Дарья Донцова - Лебединое озеро Ихтиандра Страница 17

Я доехала до центра галереи, вытащила мобильный и соединилась с Викой, одной из коллег Дегтярева. Знай полковник, какое количество моих, так сказать, шпионов окружает его, то, наверное бы, приуныл. За долгие годы дружбы с Александром Михайловичем я успела перезнакомиться с большим количеством его сотрудников. Самые полезные люди — это секретарши и лаборантки, они знают абсолютно все и обо всех. Начальство лишь подумало о чем-то, а верная Мария Ивановна, стерегущая дверь в кабинет босса, уже знает, какой приказ ей через некоторое время предстоит напечатать. Не секрет, что многие шефы охотно советуются с помощницами и по служебным, и по личным вопросам, просят их покупать подарки женам-любовницам, порой плачут в жилетку. Примерно год назад у Дегтярева стала работать Вика, и мы моментально с ней подружились. Викуля не просто очень хороший человек, она теперь и моя родственница по собачьей линии. У нее живут два щенка мопса, их отцом является наш Хуч, поэтому Вика зовет меня бабулей.

— Привет, бабулька, — донеслось из трубки.

— Здравствуй, мать моих внуков, — ответила я.

— Эй-эй, поосторожней с высказываниями, получается, что я жена Хуча, — засмеялась Вика, — Андрюше такой расклад не понравится!

— Забудь о супруге и узнай для меня информацию, — попросила я.

Вика протяжно вздохнула.

— Помню, помню твой запрос об Оле Ивановой. Ни отчества, ни адреса, ни года рождения. Ты злилась, как гюрза, когда я справедливо заметила: Олек Ивановых орда, как я пойму, которая тебе нужная? И кто у нас сегодня? Сергей Кузнецов? Таня Петрова? Маша Иванова?

— Злопамятность не украшает человека, — поддела я ее, — на этот раз Валерия Назарова. И отчество скажу, и год рождения, и адрес по прописке.

— Так зачем тебе я? — удивилась Вика. — Сама все знаешь.

— Нужен телефон и сведения о ее муже со свекровью. Желательно прямо сейчас! — воскликнула я.

— У тебя новый мобильный, — пробормотала Вика.

— Это временно, — ответила я, — в воскресенье вечером верну старый номер.

Глава 10

Анна Николаевна Назарова распахнула дверь своей квартиры без малейшей задержки, выслушала мою короткую речь и, стоя на пороге, громогласно объявила:

— Не понимаю, что вы хотите, но о Валерии ничего слышать не желаю.

— А о Насте? — быстро спросила я. — Вы обижены на невестку, но внучка в чем перед вами провинилась?

За спиной послышалось тихое шуршание, я обернулась. Дверь расположенной напротив квартиры чуть приоткрылась.

— Дрянь, — не уменьшив звука, объявила Анна Николаевна и втянула меня в прихожую, — вечно подслушивает, подсматривает, сплетни распускает. Дождется, что ей язык оторвут и уши открутят.

— Не повезло вам с соседкой, — участливо заметила я.

— Мне вообще в жизни одни объедки достаются, — грустно сказала Анна Николаевна и прикрыла рот ладонью. — Простите, нехорошо так говорить человеку, который сидит в инвалидном кресле.

— Не переживайте, я временно лишилась возможности самостоятельно передвигаться. Ничего страшного, никакого паралича, у меня просто вывих. Можно взять костыли, но с ними очень неудобно.

— Точно, — покачала головой Анна Николаевна, — я ломала ноги и помню, как деревяшки под мышками натирают.

— Наверное, стоило попробовать костыли «под локоть», — вздохнула я.

— Еще хуже, — не согласилась Назарова. — Кто вы? По телефону представились работницей приюта. Это дом престарелых?

— Может, пригласите меня пройти внутрь? — попросила я. — Оставлю коляску в прихожей, допрыгаю до кухни, паркет вам не испорчу.

— Ладно, — согласилась Назарова. — Хотя не возьму в толк, чего вы от меня хотите?

Я встала и оперлась о стену.

— Ой, кто это? — пришла в восторг хозяйка. — Миленький, беленький.

— Щенок, — улыбнулась я, — не возражаете, если он у меня на коленях посидит?

— Ну кому такая лапочка не понравится! — засюсюкала Назарова. — Мечтаю о собачке!

— Ваше желание легко осуществить, — сказала я, прыгая по длинному коридору.

— Уж не молодая, — протянула Анна Николаевна, — меня мысль о смерти останавливает. Собака больше десяти лет живет. Вдруг я помру? Ее на улицу выгонят!

Я села на табуретку и умостила Рипа на коленях. Мне это кажется, или песик стремительно увеличивается в размерах? Еще утром он весь помещался в моих руках, а теперь голенастые лапы свисают в разные стороны.

— Говорите сразу, чего хотите, — потребовала Назарова, забыв предложить мне даже стакан воды.

Я решила действовать осторожно и начала издалека:

— Наш приют — благотворительная организация…

Анна Николаевна постучала пальцем по столу.

— Не по адресу приехали. Мне на жизнь еле хватает, самой бы кто помог.

— Я вовсе не хотела просить у вас денег, — успокоила я хозяйку.

— Ладно, продолжайте, — слегка отмякла та.

— Один из наших людей нашел Валерию и Анастасию на улице. Мать с девочкой ночевали на вокзале, им было негде ни помыться, ни переодеться, ни…

— Ты меня не жалоби, — разозлилась Анна Николаевна, — говори прямо и коротко. Чего надо?

— Коротко не получится, но я все же попытаюсь, — сурово, в тон ей, ответила я. — Кто дал вам право выгонять на улицу мать с ребенком-инвалидом?

— Мать? — насупилась Анна. — Мамой девочке был мой бедный сын. Валерия ребенком не занималась, день-деньской у телевизора валялась, на работу не ходила, больной прикидывалась, Насте суп не подогреет, уж не говорю, чтобы дочке полноценное питание обеспечить, ей было лень из холодильника кастрюлю вынуть. Сколько раз я видела, сунет она Насте денег и кричит: «Иди в ларек, купи лапшу, завари кипятком и ешь, не трогай маму, у меня голова болит». Тьфу! Говорила сыну, просила: «Выгони вон бездельницу. Жрет да спит, вот и весь ее день». Ни разу ни ванну не помыла, ни кухню не подмела, ни постирала. Придет Володя со службы и хватается за тряпку, а жена из комнаты блеет: «Милый, завари чайку, у меня голова кружится».

— Может, у Валерии было хроническое заболевание? — поддела я Назарову, надеясь на ее бурную реакцию.

Мой расчет оправдался полностью. Свекровь сдвинула брови и начала костерить невестку. Жадная, злая, неприветливая, неумелая, обе руки левые, эгоистка, провинциалка, нищая, пришла в семью без трусов, ленивая, внешне похожа на застиранную тряпку.

— Ну, были же у Леры хорошие черты, — не выдержала я, — раз ваш сын на ней женился.

Анна Николаевна покраснела.

— Она в постели неуемная. Орала так, что соседи по батарее стучали. Диван она четыре раза ломала. Активная. Пойдет Володя душ принять, она зашмыгнет к нему в ванную, и пошла карусель! Стиральная машина о стену колотится, Лерка стонет. Хоть бы меня постеснялась! Но нет! При матери ее сына за одно место уцепит, прижмется к нему и в спальню тянет. Много ли мужику надо? У них голова не на плечах. Вова жене все за койку прощал. Меня окорачивал: «Мама, подружись с Лерой, не ругай ее, будь умнее». Пришлось ему ответить: «Сыночка, я с проститутками не вожусь».

Уж как я его просила сюда бабу не прописывать, но разве дети мать послушают?

Анна Николаевна взяла посудное полотенце и промокнула глаза.

— Уездила она моего сыночка. Умер Вова от инфаркта.

— Очень вам соболезную, — пробормотала я.

— Словами сыночку не вернуть, — всхлипнула Анна, — пусть весь мир пожалеет, а он домой не вернется. Смерть — это навсегда. Но я после поминок подумала: раз Вовы нет, надо нам с Лерой держаться вместе, какая-никакая, а родня. Не кровная, бумажная, но фамилия одна. Ну и сказала ей: «Устраивайся на работу, давай жизнь налаживать».

Но она не спешила, по-прежнему на диване валялась, Настю в школу не водила, лень ей было в семь утра встать. Сидела девчонка в квартире. На улицу глухую без взрослых не выпустить, под машину попадет или обидит кто. Жрала Лерка на мои крошечные деньги, на чужую пенсию и на полставки на работе жила, не стеснялась. Ну и лопнуло мое терпенье! Я не мать Тереза, в пожилом возрасте хочу жить без нахлебников. Сказала ей: «Немедленно устраивайся хоть куда, на меня не рассчитывай, мои продукты не ешь, электричество не жги». Думала, Валерия сообразит, что я настроена серьезно. Утром я ей ультиматум выдвинула и ушла, вернулась со службы: никого в квартире нет.

— Неужели вам не жаль Настю? — не выдержала я. — Возьмите над ней опекунство.

— С какой радости? — скривилась бабушка.

— Валерия ушла, оставила Настю у нас, — призналась я. — Куда подевалась мать, неизвестно.

— Сирот отдают в детдом, — безжалостно отреагировала Анна Николаевна. — За ними государство приглядывает, или их в семью берут.

— Валерия не оформила отказ от дочери, — вздохнула я. — Настя будет жить в интернате, у нее нет шансов найти приемных родителей. А вы бабушка. Родная.