Крис Юэн - Похождения в Париже Страница 47

Я практически добрался до конца, когда Фармер впервые перебил меня вопросом. И совсем не тем, что я ожидал.

— Как Катрина попала в вашу квартиру?

— Простите?

— Как она попала в квартиру? В дверь вы врезали надежные замки, так? Вы вроде бы полагали, что их вскрыл итальянец из книжного магазина.

Я моргнул.

— Да.

— Но, по вашим словам, он — не убийца.

— Нет.

— Тогда как Катрина попала в вашу квартиру?

Я почувствовал, как мои брови меняются местами. Лихорадочно пытался найти ответ.

— Это очевидно, — раздался у моего уха голос Виктории. — Итальянец не стал запирать дверь. Поэтому Катрина просто вошла, после того как отбыли книжники.

— Она не могла знать, что ей так любезно откроют дверь, — указал Фармер.

Виктория пожала плечами.

— Или могла. Или ей просто повезло.

Фармер бросил на меня пренебрежительный взгляд.

— То есть в вашу квартиру вломились дважды в течение нескольких часов, а консьерж вашего дома никого не видел?

— Вполне возможно.

Фармер хмыкнул.

— Вы не видели моего консьержа, — затараторил я. — И потом, не стоит сосредотачиваться на деталях. Проверьте тело, найденное в моей квартире, посмотрите, удастся ли доказать, что это не Катрина. А затем надо будет найти Катрину и получить от нее необходимое признание.

— Вы все упрощаете.

— Это правда. Но, поверьте мне, после нескольких последних дней я не очень-то ценю всякие сложности.

Фармер достал из кармана брюк шелковый носовой платок, кашлянул в него. Как мне показалось, для вида — он выгадывал время, чтобы еще раз перебрать мои аргументы и решить, как к ним отнестись. Я посмотрел на Викторию. Выражение ее лица особых надежд не вселяло.

— Изложите еще раз вашу версию. — Фармер промокнул губы. — С самого начала и со всеми подробностями. Мне нужно ее обдумать.

Я начал, стараясь ничего не упустить, — оно и понятно, если над тобой висит обвинение в убийстве. Говорил несколько минут, когда зазвонил телефон, закрепленный на спинке водительского сиденья. Фармер ответил, внимательно выслушал, пробормотал что-то, вернул трубку на место и сообщил мне новости.

— Мы прослушиваем телефонную линию вашего друга Пьера. Кто-то оставил сообщение на автоответчике. Женщина. Спрашивала, добыл ли он картину.

Я почувствовал, как задергалась щека.

— Простите?

— Картину с монмартрской сценкой, — уточнил Фармер, поглаживая сиденье. — И вот тут возникает любопытная проблема. Должен сказать, что я собирался принять вашу версию. Она диковинная, но я бы это пережил. Но как в нее вписывается этот звонок? Вы предположили, что кража картины совершалась с тем, чтобы подставить вас и убедить всех, что картину Пикассо не крали. Но этот звонок, если мы не имеем дело с розыгрышем, разрушает вашу версию.

Я с ненавистью посмотрел на телефонный аппарат, который так мне насолил, и потер забинтованными пальцами подбородок. Бинт цеплялся за щетину.

— Звонила Катрина.

— Возможно. Но вы понимаете, к чему я клоню.

— А что она сказала?

— Женщина оставила телефонный номер, — ответил Фармер. — Что-то мы можем предпринять, но, боюсь, у нас будет только одна попытка. Я говорю о том, что Пьер позвонит ей и договорится о встрече. Люди у меня будут. Если получится, мы ее задержим.

— А если она не придет?

Фармер вытащил из кармана часы, открыл. Посмотрел на циферблат, не желая встретиться со мной взглядом.

— Молитесь, чтобы этого не случилось.

ГЛАВА 35

Что ж, я молился… Сцепив пальцы, зажав руки между колен, нахмурив брови, вновь и вновь повторял про себя мантру: «Пожалуйста, приди». Чертова фраза сводила меня с ума. Может, следовало применить какую-нибудь другую мантру, и она принесла бы лучший результат?

Происходило все это вечером того же дня, только позже. Я сидел между Викторией и Фармером на бетонной скамье на площади Дефанс. Перед нами возвышалась Большая арка, громадное сооружение из мрамора и стекла. Вечернее небо казалось выцветшим, словно его полили отбеливателем. Облака отражались в стеклах арки, и получалось похоже на заставку, повторенную на множестве составленных вместе компьютерных мониторов.

Пьер стоял у каменных ступенек этого циклопического сооружения; он был в светло-синем свитере, наброшенном на плечи, белой рубашке на трех пуговичках, светло-коричневых брюках и сандалиях на веревочной подошве. С такого расстояния я не мог определить, как отразилось на его внешности пребывание за решеткой. Полагаю, что в последние несколько дней он недосыпал, и, возможно, под его правым глазом появился темный мешок. Ему разрешили принять душ и побриться, прежде чем привезли к Арке, и конечно, он почувствовал себя человеком. В левой руке Пьер держал монмартрскую картину, вновь завернутую в коричневую бумагу и перевязанную шпагатом. В правой — барсетку.

Ни Виктория, ни Фармер, казалось, не обращали на меня внимания. Мы все, каждый по себе, с головой ушли в ожидание, гадая, придет Катрина или нет. Я не знал, что мне делать, если она не придет. При таком раскладе шансы на признание моей версии основной стали бы призрачными. Что-то наверняка я смог бы предпринять, так было всегда. Но больше всего меня волновал вопрос: как долго власти будут прислушиваться к доводам Фармера? По моим прикидкам, еще день-другой, и моя физиономия вновь появится в выпусках новостей.

Я не знал, какими мотивами руководствовался Фармер. То ли считал, что находится у меня в долгу за возвращение музею картины Пикассо, то ли полагал своей обязанностью выручить из беды соотечественника. В любом случае он предоставил мне шанс доказать свою невиновность, и я был благодарен ему, пусть даже и знал, что он откажет мне в поддержке, как только это станет ему невыгодно. Терять такого союзника, как Фармер, не хотелось, но изменить что-либо в происходящем я не мог — мне не оставалось ничего иного, как продолжать твердить мантру: «Пожалуйста, приди».

Фармер поднес к глазам карманный бинокль. Вообще-то я бинокли в такие моменты не жаловал. Да, мы сидели далеко от Арки, под прикрытием кустов, но от этого не стали невидимыми. А бинокль мог привлечь внимание Катрины и обратить ее в бегство. Мы предполагали, что она появится из метро, станция находилась на другом конце площади, или подойдет по бульвару, который упирался в Арку, но гарантий-то не было. Она могла возникнуть позади нас, и тогда бинокль мог все погубить.

Виктория устало мне улыбнулась и повела плечами. «Все нормально?» — спросила одними губами, не произнеся ни звука. Я кивнул и вновь, боясь что-нибудь упустить, повернулся к Арке.

— Она опаздывает. — Фармер опустил бинокль.

— Наверное, заметила ваше шпионское снаряжение. Вы нас выдаете.

Фармер откашлялся и убрал бинокль в замшевый футляр. Сверился с часами. Почему он не купил такие же часы, как у всех? Это так раздражало: рука к груди, пальцы в карман, чтобы достать часы, откинуть крышку, узнать время, закрыть крышку, вернуть часы обратно. Я предположил, что за всю его жизнь потерянные на этом секунды составят как минимум сутки. Мне пришло в голову подарить ему, когда все закончится, обычные наручные часы, купленные на уличном развале неподалеку от моей квартиры. Я представил его лицо в момент, когда он увидит подарок. Выражение было бы такое, словно бы я протянул ему использованную туалетную бумагу.

— Может, нам подождать где-то еще, — предложил я. — Скажем, в вашем автомобиле.

— Из «Ягуара» мы не сможем ее увидеть.

— И она не сможет увидеть нас.

Фармер цокнул языком и покачал головой. Уже собрался вновь достать часы, но я перехватил его руку.

— Вы смотрели, который час, тридцать секунд назад.

Фармер пожал плечами. Положил руки на колени, пальцы принялись выбивать барабанную дробь. Я посмотрел на Викторию, натянуто ей улыбнулся. Вновь перевел взгляд на Пьера.

Он как раз повернулся, посмотрел на белую, похожую на тент конструкцию, подвешенную на металлических тросах внутри Арки. Он выглядел очень уж маленьким в сравнении с тентом-облаком и самой Аркой. Словно выпил волшебный эликсир, который уменьшил его во много раз. Если бы все происходило в разгар дня, Пьера окружало бы множество людей — клерков, работающих в стеклянных небоскребах Дефанса, и туристов, ожидающих своей очереди, чтобы на лифте подняться на крышу Арки. Сейчас же компанию Пьеру составляли несколько человек, уткнувшихся в карты и путеводители, голуби да горстка подростков на скейтбордах. Они спускались на них по каменным ступеням, с грохотом приземляясь на плиты площади, и казалось, что гремят выстрелы. Кстати, я полагал, что армия Фармера не вооружена. Полицейские не торчали на виду, они расположились на крышах соседних домов и у входа в кинокомплекс «ИМАКС». Я, во всяком случае, не видел ни одного. Понимал, что это хорошо, но все равно продолжал поглядывать по сторонам в надежде узреть кого-то из них. Подсознательно мне хотелось обвинить в том, что встреча не состоялась, кого угодно, только не себя.