ее в такси, то что-то сунул в руку. Это была банковская карточка.

– Чуть не забыл. Там все… твое… Код напишу.

Он сложил руки рупором:

– Звони. Пиши.

Она махнула рукой, а сердце… сердце было готово выскочить из груди…

* * *

– Меня уже тошнит от наших передвижений.

Слепой с удивлением взглянул на него:

– Ты что? В натуре спятил? Я же говорю, у тебя кукуха поехала. Верняк!

– Зачем нам эта девчонка?

– Нам же сказали: взять и попытать маленько. Для острастки. К тому же она свидетельница, скорее всего. И у нее наверняка бумаги деда. До которых мы не добрались.

– А потом?

– Что потом?

– Что потом будет с этой девчонкой?

– А не все ли равно? Какой приказ поступит, тот и выполним. Долго будем думать – сойдем с дистанции. И наше место займут другие.

– А вдруг так и надо… Чтобы наше место заняли другие.

– Они займут. А мы будем валяться где-то с дыркой от пули. Или греметь обгорелыми костями. С дистанции не сходят, с нее удаляют. Если хочешь выбыть – не вопрос. Я просто сообщу кому надо…

– Я не говорил об этом…

Слепой сплюнул:

– Ты много стал рассуждать, умного корчить. И это мне не нравится. Но я не хочу о тебе докладывать наверх. Пока. Потому что неизвестно, кого мне подсунут. К тебе, убогому, я даже привык. А там снова чувака раскалывай. Мне этот напряг нужен? – В его словах слышалась откровенная угроза.

Ветров тысячу раз уже пожалел, что впутался в это задание. Надо было отказаться. А здесь неизвестно чем все закончится. Нет. Конечно, все задания были не прогулкой по ночной Тверской. Все они опасны и непредсказуемы. Но от этого дела его откровенно воротило. И он даже сам до конца не понимал почему…

Они ехали в машине.

– Я не понимаю, как они от нас ускользнули. Как? Мы видели их в ресторане. А потом их вдруг не стало. По крышам они ушли от нас, что ли?

– Не знаю.

– Нам запеленговали их через сотовый. И вдруг… Как сквозь землю провалились… Как теперь это все объяснять знающим людям?

– Это твое дело!

– Да, как вести переговоры по поводу задания и бабок, так мое дело… Это я уже понял. Можешь не говорить. А ты вроде ни при чем. Весь в белом…

– Это бесплодный разговор.

– Заткнись.

– А ты мне не указывай, – бросил Ветров.

– Заткнись… Ты мне давно не нравишься. Строишь из себя крутого… Нам надо эту девку поймать. И все. Без этого мы бабок не получим. Если ты готов обойтись без них, то я на это не подписывался… Только подумать, как кошка ощипанная, а не дается нам никак. Все время ускользает.

Ветров молчал и смотрел в окно. Почему-то снова вспомнилось детство. Как он с родителями ходил в кино, как они в парке ели мороженое, и смеялись, и пересказывали друг другу прочитанные книги.

– Заснул, что ли?

– Отлепись, а? Чего пристал. Давно не говорил ни с кем?

Какое-то время они ехали и молчали. Потом остановились у кафе с игривым названием «У Михалыча». Ниже была надпись: «Обладателям отчества „Михайлович“ – скидка 3 %».

– Пожрем, потом дальше поедем.

– У меня особо аппетита нет. И я не голоден.

– Потом времени жрать не будет. Так что выбора у тебя, Ветряга, нет.

Он не стал спорить и замолчал.

– Жаль, что я не Михалыч. А то бы скидку себе потребовал.

Заведение было низкопробной забегаловкой. Внутри пахло пережаренным мясом и табаком. Громко орала музыка. Свободных мест в зале не наблюдалось.

Но когда Слепой