Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция» Страница 56

– Кто же за всем стоял в действительности?

– Неизвестно, – он только развел руками, – я тогда только в край пришел. Но поддержка у меня была с самого верха. Так что связываться со мной определенный контингент опасался.

Опять тупик!

Алена смотрела на сильные руки, на кипельно-белые безупречные манжеты сорочки, выглядывавшие, как положено, на три сантиметра из-под рукава пиджака, на тускло мерцающий циферблат часов и мечтала оказаться в его объятиях. Почему они говорят банальности, обсуждают всякие глупости вместо того, чтобы отдаться чувствам, подарить себя друг другу? Почему так бездарно тратят бесценное время, которое уже никогда не вернешь? Она видела перед собой глаза, вобравшие в себя весь мир, уста, в которые готова была впиться губами, испытывала жажду, утолить которую не представлялось возможным.

Они заказали кофе, говоря ни о чем, а затем по ставшей уже традиционной привычке Штурмин провожал Алену до самой двери.

– Спокойной ночи. До завтра…

Он был совсем рядом, они почти касались друг друга.

– До завтра…

Невидимая нить связала его и ее, не позволяя разойтись по своим номерам.

– Завтра будет трудный день. На форуме объявлен перерыв, но предстоит обсудить ряд сложных вопросов…

Опять он о работе!

Он нервно дышал, ноздри раздувались, жадно ловя кружащиеся вокруг флюиды.

– Спасибо за вечер…

Ищущие поддержки сильные пальцы скользнули по нежной ладони, и Штурмин повернулся, собираясь уходить.

Ну уж нет! Упускать шанс Алена больше не собираюсь! Успев перехватить его руку, она погрузилась в пучину наслаждения. Наверное, если вдруг рухнула бы плотина Саяно-

Шушенской ГЭС, освободившийся поток был бы слабее, чем лавина нахлынувших чувств.

Стоило только дотронуться до Штурмина, и он сам ринулся вперед, точно последние оковы пали от легкого прикосновения. Трепещущие тела встретились, столкнулись, сплющились, смешались на уровне молекул. Руки сплелись, сердца забились в унисон.

Картина мира сжалась до ощущений, до прикосновений, до ласк, до бьющихся в агонии кварков и электронов.

Он ураганом подхватил Алену, словно невесомую пушинку, и внес в номер. Одежды пали на пол, и они предстали друг перед другом в первозданной красоте. Как Адам и Ева в райских кущах, единственные во вселенной, не знающие греха и искушения, жаждущие дарить себя и познавать ближнего.

Это был натиск. Шторм. Буря. Девятый вал. Исступление страсти, на смену которому пришла трепетная нежность. В безумных дикарских плясках наступал штиль, и влюбленные могли позволить себе отдышаться, а затем все начиналось сначала. Им надо было наверстать то, что наверстать уже невозможно. И они с новыми силами бросались вперед, чтобы затем упасть обессиленными на смятую постель.

Штурмин всякий раз был разный. За ночь у Алены сложилась впечатление, что занималась любовью с десятком различных мужчин. То сильный и спокойный, то неистовый и взрывной, то почти застенчивый, то властный и самоуверенный. Каждый раз новый, каждый раз по-новому, каждый раз в другом месте. Она и представить не могла, что интимная жизнь может быть столь разнообразна, и при том – никаких извращений.

Только чувства, только страсть, только наслаждение.

Когда силы оставили их окончательно, Алена вдруг захотела объяснить ему всю значимость случившегося, захотелось, чтобы он понял, что именно его она ждала всю жизнь, его искала и не находила. Что именно он снился ей далекими ночами, когда еще подростком, закутавшись в одеяла, она мечтала, как все будет…

– Я тебя…

Борис закрыл ей рот поцелуем.

– Не надо… Все будет хорошо…

Когда он изможденный длительным ночным марафоном уснул, Алена долго гладила ладонью его жесткие волосы с редкой проседью, придававшей дополнительного шарма, мускулистые плечи и грудь. От одного только осознания, что он здесь, рядом, в ее постели, она уже впадала в экстаз.

«Обязательно все будет хорошо. Ведь ты – мой принц!

АЛЕНА + БОРЯ = ЛЮБОВЬ!!!»

Возвращение в Южноморск оказалось не столь радужным, как хотелось бы. Коллеги ничего не говорили, но явно обижались, что за казенный счет покататься на лыжах и пожить в роскошном отеле удалось не им. Но Алена не замечала колких взглядов, все вокруг казалось низменным и ничтожным, ведь самое главное, что в ее жизни появился Борис. Крылья любви поднимали ее на недосягаемую доселе высоту. Женщины на улице встречали понимающими взглядами с легким налетом зависти, мужчины с вожделением провожали горящие глаза и вздымающуюся от переполняющих душу чувств грудь.

Влюбленная женщина привлекает внимание, буквально излучает солнечное сияние.

Из квартиры главреда Соболева съехала. Ринат уточнил, окончательно ли ее решение, и, получив утвердительный ответ, бросил ключи в ящик стола. Ни одного вопроса, ни одного комментария. Повел себя, как настоящий мужчина.

Советник снял меблированные апартаменты на тридцатом этаже жилого комплекса «Империя-тауэр», подле которого раскинулся городской парк. Просторная гостиная, на западный манер совмещенная с кухней, необъятная спальня с огромной кроватью, ванная комната, в которой расположилось джакузи размером с небольшой бассейн. Дизайнерская отделка, высокие потолки и панорамные окна, сквозь которые виднелась береговая линия, бескрайняя синь Черного моря и стоящие на рейде корабли. Все для жизни, отдыха и тайных встреч. Консьерж внизу, бдительная охрана на въезде – здесь муха не проскочит, не предъявив пропуск, если только у нее нет своего магнитного ключа. Отсюда мир казался иным, а жизнь счастливее.

Алена не могла отказать себе в удовольствии сразу же принять ванну. Погружаясь в теплую воду, сдобренную эфирными маслами, испытала приятную негу. Все-таки жизнь удалась! Она живет в шикарной квартире, любит роскошного мужчину. Разве не к этому стремилась, убегая… да-да, именно убегая из родного Новосибирска. Теперь стоило признать, что скорый отъезд из отчего дома был отчаянным бегством от бедности и горькой безысходности. При всем уважении, страшно было представить, что до самой старости будет вести быт, подобно родителям: ходить на работу за нищенскую зарплату, экономить копейки до очередной получки, прогибаться перед начальством, кланяться чиновникам, чтобы удовлетворить законные требования, унижаться, обивая пороги. Ведь если подумать, она не стремилась к успеху, покупая билет в один конец, а уносила ноги от уездной серости, со страхом представляя, как в перспективе придется жить с мужем и детьми в малогабаритной однушке, сушить стиранное белье на кухне над газовой плитой, а зимой спать одетой под тремя одеялами, потому что в лютый мороз либо дом не протапливается, либо опять где-то взорвалась, не выдержав давления, магистраль, оставив полгорода без тепла.

Здесь и сейчас, в просторной джакузи перед огромным телеэкраном с бокалом красного вина в руке Алене Соболевой отчетливо стало ясно, что не жажда признания и самореализации гнала ее в Питер и Москву, а банальный страх, свойственный человеку.

Страх перед будущим. Только одних страх загоняет в угол, а других побуждает к активной деятельности.

Вся жизнь оказалась цепью последовательных событий, которые привели ее, в конце концов, в Южноморск. Не получи журналистского образования Алена, возможно, так и осталась бы дома; не занималась бы всякой ерундой в питерской редакции, не наткнулась бы на статью таинственного Дмитрий Смелова; не отправилась бы в командировку в Южноморск, не познакомилась бы со Штурминым. Не была бы бита подонками Моисеева, не завязала бы роман с Борисом, не погрузилась бы в пучину любви и не смотрела бы с тридцатого этажа сквозь толстое небьющееся оконное стекло на муравейник мегаполиса, распластавшегося у ног.

Наверное, так чувствуют себя королевы…

Но счастье не могло быть безоблачным. Штурмин нервничал, переживал, разрываясь между семьей и молодой любовницей. Желая как можно больше времени проводить с Аленой, лгал и изворачивался перед законной супругой. Соболева видела, как он тянется к ней всем сердцем, но две дочери, в которых души не чаял, висели якорем на его ногах.

Храня видимое спокойствие и благоразумно не претендуя на большее, она истязала себя сомнением: а долго ли продлятся такие отношения? Впервые в жизни ей казался вполне естественным выбор: оставить работу и воспитывать детей. Ей был нужен Борис, весь, без остатка. И если нет возможности стать его женой, она бы не отказалась родить от него ребенка. Не для того, чтобы привязать на веки к себе, а чтобы иметь его кровинушку всегда рядом, его точную копию, часть его самого.