Замороженный страх - Валерий Георгиевич Шарапов Страница 21

— Не будь идиотом, Юдин. — Как всегда в таких случаях, подполковник заговорил вслух. — Блинчики — это частности, но что ты будешь делать, когда тебе снова придется отчитываться перед кем-то за каждый лишний час, проведенный на службе? А ведь этих лишних часов будет чертова туча, и ты это знаешь. Ты это уже проходил, так зачем начинать все сначала?

Ответа на свой вопрос Юдин ни от кого не ждал. Нецелесообразное, совершенно иррациональное желание вновь завести семью появилось внезапно, под наплывом чувств и должно было так же внезапно исчезнуть. По крайней мере, Юдин очень на это надеялся. Стоит перетерпеть эту щемящую грудь тоску, и все пройдет, уж он-то знает.

— Нужно отвлечься, — сам себе приказал Юдин, — а что отвлечет тебя лучше, чем работа?

Мысли о работе заставили Юдина нахмуриться. Нет, на этот раз погрузиться в работу и позабыть о внезапном желании ощутить домашний уют и тепло не получится. Разве он не сбежал с работы, чтобы только перестать думать о том, что в поисках убийцы они зашли в тупик, из которого нет выхода? Так как он собирается отвлечься работой теперь?

— Для начала устроим себе праздничный ужин, — внезапно для себя решил Юдин. — Все-таки не каждый день тебе исполняется сорок семь. Пятый десяток подходит к концу, есть смысл подбить итоги жизни, а лучше просто побаловать себя хорошим ужином.

Старенький «ЗиС-Москва» с массивной хромированной ручкой-замком примостился у окна. Юдин рывком открыл дверцу, пошарил по полкам холодильника и присвистнул. Ничего подходящего не нашлось. Даже привычная еда холостяков, «Любительская» колбаса с жирком, и та закончилась. В дверце сиротливо перекатывались два яйца да брикет сливочного масла «Кремлевского» лежал на нижней полке.

— Ничего, сейчас макароны сварим, яйцом зальем, вот вам и ужин, — ободряющим тоном проговорил Юдин и тут же полез в стол-тумбу, где еще при жизни матери всегда хранились крупы и макаронные изделия.

Но и тут Юдина ждало разочарование. Бумажный пакет из-под макарон оказался практически пуст. Три или четыре «соломинки» прижались к тонкой стенке пакета да на дне скопилась горсть мучных обломков.

— Вот ведь невезение, — произнес Юдин и вдруг рассмеялся.

Смех эхом раскатился по пустым комнатам и вернулся к хозяину, а тот продолжал смеяться. Он представил, как открывает жестяную коробку с рассыпчатым рисом и находит там три зернышка, затем переходит к банке с пшеном, но и там, кроме мусора, ничего. Зато за банкой с крупами стоит целехонькая, заполненная под горлышко бутылка «Пшеничной» со скручивающейся крышкой.

Это обстоятельство и рассмешило Юдина. Подполковник не считал себя любителем горячительных напитков. Иногда, поддерживая компанию, выпивал пару-тройку рюмок на праздниках, но никогда не злоупотреблял этим. Тем более не начинал домашний ужин или обед с того, чтобы пропустить стаканчик. Он знал, многие мужчины так делают. Многие даже считают такую привычку настоящим мужским поведением, но только не подполковник Юдин. Спиртное в доме он держал исключительно для неожиданных гостей, чтобы его не застали врасплох, так приучила его мать. И вот теперь из всех съестных запасов он имел в своем распоряжении только бутылку водки. Чем не анекдот?

— Ну что ж, не удалось наесться, придется напиться, — отсмеявшись, сообщил Юдин пустым комнатам. — Тем более повод более чем подходящий. А закусить можно и блинчиками.

Он выставил бутылку на стол, пошарил по полкам в поисках рюмки. Там ее не оказалось, и он прошел в комнату, где в старинном серванте поблескивал хрусталь — гордость отца и головная боль матери. Дважды в год мать доставала хрустальные вазы, фужеры и рюмки, погружала в раствор на основе нашатырного спирта и, чихая от едкого запаха, перемывала посуду, пока та не начинала сиять. Так любил отец, а мать всегда старалась ему угодить. Иногда это казалось милым, но чаще раздражало юного Александра. Он не понимал, почему жизнь матери подчинена прихотям отца.

Сколько Юдин себя помнил, они все делали так, как нравилось отцу. Отдыхать ездили туда, куда выберет отец, проводили выходные так, как хотел он, передачи по телевизору смотрели те, которые нравились отцу. Да что там говорить: даже еду ели только ту, которую любил он. Перловка на подсолнечном масле с мизерными вкраплениями мяса. Холодец только с хреном! Чай из ягод боярышника, без вкуса и запаха. Этот чай мать заваривала изо дня в день, без перерывов на выходные и праздники. Но хуже всего было сало. Поджаренное ломтиками на чугунной сковороде, оно плавало в жиру, наполняя дом тошнотворным запахом. Юдин его терпеть не мог, но отказ от еды в их доме приравнивался к предательству. Умри, но съешь все, что положили тебе на тарелку!

Воспоминания захлестнули внезапно, накрыли с головой, как морские волны в штормовую погоду. Юдин не пытался избавиться от них, по опыту знал: пока не отпустит само, нечего и рыпаться. Вот он с отцом на даче: у дальнего края, прямехонько вдоль забора, пышным цветом разрослась крапива, и он, пятилетний мальчуган, напялив на хрупкие ручонки огромные брезентовые варежки, пытается бороться со жгучей «преступницей». Гигантские кусты под два метра высотой колышутся под порывами ветра, опушенные крохотными иголочками листья лезут за пазуху, хлещут по щекам. Маленькому Саше больно до слез, он уже видит, как набухают пузыри на руках и ногах, и единственное желание, которое он ощущает — сбежать, унести ноги от этих жгучих монстров! Да только куда убежишь, когда в двух шагах от тебя на самодельной скамеечке сидит отец. Широко растопырив колени, он курит самокрутку и поучает своим хрипловатым, чуть дребезжащим голосом: «Проворнее работай руками, малец. Загребай больше и рви с корнем. А что ужалит чуток, так это даже полезно. Кровь быстрее по жилам бежать будет. Ну, чего застыл, не будь неженкой, малец».

Еще одно яркое воспоминание: ему девять лет, он в общей комнате сидит за обеденным столом, заваленным учебниками. Окно распахнуто настежь, из него доносятся веселые голоса друзей, которые гоняют мяч по придомовой футбольной площадке. Гомон, смех, шутки — все это не для Саши Юдина, который, по мнению отца, должен корпеть за учебниками именно сейчас, когда день в самом разгаре и до чертиков хочется присоединиться к товарищам, беззаботно пинать футбольный мяч и, кто знает, может, даже забить гол в ворота «непробиваемого» вратаря Федьки-Дули. Из кухни доносится робкий голос матери, она делает героическую попытку вступиться за сына, выторговать ему часок передышки. Но ее