Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток Страница 53

Все дружно закивали в знак того, что все поняли и выводы сделали. Игорю тоже было что порассказать по этой тематике, в его производстве находилось несколько уголовных дел о торговле поддельными медикаментами на огромные суммы. Среди липовых лекарств солидное место занимали именно препараты, гарантирующие быстрое и полное излечение от простатита и импотенции. Свою лепту в обсуждение внесла и Леночка, позабавившая компанию рассказом о депутате одной из парламентских фракций, который на полном серьезе требовал внесения изменений в закон о выборах депутатов с тем, чтобы в Государственную думу не могли проникать импотенты. Мотивировал он свою законодательную инициативу тем, что якобы импотенты все сплошь злобные и агрессивные типы, не способные к конструктивному диалогу с оппонентами, они только ругаются и скандалят на заседаниях Думы, потому что из-за своего несчастья всем завидуют и всех ненавидят.

Совершенно неожиданный оборот застольная беседа приняла после вмешательства Жоркиной красоточки.

— Вася, — не утруждаясь пиететом перед человеком лет на десять старше себя, которого она к тому же видела впервые, — а ты на самом деле спец по квартирным вопросам?

— А что, киска, у тебя проблемы? — забеспокоился протрезвевший к тому времени Грек. — Тебя хотят выселить?

— Пока нет, но я немножко побаиваюсь. Можно, я расскажу?

— Можно, — великодушно разрешил гостеприимный хозяин. — Валяй, поведай нам свою печальную песнь.

Девушка, путаясь в словах и подолгу выбираясь из лирических отступлений, в которые она впадала на каждом шагу, рассказала, что недавно купила себе квартиру, очень дешево, она даже не ожидала, что сегодня в Москве можно за такие смешные деньги купить двухкомнатную квартиру, не в центре, конечно, но и не на задворках. Она, конечно, поинтересовалась, почему хата продается так недорого, а ей объяснили, что владелец купил ее почти за такие же деньги, чуть-чуть дешевле даже, у инвалида-афганца, который окончательно спился от одиночества и решил переехать на постоянное жительство в дом инвалидов. Поскольку нынешнему владельцу эта квартира обошлась совсем недорого, то он, затеяв переезд к жене, решил на продаже не особо наживаться, цену приподнял, но не сильно. Выражал даже понимание того, что такой молодой девушке негде взять много денег, а молодые самостоятельно зарабатывающие девицы всегда вызывали у него сочувствие. Куплю-продажу оформили как полагается, девушка въехала в новое жилище и принялась приводить его в порядок. Судя по всему, тот, кто продал ей квартиру, в ней ни одного дня не жил. Во всяком случае, при разборе завалов в кладовке и на антресолях девушка обнаружила только то, что могло принадлежать прежнему хозяину — спившемуся инвалиду-афганцу. В основной своей массе это был хлам, подлежащий немедленному выбрасыванию на помойку, но нашлись и личные вещи, выбрасывать которые у девушки рука не поднялась. Письма, школьные тетрадки, свидетельство о смерти матери и документ о владении участком на кладбище, где похоронены бабушка и мать инвалида. Не лишенная сострадания девушка позвонила продавцу квартиры, чтобы узнать, в какой именно дом инвалидов определили несчастного афганца, она хотела съездить туда, отвезти ему документы и какие-нибудь гостинцы. Но вразумительного ответа не получила, продавец квартиры ничего об этом не знал. Тогда она решила выяснить это сама, села на телефон и методично обзвонила все организации, которые могли бы дать ей нужную справку. Оказалось, что ни в одном доме инвалидов на территории Москвы и Московской области человека с такой фамилией нет. И конечно же, девушке полезли в голову не самые приятные мысли.

— Что скажешь, гражданин следователь? — спросил Василий Игоря, выслушав историю Жориной подруги.

— Скажу, что ситуация хреновая, — без ложного оптимизма ответил тот. — История с дешевой квартирой подозрительная, и ты, детка, беспокоишься не напрасно. Но только с точки зрения нравственности. Ты же честно купила квартиру у предыдущего владельца, ты и знать не знала, что там что-то нечисто. Тебя суд признает добросовестным приобретателем, верно, гражданин адвокат?

— В принципе, да, — отозвался Василий, — если у афганца нет родственников, которые будут оспаривать законность сделки. Но и здесь, я думаю, все чисто, этот афганец сам продал хату, добровольно. И все документы сам подписал. Другое дело, каким обманным путем его на это подбили, но тут уж, как говорится, остается только догадываться. Плохо только, что он пропал. Выехал из квартиры, а до дома инвалидов не доехал. Но не нужно сразу думать о том, что его убили те, кому он продал квартиру. Он мог банально напиться, тем более деньги-то за квартиру он получил, и укатить в неизвестном направлении в любое место нашей необъятной страны. Или помереть своей смертью где-нибудь в подвале, где пил с другими алкашами. Или попасть под поезд, например. Случаи, детка, всякие бывают. Но если проблемы возникнут — обращайся, возьми у Жоры мои координаты и звони. Подумаем, как тебе помочь.

Игорь предпочел эту тему больше не развивать, после рассказа девушки у него резко испортилось настроение. Из головы не шел Жека Замятин, к которому предстояло на днях заехать в гости. Женька, безногий инвалид-афганец, много пьющий. Конечно, с ним такой номер не пройдет, он живет не один, а преступники, если не полные идиоты, ищут одиноких, о которых некому позаботиться и которых никто не станет искать.

— Поздно уже, пора ехать.

Он резко встал из-за стола и потянул Ирину за руку.

— Как это ехать? — возмутился Грек. — Почему? Я же с ночевкой приглашал, дом большой, места всем хватит. Завтра воскресенье, выспимся, еще шашлычка сварганим, в лесу погуляем, вон красота какая кругом…

— Извини, — прервал его Игорь, — мне завтра на работу надо, я дежурю.

— Игорек, ты же выпил, — осторожно заметила боязливая Леночка. — Как же ты машину поведешь?

— Ничего, я много не пил. И ехать буду аккуратно. В крайнем случае ксивой прикроюсь.

Всю обратную дорогу он молчал, думая о Замятине. Не так давно Женька позвонил ему на работу и попросил помочь вытащить из милиции какого-то своего приятеля, которого замели за хулиганство. Игорь помог. Правда, оказалось, что замели его не за хулиганство, а за ношение незарегистрированного оружия, но все равно отпустили, проникнувшись сочувствием к ветерану, проливавшему кровь на неправедной войне, в ошибочности которой уже покаялось государство. А еще раньше Жека обращался с просьбой узнать фамилию следователя, в производстве у которого находится уголовное дело по обвинению еще одного бывшего афганца в разбойном нападении. Дескать, Совет ветеранов — участников афганской войны хочет написать ходатайство и заступиться за несчастного, контуженного вражеским снарядом, да вот не знают, на чье имя и к кому обращаться. Игорь и здесь помог. Но его не покидало противное чувство, что Жека его использует. Пока вполне невинно, ни о чем предосудительном он не просил, но большие преступления всегда начинаются с маленьких проступков, это Игорь Мащенко, проработавший следователем одиннадцать лет, знал точно.

— Разве ты завтра дежуришь? — спросила Ирина, когда они уже въехали в город.

— Нет, — коротко ответил он.

— Значит, соврал?

— Значит, соврал.

Он ожидал, что жена начнет расспрашивать, зачем он солгал друзьям, да почему у него испортилось настроение, да о чем он так напряженно размышляет всю дорогу, но она неожиданно заговорила совсем о другом:

— Знаешь, Игорек, я думаю, мы правильно сделали, что не остались ночевать у Георгия. Мне после всех этих разговоров так тягостно сделалось. Так неприятно…

— И что тебя так расстроило? — удивился он.

За столом Ирина улыбалась, и уж никак нельзя было сказать, что она чем-то огорчена или недовольна. Неужели мужской треп о сексе и импотенции показался ей излишне сальным? Ну, это уж, знаете ли… Второй раз замужем, нечего из себя кисейную барышню строить.

— Эта история про профессора, от которого все отвернулись. Это ужасно, Игорь.

В ее голосе Игорю почудилась настоящая боль. Ну надо же, как она, оказывается, умеет переживать за людей, которых в глаза-то никогда не видела! Вот чудачка!

— Что здесь ужасного? Человек поступил некрасиво, общественность его осудила. Это случается сплошь и рядом.

— Да нет же! Я не об этом.

— А о чем? Я что-то не понимаю.

— Даже не знаю, как сказать… Вот представь себе, что тебе кто-то на ушко шепнет, будто… ну, я не знаю… Ну, например, Василий избивает Леночку, запирает ее в ванной на сутки, не выпускает, не кормит. Другими словами, систематически и жестоко над ней издевается, обзывает по-всякому. Сама Леночка об этом никому не говорит и не жалуется. Вася, естественно, тоже тебе об этом не говорил. А кто-то вот шепнул. И что, ты сразу вот взял и поверил? И отвернулся от Василия, и руки ему не подаешь?