Дарья Донцова - Улыбка 45-го калибра Страница 25

– Жанна?

– Да, кто это?

– Частный детектив Дарья Васильева.

– Кто? – переспросила женщина.

В ее голосе слышалось неподдельное изумление.

– Вы знакомы с Анной Константиновной Кругловой?

– Конечно. Это моя родственница.

– Скажите, она была левша?

– Нет, – ответила Жанна.

Потом до нее дошла вся моя фраза.

– Что случилось? – занервничала женщина. – Почему говорите об Анечке в прошедшем времени.

– Давайте ваш адрес, приеду и все объясню.

Выезжая на проспект, я ощутила, как в голове медленно начинает ворочаться боль. Все понятно. Я не обедала, не полдничала, даже чайку не выпила, я вообще ничего не ела с восьми утра, и давление у меня упало, наверное, до нуля. Нужно бы зарулить в какую-нибудь харчевню и перехватить хотя бы салатик, но, к сожалению, времени нет. Мне надо успеть переговорить с Жанной. Где-то минут через десять-пятнадцать по НИИ пойдет уборщица и обнаружит труп убитой кадровички.

Да, да, я не оговорилась, именно убитой. И никакие предсмертные письма не убедят меня в том, что Анна Константиновна совершила самоубийство. Отчего я пришла к такому выводу? Да очень просто. У трупа был закатан правый рукав. Смертельную инъекцию Анна Константиновна сделала себе левой рукой. Что было бы вполне естественно для левши. А так…

Жанна оказалась полненькой брюнеточкой лет сорока.

– Это вы мне только что звонили? – нервно спросила она, открывая дверь.

Я кивнула.

– Скажите, что с Аней, умоляю, – нервно попросила Жанна, – почему ее телефоны не отвечают, ни личный мобильный, ни рабочий… Звоню, звоню…

Я молча вылезла из ботиночек. Боже, как хорошо, что переоделась в «Пежо» в привычные джинсы и свитер. Отвратительный бордовый наряд надоел до зубовного скрежета.

– Почему вы молчите, – возмущалась Жанна, – и что в конце концов происходит?

– Мы будем разговаривать в прихожей? – вздохнула я, оттягивая момент, когда придется сказать ей о смерти Кругловой.

– Нет, конечно, проходите в кухню. Говорите, – вновь попросила Жанна, усадив меня на полукруглый диванчик.

– Вы сказали, что Анна Константиновна ваша родственница?

– Да, и еще она моя лучшая подруга, – сообщила Жанна. – Ближе Ани у меня никого нет. Кто вы? Больше не отвечу ни на один ваш вопрос, пока не узнаю, в чем дело.

– Хорошо, – кивнула я и начала самозабвенно врать.

Работаю в детективном агентстве. Мне поручили вести дело о пропаже яйца работы Фаберже. Вещицу украли во время шумного застолья. Следы привели в НИИ тонких технологий, в частности, к Анне Константиновне Кругловой.

– Вы с ума сошли, – подскочила на стуле Жанна, – Анечка честнейший – слышите? – честнейший человек. Ей и в голову не придет не то что взять, даже посмотреть на чужое.

– Вы не дали мне договорить. Подозрения пали на ныне покойного директора института Владимира Сергеевича. Вчера я стала случайной свидетельницей вашего разговора с Кругловой. Вы звонили ей на мобильный. Скажите, отчего Анна Константиновна так радовалась его смерти и отчего называла его вором. Он что, был нечист на руку?

Жанна молчала, лицо ее казалось спокойным, только на шее быстро-быстро билась нежно-голубая вена.

– Вы его знали? – настаивала я.

Жанна упорно не разжимала рта. Я уже собиралась начать намекать на некое нехорошее событие, произошедшее с Анной Константиновной, как раздался резкий, какой-то требовательный звонок телефона. Жанна не пошевелилась.

– Снимите трубку, – посоветовала я.

Хозяйка вздохнула, словно вынырнула из глубины океана, и протянула руку к аппарату.

– Слушаю, – сказала она ровным, спокойным голосом. – Добрый день, Леня. Да, да, да… НЕТ!!!

Крик вырвался из ее горла так резко и с такой неистовой силой, что я перепугалась. Лоб Жанны стал пунцовым, потом красная волна омыла щеки, подбородок и шею. Женщина отпустила трубку, та закачалась на витом проводе.

– Вы знали, – прошептала Жанна, – вы знали, поэтому и говорили об Анечке в прошедшем времени.

– У вас есть валокордин? – быстро спросила я.

Хозяйка уронила голову на стол.

– Жанна, – тихо позвала я, – вам плохо? Может, врача вызвать?

– Нет, – глухим голосом ответила Жанна, – чем он мне поможет? Господи, Анечка. Леня сказал, что она покончила с собой, ввела в вену сильнодействующее сердечное лекарство. НЕТ!!! Неправда!!! Ее убили!

– Там на столе лежала предсмертная записка, – тихо сказала я, – адресованная Леониду Георгиевичу.

– Ты прочла? – прошептала Жанна, поднимая голову.

– Да.

– Можешь пересказать?

Я напряглась.

– Сейчас попробую, постараюсь. Значит, так. Уважаемый Леонид Георгиевич…

Жанна жадно ловила мои слова. Когда я дошла до фразы «положите меня в могилу к брату», хозяйка подскочила.

– НЕТ!!!

– Но именно так было написано в записке: «Положите меня в могилу к брату», – ответила я.

– Этого не может быть. Теперь абсолютно уверена, что письмо писала не Анечка. Она никогда не попросила бы похоронить ее вместе с Владимиром. Никогда!!!

– Почему? – удивилась было я.

Но Жанна неожиданно схватила меня за плечо:

– Послушай, ты детектив, да?

– Да, – осторожно ответила я и добавила: – Частный. Не состою на работе в милиции.

– Это хорошо, – лихорадочно забормотала Жанна, – отлично просто. Значит, работаешь за деньги? Да? Ну отвечай же?

От ее апатии и растерянности не осталось и следа. Карие глаза стали совсем черными и лихорадочно блестели, лицо и шея горели. Похоже, у Жанны поднялась температура.

Я кивнула.

– Да, естественно, беру за свои услуги плату и ничего дурного в этом не вижу. Сейчас все пытаются заработать, чтобы выжить.

– Хорошо, хорошо, – закивала Жанна. – Нанимаю тебя расследовать убийство Анечки. Деньги сейчас платить? Сколько? Не сомневайся, у меня хватит, в крайнем случае машину продам. Приступай, не медля! Знаю, знаю, кто ее убил. Не своими руками, конечно. Доказать только не смогу. Но это уже твоя забота будет!

– Послушай, – осторожно сказала я, – честно говоря, я мало что понимаю в этом деле. Меня привели в институт совсем другие дела. Про Анну Константиновну мне ничего не известно. Кто такая Ирочка? Что с ней случилось? Почему Круглова ненавидела директора института? И вообще, отчего ты решила, что ее убили? Кто тебе сейчас звонил с известием о смерти Кругловой?

– Леня, – ответила Жанна, – Леонид Георгиевич Рамин, замдиректора НИИ тонких технологий.

– Он сказал, что Анну Константиновну убили?

– Нет, сообщил, что Анечка якобы решила покончить с собой и сделала себе внутривенную инъекцию.

– Вот видишь, при чем тут убийство!

– Они хотят, чтобы кончина Ани не вызвала ни у кого подозрений, – неожиданно спокойно пояснила Жанна. – У них все куплены: сотрудники, милиция, прокуратура. Дождались удобного момента и убрали Анну. Знаю, давно хотели от нее избавиться…

– По-моему, ты слишком подозрительна!

– Аня никогда бы не стала писать предсмертного письма Лене, – медленно протянула Жанна, – никогда. Она его ненавидела. Нет, внешне, для посторонних, все выглядело очень пристойно. Аня умела держать себя в руках, но я знала правду! Только я! И уж ей никогда бы не пришло в голову просить захоронить ее вместе с Владимиром.

– Почему? – вполне искренне удивилась я. – Вполне естественное желание. Многие люди предпочитают и после кончины быть вместе.

– Но не Аня, – отрезала Жанна.

– Знаешь что, – почти рассердилась я, – нанимаешь меня детективом, хочешь, чтобы нашла убийцу, и разговариваешь загадками.

Жанна повертела в руках невесть откуда взявшуюся на кухонном столе расческу, помолчала немного, потом пробормотала:

– Анечка старательно охраняла свои тайны, боялась позора. Бесполезно было ее убеждать в том, что никто не станет ее осуждать. Нет! Комплексовала ужасно. Правду знали только мать Анечки и я. Но теперь, после ее смерти, необходимость таиться отпала. Наверное, следует все тебе рассказать… Но только скажи, ты, то есть вы…

– Мы уже вроде давно отбросили церемонии, – улыбнулась я, – перешли на «ты».

– Хорошо, – кивнула Жанна, – ответь определенно. Ты берешься за дело?

Я помолчала и ответила:

– Извини, нет. Мне, безусловно, небезразлично, кто убил Анну Константиновну. Кстати, я тоже считаю, что ее уход из жизни не был добровольным. Но обязана закончить другое дело. Может, потом, когда узнаю, кто украл яйцо Фаберже.

– Заплачу сполна, – тихо сообщила Жанна, – не сомневайся, деньги есть.

– Тебе может показаться странным, но радужные бумажки тут не играют решающей роли. Речь идет о восстановлении чести и достоинства. Почему бы тебе не обратиться в милицию?

– Там не помогут, взяточники все! Если уж на то пошло, знаю, кому была выгодна ее смерть. Только эти люди от органов откупятся!

Внезапно мне стало нехорошо. Сильно закружилась голова, и неожиданно часто заколотилось сердце. Пару раз глубоко вздохнув, я ответила: