Виталий Мелентьев - Сухая ветка сирени Страница 6

Оба посмаковали терпкую, рубиновую на свет воду, и Иво­нин поморщился.

– Но понимаешь, не нравится мне эта явная цепочка – бе­лая «Волга» Камынина… Кстати, он мог ее не выигрывать, а ку­пить выигравший билет и таким образом удачно и безопасно поместить некогда наворованные деньги. Поди к нему приде­рись: выиграл! Следующее звено – попытка заглянуть в ма­шину профессора, у сына которого подруга из ювелирного ма­газина, да еще и родственница Камынина. И наконец, твое убеждение, что портфель у Ивана Тимофеевича все-таки кра­ли. Как-то уж слишком все точно совпадает, прямо как по пи­саному. Тебе это не кажется?

– А зачем обязательно усложнять дело? – прихлебывая кисленькую водичку, с легкой обидой протянул Николай. – Ведь это сейчас все просто, когда проведена работа, когда кое-что прояснилось. А ведь то, что известно теперь нам, никому не известно и потому было совсем не простым, а очень сложным.

– Ну-ну, – насторожился Ивонин. – Дальше, дальше.

– Версия, в общем-то, и не простая и не очень сложная, но довольно вероятная. Жулики нащупали некогда разгромлен­ную банду, у которой остались солидные накопления. В оборот они не пущены и где-то сберегаются. Почему же их не изъять? Ведь недаром же мать Хромовых говорила, что Евгений соби­рался одним ударом повернуть свою не слишком удачную судьбу.

– Это все так, – поморщился Ивонин, словно вода оказа­лась слишком уж кислой. – В данном случае твои рассужде­ния правильны. И я вовсе не хочу толкать тебя на усложнен­ный путь. Обычно преступления не так уж и запутанны, а пре­ступники чаще всего не слишком умные люди. И если они и добиваются успеха, так только потому, что люди отвыкли от откровенных подлостей и даже как-то теряются перед ними. Поэтому каждый не то что умный, а просто средний человек всегда обхитрит и поймает жулика, если только поймет, что перед ним жулик. Все это так. И в то же время… И в то же время мне в этой цепочке что-то не нравится. Какие-то… – Ивонин неопределенно пошевелил пальцами и причмокнул, – нюансы, что ли. Оттенки. И чтобы не заражать тебя сомнениями, версию Камынина я проверю сам. Дел у меня не так уж много, а выход на ювелирный магазин очень опасен.

– Смотрите сами, но мне это не кажется опасным.

– Почему?

– Воры ведь уже проверили профессорскую машину.

– Э-э, нет. Как раз наоборот – им это не удалось. А по­вторить попытку они не могли, потому что профессор ездил на машине отдыхать. А сейчас на ней чаще всего ездит сын. Так что проверка не исключена. Словом, Камынина разрабо­таю я. – Ивонин отставил стакан, задумался. – Да, вот еще. Один из Хромовых, – Ивонин заглянул в свои записи, – Арка­дий, просит встречи со следователем.

– Посидел в камере и понял, что положение серьезное. Версия о мелкой краже не проходит.

– Естественно…

– Хорошо. Пока оформляются документы для посещения тюрьмы, я съезжу на место задержания. Очень смущает, что у жуликов не нашлось ни ключа, ни отмычки.

Продавщица кваса – толстая, сердитая тетка, наливая кружки и бидоны, искоса поглядывала на молодого человека, который нетерпеливо ходил по газону, обследовал решетки возле молоденьких лип, заглядывал под машины, стоящие вдоль тротуара, в подъезды дома и даже в ливнестоки. Жара не спадала, и поэтому очередь у бочки с квасом не уменьша­лась. Продавщица вытерла пот и буркнула:

– Все равно придет…

И, не выдержав солнцепека, Грошев подошел к бочке с ква­сом. Он встал в очередь, посматривая в ту сторону, куда не­сколько дней назад бежали воры. Продавщица проследила его взгляд, поджала губы и, когда подошла очередь Николая, буркнула:

– Инструмент свой ищете?

На секунду они встретились взглядами. Продавщица смот­рела зло и презрительно. Очень захотелось улыбнуться, но Ни­колай ответил строго. Профессионально строго:

– Не свой, а тех, кого задержали.

Он медленно пил холодный квас – бочку, видимо, только что привезли.

Продавщица привычно хмурилась, потом опять буркнула:

– Мальчишки нашли тут отвертку. С пятого подъезда мальчишки.

– Спасибо, – ставя кружку, сказал Николай. – Пойду в пятый.

Ему повезло в первой же квартире. Дверь открыл мальчик лет двенадцати, и, когда Грошев спросил его, не находили ли они отвертки, он сразу ответил:

– Так она у Славика!

Он бросился вверх по лестнице, а Николай остался сторо­жить открытую дверь. Через минуту появился и Славик с фигурной отверткой в руках.

– Что это вы бдительность теряете? А вдруг я бы зашел в квартиру?

– Ну и что? – передернул плечами юный хозяин квартиры. – Разве теперь есть жулики по квартирам?

Грошев улыбнулся. Квартирных краж стало гораздо мень­ше. Мальчишкам понравилась грошевская улыбка, и они, чуть тревожно и заискивающе заглядывая снизу в его лицо, затара­торили:

– Мы видели, как их ловили.

– А что им теперь будет?

– Подожди, Славка… Мы хотели отнести вам отвертку, но вот всё дела.

– Это теперь вещественное доказательство?

– Погоди, Славка… А они ничего больше не бросили? Мо­жет, мы поищем?

– Вероятно, бросили, – серьезно ответил Грошев. – Тот са­мый ключ или отмычку, которой открывали дверцы машин. А будет им то самое, что определит суд. И очень жаль, что вы не принесли нам отвертку сразу же: она могла бы нам очень и очень помочь. И главное, сберечь время.

– Понятно. Ну хорошо, мы со Славкой и еще ребята по­ищем. Может, и ключ найдем. А какой он?

– Не знаю, – все так же серьезно ответил Грошев. – Веро­ятно… Впрочем, зачем гадать – не знаем. Мало ли что могут придумать преступники?

– Это верно, – тоже серьезно подтвердил Славка. – Мы поищем.

Рассматривая фигурную, с крестиком-нарезкой на конце, заостренную отвертку, Николай гадал, что можно отвинчивать с ее помощью.

Шурупами с крестообразной насечкой на головках крепятся облицовка ветрового стекла (это, пожалуй, исключается), об­лицовка дверей (а вот это возможно, двери – полые, в них можно кое-что запрятать, только мягкое, чтобы не гремело). Есть шурупы и на сиденьях – но в сиденья тоже многое не запрячешь. Затем ручки, боковинки… Боковинки из прессован­ного картона. Они прикрывают проемы в кузове под приборной доской, сразу же за передними дверцами. Там, за боковинами, можно спрятать многое. Но боковинок две, а отвертка одна.

– Послушайте, ребята, а второй такой отвертки вы не на­ходили?

– Нет. А их было две?

– Да, мне кажется, что их было две. Поищите заодно и еще одну отвертку.

– Ладно. Будем искать и отвертку.

Они распрощались дружески.

Хорошо, когда попадаются смышленые ребята и когда взрослые не задаются.

Только во второй половине дня Грошев приехал в тюрьму. Аркадий Хромов вошел в следственную камеру бочком, робко. Тусклый свет из зарешеченного окна высветил рыжую щетину на разом ввалившихся щеках. Глаза смотрели пристально, настороженно, но уже просяще.

Обычно самые нахальные преступники хорохорятся только в милиции. Там они кажутся самим себе и своим сообщникам необыкновенно смелыми, решительными и находчивыми ребя­тами-кремнями: все отрицают, отказываются отвечать на вопросы, пытаются подловить и даже разыграть допрашиваю­щего. Они твердо убеждены в своей необыкновенности и в тупо­сти работников милиции или прокуратуры. Они еще считают, что запросто проведут любого и всякого так же, как, совершая преступление, проводили доверчивых, ничего не подозреваю­щих и верящих им людей.

Но стоит преступникам хлебнуть камерного воздуха, пожить рядом с теми, кто уже понял, что такое тюрьма или колония, повстречаться с бескомпромиссной, кажется, даже бесчувствен­ной тюремной охраной, для которой они – такие смелые и от­чаянные несколько часов тому назад – всего лишь глупые и неумелые арестанты, заключенные, как приходит другая край­ность: они испытывают ужас. Тогда они начинают жалеть себя, возмущаться порядками и законами, судом, который «за такой пустяк дает такой срок». Кто-то ожесточается, бездумно усу­губляя свою вину, кто-то сламывается, но большинство все-та­ки пытается трезво оценить свое положение – этому всегда помогают обитатели камеры. Они, как опытные юристы, разбе­рутся в деле новичка и точно определят и его будущую судьбу, и линию его поведения на все случаи жизни.

Аркадий Хромов тоже пришел к следователю в состоянии жалости к самому себе, ужаса перед неминуемым наказанием и в то же время со все еще не оставленной надеждой, что молодой следователь – «тупак» и поэтому, может быть, еще и удастся провести, обмануть его и тем облегчить свое поло­жение.

– Садитесь, – устало предложил Грошев.

Когда Хромов бочком присел на табуретку, Николай вынул из кармана отвертку и положил ее на стол. Аркадий посмотрел на нее и поежился.

– Что у вас? – спросил Николай.

– Я хотел сказать вам, что в милиции и при первом допро­се я погорячился… вначале. Кража действительно была…