Дарья Донцова - Дед Снегур и Морозочка Страница 27

– Я сижу на месте этого здания, – остановила я Коробкова, – его разрушили несколько лет назад.

– Не простудись, – забеспокоился хакер, – на улице холодно, не надо сидеть на камнях!

– По-твоему, я дура? Я в кафе, на месте жилого дома возвели универмаг. Раздобудь новый адрес отца с матерью. Эй, почему ты завис? Не можешь выполнить простое задание?

– Митино, – огласил Коробков.

– Отлично. Номер дома, квартиры, название улицы.

– Их нет, – ответил Димон.

Я не усмотрела в его словах подвоха.

– Почему?

– Потому что там кладбище, – фыркнул хакер, – Валентин и Ольга погибли в автокатастрофе.

– А их дочь Галина? – напряглась я.

Из трубки послышались странные звуки.

Я терпеливо ждала, пока хакер перестанет рыскать по Интернету.

– Над девочкой оформила опекунство Ксения Семеновна Юдаева, похоже, сестра отца, – сообщил в конце концов Коробков, – но она тоже скончалась.

– Где сейчас Галина? – спросила я.

– Прописана по адресу Хищин переулок, – начал диктовать координаты Димон, – там еще зарегистрированы Вера Киселева, Алиса с той же фамилией и Дмитрий, похоже, он им муж и отец.

Я приуныла: знаю, где находится упомянутый переулок, добираться мне туда больше часа, а мороз, между прочим, крепчает с каждой минутой. Но альтернативы нет.

На место я приехала, замерзнув до окоченения. Когда стянула с руки варежку, пальцы с трудом нажали на кнопку домофона.

– Кто там? – пропищал детский голосок.

– Эскимо на палочке, – брякнула я, – не бойся, Алиса.

Замок щелкнул, дверь открылась, на меня пахнуло запахом тушеного мяса и лука.

– Мама, – закричал со второго этажа детский голосок, – к нам идет мороженое! И оно меня по имени назвало.

– Сомневаюсь, – ответил сердитый женский голос, – опять ты незнакомому человеку дверь открыла. А если там бандит с бензопилой?

Я быстро преодолела пролет и сказала:

– Ни режущих, ни колющих, ни каких-либо других инструментов у меня с собой нет. И я в некотором роде похожа на пломбир: вся заледенела внутри. Здравствуйте, меня зовут Таня, я ищу Галину Юдаеву или Веру Киселеву.

– Вера перед вами, – прозвучало в ответ, затем хозяйка вышла на лестницу и весьма нелюбезно спросила: – Чего надо?

– Скажите, Галя здесь живет? – спросила я.

– Нет, – буркнула Киселева.

– Не дадите ее адрес, – не отступала я, – тот, где она реально находится, а не прописана?

– Понятия не имею, – огрызнулась Вера, – Галина мне чужой человек.

– Но по документам ей принадлежит одна из комнат в вашей квартире, – не успокоилась я.

– Галя уехала, – сменила тактику Киселева.

– Давно?

– Не помню.

– Куда?

– Не знаю.

– Вы не общаетесь с Юдаевой?

– Нет! Давно от нее не имею вестей, – изобразила озабоченность Вера.

– Ну тогда можете радоваться! – весело воскликнула я. – Мы нашли Галю, она на днях вернется домой.

Вера навалилась спиной на входную дверь.

– Кто? – с ужасом спросила она. – Как?

Я поняла, что нащупала болевую точку, и решительно нажала на нее каблуком.

– Галина Валентиновна Юдаева сейчас помещена в психиатрическую клинику, курс лечения проходит успешно, вы на днях обретете потерянную двоюродную сестру.

– О! Нет, – простонала Киселева, – только не это!

– Я думала, вы обрадуетесь, – прикинулась я идиоткой.

– Мама, мама, – изнутри заколотила по двери девочка, – мама!

– Вы, наверное, сотрудник социальной службы, которую отправили проверить, как живет инвалид? – с надеждой спросила Киселева.

– Можно и так представить дело, – загадочно ответила я.

– Возьмите сто баксов и скажите, что не нашли нас, – взмолилась Вера.

– Предлагаете мне глупо соврать?

– Двести евро, – изменила сумму Вера.

– Смешно, – пожала я плечами, – из-за небольшой мзды я потеряю отличную работу.

– Мама! – завизжала девочка и со всей силы пнула дверь.

Та чуть приоткрылась, и ребенок протиснулся на лестницу.

Вера толкнула девочку назад в прихожую и заорала:

– Чтоб тебя разорвало, дуру! Восемь лет стукнуло, а ума нет!

Из квартиры полетели жалобные рыдания.

– Все возвращается, – тихо сказала я, – сейчас вы не хотите общаться с дочерью, обзываете ее, пинаете, но пройдет лет тридцать, и вам понадобится ее помощь. Вот тогда все вернется. Девочка продемонстрирует равнодушие и нежелание сидеть с матерью. Не думаю, что она злопамятна, просто ей негде научиться любви, терпению и пониманию. Примера-то перед глазами в детстве не было.

Киселева закрыла глаза руками.

– Я люблю дочь.

– Это заметно, – ехидно сказала я.

Вера наклонила голову.

– Юдаевы сумасшедшие, а я Киселева! Слава богу, от мамы ничего не получила! Теперь боюсь, что Алиска в бабку уродилась. Знаете, что та учудила?

– Взяла на воспитание Галину, дочь своего погибшего брата, – предположила я. – Этот поступок свидетельствует о психических отклонениях вашей матери? По-вашему, в подобном случае племянницу следовало поместить в детдом!

Вера вздрогнула.

– Не делайте из меня монстра, вы не знаете всех обстоятельств. Когда дядя Валя и тетя Оля попали в аварию и умерли, мама привела сюда Галку. Папа ей сказал: у девочки хорошая квартира на Новокрасинской улице, не прописывай сироту к нам, она площадь потеряет.

Но мама наплевала на совет отца, она его в грош не ставила. Оформила Галку сюда, да еще лицевой счет разделила. Вот и получилась из нашей трешки коммуналка. Красиво? Меня она в расчет не приняла. Конечно! Галочка Юдаева, а я Киселева, папино отродье. Да только Галя сумасшедшая, у нее болезнь с красивым названием, вспомнить не могу, вроде фуко!

– Я слышала про маятник Фуко, – продемонстрировала я обрывки полученных в школе знаний.

– Значит, фуршет, – вздохнула Вера.

Глава 17

– Обойдемся без названия недуга, – я упростила Киселевой задачу.

– Мать на меня орала, папу шпыняла, упрекала, что мы с Галей не общаемся, а потом умерла, – с кислым лицом сообщила Вера, – вот мы хлебнули дерьма! С шизанутой жить страшно, а с такой, как Галька, в особенности.

– Она буянила? – предположила я.

Вера открыла дверь в квартиру.

– Входите, на лестнице дует. Извините, что сразу не позвала, испугалась, сейчас поймете почему.

Вера старше Гали на десять лет, поэтому в детстве они не дружили. Правда, во многих семьях родители стараются сблизить сестер независимо от их возраста. Но Ольга и Валентин никогда не приводили дочь к ближайшим родственникам. Если же Ксения собиралась к брату, то ехала одна, а ее муж Егор предпочитал оставаться дома. Верочка двоюродной сестрой не интересовалась, с дядей Валей и тетей Олей пересекалась очень редко. Однажды, правда, девочка спросила у мамы:

– Почему мы никогда не отмечаем вместе Новый год и другие праздники?

Ксения ответила:

– Валентин занимает ответственный пост, он намного богаче твоего папы, Ольга считает нас нищими неудачниками. Понятно?

Верочка кивнула и с той поры стала считать дядю с тетей не самыми приятными людьми.

В двадцать лет Вера собралась замуж, Павел, ее жених, понравился родителям, невеста пришлась по сердцу будущим свекру со свекровью. Подали заявление в загс, активно готовились к свадьбе, но за неделю до торжества будущий супруг внезапно объявил:

– Я с тобой жить не хочу.

Вера обомлела, а Ксения с Егором, кипя от возмущения, отправились к родителям жениха, выяснять отношения. Вернулись они домой поздно и на все вопросы дочери мямлила в ответ:

– Забудь Павла, он тебя недостоин.

Не добившись ясности, девушка пригрозила:

– Не хотите рассказывать, сама смотаюсь к ним домой!

Егор посмотрел на жену:

– Нам придется ей рассказать.

– Никогда, – испугалась Ксения.

– Иди погуляй, – предложил ей отец, – я сам с Верой побеседую.

Мама всегда активно спорила с мужем, отстаивала свою позицию, даже в таком пустяке, как выбор сосисок к ужину, любое предложение Егора отметалось ею только потому, что оно звучало из его уст. Но в тот день Ксения беспрекословно повиновалась и убежала из дома, а Вера испугалась. Она сообразила: услышит сейчас совсем не радостную историю.

Егор начал издалека, рассказал, как они с женой учились в институте, зарабатывали на квартиру, отказывая себе во всем, чтобы у дочки было счастливое детство и беззаботная юность. Они были разумны, понимали, что двоих детей им не поднять. Когда Вере исполнилось девять лет, Ксения забеременела. Она собралась сделать аборт, но тут к ней прибежала Оля и сказала:

– У нас с Валентином дети не получаются, мы решили взять отказного младенца, но ведь свой по крови малыш лучше. Отдай нам новорожденного.

Ксения сначала категорически отказалась, но брат, невестка и даже Егор говорили, что лучше не губить завязавшуюся жизнь, сделать родную сестру счастливой, и Ксюша без особой охоты согласилась выносить ребенка.