Гиллиан Флинн - Острые предметы Страница 3

Он вгляделся мне в лицо.

– Как ваша фамилия?

– Прикер. Камилла Прикер.

– А почему я вас не знаю?

– Никогда не попадала в полицию, сэр. – Я слабо улыбнулась.

– У родителей та же фамилия?

– Моя мама вышла замуж и сменила фамилию двадцать пять лет назад. Адора и Алан Креллин.

– Их я знаю.

Немудрено: их знают все. Не так уж много в Уинд-Гапе богатых – действительно богатых.

– И все-таки я не хочу, чтобы вы о нас писали, мисс Прикер. Вы представляете, что за… дурная слава о нас пойдет после вашей статьи?

– А может, это станет как раз полезной рекламой, – предположила я. – Такое бывало.

Викери секунду сидел молча, задумчиво созерцая смятый бумажный пакет с обедом, задвинутый в угол стола. Судя по запаху, там должна быть болонская колбаса. Потом что-то пробормотал про Джонбенет[3] и «всякое дерьмо».

– Спасибо, нет, мисс Прикер. Я не буду об этом говорить. Тайна следствия разглашению не подлежит. Так и напишите, если хотите.

– Послушайте, я имею право задавать вам вопросы. Давайте договоримся: вы мне что-нибудь расскажете, хоть что-нибудь, и я на некоторое время оставлю вас в покое. Не хочу мешать вам работать. Но ведь и я пришла сюда не из праздного любопытства! – Эту фразу я тоже отрепетировала заранее, находясь где-то в окрестностях Сент-Луиса.

Я вышла из полицейского участка с фотокопией карты Уинд-Гапа, на которой начальник полиции Викери отметил крестиком то место, где в прошлом году было обнаружено тело убитой девочки.

Энн Нэш, девять лет, найдена двадцать седьмого августа в реке Фолз, бурливой речушке с бугристым дном, которая течет по Северному лесу. Двадцать шестого августа, в тот день, когда она пропала, поисковая группа с наступлением ночи прочесала лес. Но девочку нашли охотники, в шестом часу утра. Ее задушили около полуночи простой бельевой веревкой, дважды обмотанной вокруг шеи. Потом бросили в реку, обмелевшую после долгой летней засухи. Веревка зацепилась за большой камень, и труп всю ночь плавал по медленному течению. Энн Нэш хоронили в закрытом гробу. Это все, что Викери мне рассказал. Чтобы выудить из него эту малость, я целый час задавала ему вопросы.

Я зашла в библиотеку и с платного телефона набрала номер, указанный в объявлении. Голос пожилой женщины в трубке сообщил, что я позвонила на «горячую линию по розыску Натали Кин», хотя на заднем плане слышался гул посудомоечной машины. Женщина сказала, что, насколько ей известно, поиски девочки в Северном лесу еще продолжаются. Все желающие присоединиться к поисковой группе должны подойти к месту сбора на подъездной дороге и принести с собой воды – погода будет очень жаркой.

В назначенном месте, на солнечной поляне, я увидела четырех белокурых девочек. Они сидели на полотенцах, словно пришли позагорать, но в их позах чувствовалось напряжение. Они указали мне тропинку и велели идти по ней до тех пор, пока не догоню поисковую группу.

– Зачем вы сюда пришли? – спросила самая хорошенькая девочка.

Ее раскрасневшееся от солнца лицо было по-детски припухлым, волосы убраны в два хвоста и в них вплетены банты, но у нее была грудь взрослой женщины – удачливой женщины, – и она с гордостью выставляла ее вперед. Девочка улыбнулась мне как старой знакомой, хотя этого быть не могло: когда я была в Уинд-Гапе в последний раз, она еще и в школу не ходила. Впрочем, ее лицо мне тоже показалось знакомым. Ну что же, может, это дочь кого-то из моих одноклассников. Допустим, кто-то женился сразу же после окончания школы. Не исключено.

– Хочу помочь волонтерам, – ответила я.

– Ясно, – сказала она с усмешкой и стала отковыривать лак на пальчиках ног, потеряв ко мне интерес.

Я пошла по дороге, усеянной горячим гравием, поскрипывающим под ногами, потом свернула в лес, где было еще жарче. Воздух был влажным, как в джунглях. Ноги путались в ветках золотарника и дикого сумаха, а летающий повсюду тополиный пух набивался в рот и прилипал к рукам. Мне вдруг вспомнилось, что в детстве мы называли его волшебными перышками.

Вдали слышались голоса; их нестройный хор на все лады выкрикивал имя Натали. Я ускорила шаг и через десять минут увидела волонтеров – их было человек сорок, они шли, растянувшись в цепочки, раздвигая палками кусты перед собой.

– Добрый день! Что нового? – окликнул меня мужчина с большим пивным брюхом, заметив меня первым. Я свернула с тропинки и подошла к нему, продираясь сквозь деревья.

– Чем могу помочь? – спросила я, поборов желание немедленно достать блокнот.

– А просто идите рядом, – предложил он. – Лишний человек не помешает. Тем быстрее обойдем лес.

Несколько минут мы шли молча. Мой попутчик то и дело останавливался, заходясь тяжелым мокрым кашлем.

– Иногда я думаю, что этот лес надо сжечь, – вдруг заявил он. – В нем только беды происходят. Вы друг семьи Кин?

– По правде говоря, я репортер «Чикаго дейли пост».

– Ах вот что… Пишете статью?

Внезапно сквозь лесную чащу прорвался вопль. «Натали!» – надрывался девичий голос. Мы бросились на крик; мои ладони покрылись испариной. Нам навстречу выскочило несколько темных силуэтов. Мимо пробежала светловолосая девочка-подросток с красным заплаканным лицом. Спотыкаясь как пьяная, она добрела до дороги, не переставая звать Натали, откинув голову назад, словно искала ее на небесах. За девочкой пошел пожилой мужчина. Поравнявшись с ней, он приобнял ее за плечи и повел из леса. Видимо, отец.

– Натали нашли? – спросил мой попутчик.

Все покачали головами.

– Бедняжка, наверное, просто испугалась, – сказал другой мужчина. – Нервы сдали. Девочкам вообще лучше в лес сейчас не ходить.

Он многозначительно посмотрел на меня, потом снял бейсболку, вытер лицо платком и снова стал ощупывать палкой траву.

– Печальный труд, – сказал мой попутчик. – Печальное время.

Мы медленно продолжали путь. Я оттолкнула ногой ржавую пивную банку, потом еще одну. На уровне глаз пролетела птица и взмыла к верхушкам деревьев. Вдруг мне на запястье прыгнул кузнечик.

«Этот страшный лес словно заколдован», – подумалось мне.

– Не возражаете, если я спрошу, что вы думаете по поводу случившегося? – Я достала блокнот и помахала им у него перед глазами.

– Сомневаюсь, что смогу вам рассказать что-то новое.

– Просто выскажите свои предположения. Пропали две девочки – здесь, в маленьком городке…

– Ну, не факт, что эти случаи связаны между собой. Если только вы не знаете что-то, чего не знаю я. Мы надеемся найти девочку целой и невредимой. Еще и двух дней не прошло.

– Кто, по вашему мнению, убил Энн? – спросила я.

– Видимо, какой-то псих, ненормальный. Шел по городу, забыл принять таблетки, стали чудиться голоса.

– Почему вы так думаете?

Он остановился, достал из заднего кармана пачку жевательного табака, засунул за щеку большую щепотку и принялся долго жевать, до тех пор, пока не смог говорить. У меня даже скулы свело от сочувствия.

– Разве нормальный станет выдергивать зубы изо рта мертвого ребенка?

– Он вытащил у нее зубы?

– Все, кроме куска молочного коренного, самого дальнего.

Через час, не узнав больше ничего нового, я попрощалась со своим попутчиком, Рональдом Кэмензом («Только напишите мой средний инициал Дж.», – попросил он), и пошла в южном направлении, к тому месту, где в прошлом году было найдено тело Энн. Крики «Натали!» стихли минут через пятнадцать, а еще через десять послышалось звонкое журчание – я приближалась к реке Фолз.

Трудно было бы нести ребенка через эту чащу. Свободной дороги нет, кругом ветки и листва, из земли торчат корни. Если Энн была типичной уиндгапчанкой, уроженкой города, где в цене женственность, то, скорее всего, она носила длинные распущенные волосы, которые путались бы в кустах. Мне даже привиделись блестящие пряди на ветках, но оказалось, что это паутина.

В том месте, где был найден труп, трава была еще примята – ее прочесывали граблями в поисках улик. На земле валялись несколько свежих окурков, брошенных любопытными бездельниками. Представляю, как подростки со скуки пугали друг друга, изображая маньяка с пригоршней окровавленных зубов.

Раньше на дне реки были камни – за них зацепилась веревка, которой удушили Энн, из-за чего девочка полночи плавала привязанной, как буек. Теперь сквозь прозрачную воду виднелось лишь гладкое песчаное дно. Рональд Дж. Кэменз с гордостью рассказал, что камни вытащили местные жители, погрузили в пикап, вывезли за город и там раздробили. Таким образом дали волю отчаянию, выплеснули гнев, надеясь изгнать из города зло. По-видимому, безрезультатно.

Я села на берег, провела ладонями по каменистой почве. Взяла гладкий, горячий камень и прижала к щеке. Интересно, приходила ли сюда Энн при жизни? Может, нынешние дети Уинд-Гапа коротают летние дни иначе, чем мы. Мы в детстве купались в низовье реки, в мелководном заливе среди огромных плоских камней. Там водились раки, и мы с визгом подскакивали всякий раз, когда задевали их ногой. Ни купальников, ни плавок не носили – слишком много возни. Помню, как ехала домой на велосипеде в мокрых шортах и майке, тряся головой, как промокшая собака.