Наталья Борохова - Звездный час адвоката Страница 43

Я слушала его и понимала мужчин, которые от подобных слов своих подружек впадают в панику. Конечно, я любила Ояра и признавала справедливость его притязаний, но меня пугала необходимость круто менять свою жизнь, делая полный разворот на месте. До этого момента я тихо и беззаботно существовала в своем уютном мирке, где для каждого человека и каждой вещи было свое место. Не слишком-то страдая от угрызений совести, после работы я бежала к любовнику, затем, понимая, что время свидания истекло, возвращалась к мужу. Разумеется, мне привычно было осознавать, что ботаника я не люблю и живу с ним по необходимости или по привычке, но вот когда пришла пора сбросить его, как ненужный балласт, я вдруг почувствовала какую-то неуверенность.

– …Я не хочу больше тайных свиданий, – говорил Ояр. – Не хочу больше прятать тебя от своих знакомых и друзей!

– Да-да, – вторила я. – Я тебя понимаю. Но постарайся и ты встать на мое место. Давай не рубить с плеча. Я должна поговорить с мужем.

– Ты сделаешь это сегодня, – проговорил он, и я вынуждена была согласиться.

Но дома меня ожидал ботаник с огромным блюдом телятины под мятным соусом. Белоснежная скатерть на столе и зажженные свечи окончательно сбили меня с толку.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала я, застыв на пороге с пустой спортивной сумкой в руках.

– Обязательно поговорим, – пообещал муж. – Но это не делается на голодный желудок. Неужели я зря старался?

Конечно, он был прав. Я позволила ему усадить себя за стол и положить на мои колени салфетку. Ужин был выше всяких похвал. Вино приятно кружило голову.

– Что мы празднуем? – спросила я запоздало.

– Годовщину нашей первой встречи, – просто ответил он и протянул мне бокал. – Выпьем?

Конечно, я выпила. А кто на моем месте поступил бы иначе? Я была бы неблагодарной свиньей, если бы позволила себе отравить вечер человеку, который встречу со мной рассматривал как крупную жизненную удачу. Мне было стыдно и неловко заводить разговор на щекотливую тему, и я резонно рассудила, что с откровениями можно подождать.

«Будет же другой день, – думала я трусливо. – Будет другой удобный случай. Такие дела не решаются с бухты-барахты…»

А потом были другие дни и другие вечера, такие же неподходящие для серьезного разговора. Мне определенно не везло. Сначала заболел ботаник. Какая-то ерунда, банальная простуда с температурой и кашлем, словом, то, что случается раз в сезон с любым горожанином, чей организм «подсаживается» из-за сырости, непогоды и осенней хандры. Но он лежал в постели с градусником и слезящимися глазами, и подойти к нему с подобным разговором было бы с моей стороны бесчеловечно. Все равно, что просить умирающего, одной ногой стоящего в могиле, написать завещание в свою пользу. Во всяком случае, мне тогда так казалось. Потом ботаник выздоровел, но заболела я. Разумеется, чихая и кашляя, я благодарно принимала из рук мужа чай с малиной, микстуру и даже подумать не могла, что в этот момент можно говорить еще о чем-то, кроме прогноза погоды на выходные и новейших рецептов лечения инфлюэнцы. Конечно, я тоже поправилась, но к нам, совсем некстати, нагрянули родственники из Красноярска. Семейная драма при большом скоплении зрителей – вовсе не моя тема, поэтому разговор опять был отложен до лучших времен. После родственников в гости пожаловал Новый год с обычной предпраздничной суетой и подарками, потом начались рождественские каникулы…

– Ты не дорожишь нашими отношениями, – сказал Ояр.

– Это не так, дорогой, – оправдывалась я. – Ты же знаешь, что я люблю тебя больше жизни.

– Позволю себе в этом усомниться, детка, – усмехнулся он. – Женщина, которая живет на два дома и не может определиться, где ей лучше, явно не решила для себя проблему выбора.

– Нет, Ояр, нет! – горячо возразила я. – Дороже тебя у меня никого нет и не было! С мужем меня связывает только привычка.

– Тогда я тебя не понимаю.

– Дай мне время, я все исправлю, – взмолилась я…

На следующий день, как обычно, после работы я забежала по знакомому адресу, но Ояра дома не оказалось. Записки он не оставил. Крайне раздосадованная, я зашла позже. Затем – на следующий день. Дверь никто не открывал. Его синий «Опель», стоявший обычно под раскидистым тополем во дворе, тоже куда-то исчез.

«Он шантажирует меня, – думала я сердито. – Решил таким образом заставить меня принять решение. Однако это бессовестно, так играть на моих чувствах!»

После работы я пошла домой и, игнорируя взгляды ботаника, удивленного моим ранним возвращением, провела дома весь вечер. Я старалась казаться веселой, шутила и смеялась больше обычного, но на душе скребли кошки. Куда он, спрашивается, задевался? Я заставляла себя думать, что все хорошо и мне не надо волноваться. Ояр – свободный мужчина, не связанный со мной никакими обязательствами. Но мысли, бегая по одному и тому же кругу, возвращались в исходную точку: где он? После двух дней вынужденного домоседства я, покорная и смиренная, поднималась по знакомой лестнице в его квартиру. На мой звонок долго не открывали, и я уже потеряла надежду, как вдруг мне послышалось тихое шарканье шагов за дверью. Не успела я обрадоваться, как на пороге появилось странное создание в длинном, до пола, халате, с огромной седой всклокоченной головой. Так просто определить пол субъекта мне не удалось, и я задала, как мне казалось, самый подходящий вопрос:

– Кто вы?

– А кто вы? – прошамкал беззубый рот голосом бабы-яги.

«О боже! – взмолилась я. – Надеюсь, это не его мать или… отец!»

– В этой квартире жил мой знакомый, – сбиваясь, пояснила я. – Его звали Ояр. Мне хотелось бы увидеть его.

Странно, но я упоминала его в прошедшем времени. Это был дурной знак, но я дала себе слово не верить в приметы.

Существо зашевелилось и вытащило руки из карманов халата – только для того, чтобы развести ими в стороны:

– Нету его. Был, да весь вышел.

– Как так, нет? – У меня пересохло во рту. – Куда же он делся? С ним что-то случилось?

– Только то, что случается с временными жильцами, – сообщила баба-яга. – Съехал он.

– Куда же он съехал?

– А вот этого мне знать не надобно, – прошамкало создание и захлопнуло дверь перед моим носом.

Я, обессиленная, опустилась на пол. Доигралась! Конечно, Ояр сменил квартиру, и у меня нет ни малейшей надежды найти его в огромном городе. Только если… Только если он сам не объявится…

С тех пор моя жизнь превратилась в ожидание. Это было еще хуже, чем тогда, когда он ушел в горы. Во всяком случае, там была надежда. Сейчас я надеялась только на его милосердие… и любовь!

Но Ояр не спешил возвращаться ко мне. Должно быть, он насытился моими обещаниями и решил сполна наказать меня за мое двуличие. Конечно, он был прав, но было ли мне дело теперь до его правоты, когда я металась по своему дому, как зверь по клетке? Я кидалась к окну, едва заслышав шорох шин у ворот, потом натыкалась на странный взгляд ботаника и опять возвращалась на место. Потом звонил телефон, и я опять превращалась в натянутую струну. Я готова была растерзать любого, кто занимал линию, из-за того, что в это время мог позвонить Ояр. Я бросала в трубку пустые отрывистые фразы, с трудом дожидаясь, когда собеседник даст отбой. Кончилось тем, что мои родители серьезно повздорили со мной, а знакомые и вовсе перестали звонить.

В школе дела шли не лучше. Я сорвала занятия кружка по страноведению, и завуч сделала мне строгое внушение. «Признаться, если бы не ваши писательские заслуги, мы бы выставили вас за дверь с соответствующей формулировкой в трудовой книжке, – сказала она, поправляя очки. – Однако дети стоят за вас горой, как, впрочем, и некоторые педагоги. Хотя, прошу заметить, наше терпение не безгранично». Я кивнула головой этой старой грымзе и обещала исправиться, долго говорила ей что-то о своих семейных обстоятельствах. Однако она только морщилась, словно пробовала на вкус уксус. Должно быть, доброжелатели ей уже сообщили о том, что синий «Опель» и высокий атлет за его рулем, забиравший меня каждый день у ворот школы, не имели ни малейшего отношения к построению моего семейного счастья.

Очередную книгу я забросила, поскольку горы и все, что с ними связано, вызывали у меня теперь звериный вой. Слезы лились по моему лицу. Герои срывались вниз, не имея ни малейших шансов на выживание. Мою скалолазку едва не унесло снежной лавиной, после чего редактор, обеспокоенный моим душевным здоровьем и судьбой серии, которую могла постичь участь главной героини, посоветовал мне взять перерыв. Я вспомнила об Ольге и обрадовалась. Вернее, радоваться было особо нечему, ведь после той ночи, проведенной нами среди камышей на угрюмом озере, она мне не звонила и в гости не наведывалась. Но это была единственная ниточка, связывающая меня с Ояром.

– Знаю только, что он жив и здоров, – нехотя сообщила она в трубку. – Кроме того, он собирался в экспедицию на два месяца.