Дмитрий Дивеевский - Дровосек Страница 34

Генерал вопил так, что, казалось, выскочат из орбит его оловянные гляделки. Но, скажем прямо, виноват был он сам. Нельзя тайком въезжать в зону маневров. Поэтому Рико обошелся нравоучением, но за спиной его стали плестись удивительные и невероятные версии случившегося, далеко ушедшие от своей фактической основы благодаря фантазии рассказчиков.

Потом было еще много чего интересного в жизни Рико. Это все закономерно вынесло его за пределы подвижно-огневого состава и осадило на дивизионном складе, где у него было меньше шансов задавить или пристрелить кого-нибудь по ошибке.

Конечно, Рико не мечтал стать генералом, потому что карьера его не задалась с самого начала. Но и превращаться в складскую крысу он не очень-то хотел. Когда грезы о романтических путешествиях по самым горячим точкам кончаются таким дурацким образом, можно и захандрить.

Теперь Костелло тянул лямку в гарнизоне под Висбаденом и знал, что впереди ничего хорошего его не ждет. Через пару лет выпрут в отставку – и иди искать работу, потому что на шее две малолетние пигалицы, которым еще нужно дать образование, и визгливая жена, постоянно требующая денег на тряпки и не понимающая, что деньги могут иссякнуть.

Майор Коллета посмотрел на себя в зеркало и ухмыльнулся. Не красавец, что и говорить. Маленькие мышиные глазки под рыжим армейским чубчиком, толстый кривой нос и торчащие уши едва ли делали его похожим на Алена Делона. К этому следует добавить небольшой росточек и постоянное сипение носа, который он перебил, ударившись о казенник орудия во время учебных стрельб.

Зеркало висело в его офисе, расположенном в дивизионном складском терминале. Здесь Рико был главным хозяином. Ему подчинялось еще пять сержантов с отделениями джи ай, которые раскатывали на карах, складировали запчасти, сортировали приход-расход и делали другую складскую работу. Терминал был огромным и вмещал в себя уйму всяческих вещей для всех видов войск, входящих в дивизию.

Коллета достал из сумки коробку с едой и термос. Ходить в гарнизонную столовую он не любил, потому что имел чуткий к разной дряни желудок и всегда мучился изжогой после ее посещения. Его дорогая жена Лола готовила ему настоящие андалузские блюда, при одном воспоминании о которых становилось приятно на душе. Чудная и незаменимая жена, эта Лолита. Но не проходит и недели, чтобы они с Лолой не развеселили своей дракой весь офицерский барак, в котором находилась их квартира. Темперамент у его женушки был таким огневым, что ее боялись даже военные полицейские патрули. Но зато и в постели, и на кухне она была образцова. Сам Рико настоящим испанцем себя не считал, потому что был от природы довольно тихим человеком и в драки ввязывался только тогда, когда жена доводила его до белого каления.

Но ему надо было готовиться к суровым испытаниям. Вчера шеф объявил, что контракт Коллеты истечет точно день в день и ни о каких поблажках речи быть не может. Хотя, конечно, Рико надеялся на невозможное. С этой своей Лолой он не сумел подкопить нужное количество деньжат, а те скромные запасы, что имеются, уйдут очень быстро. Начинать же жизнь заново в его возрасте поздновато. А все Лола. Она покупает наряды в безумных количествах, расходуя на них неимоверные деньги. Только Рико ничего не может с ней поделать. Наверное, проще спутать взбесившуюся лошадь, чем остановить его жену, собравшуюся на шоппинг. Когда Коллета вспоминал, какие короба почти новых тряпок они выбрасывали на помойку, он скрипел зубами от отчаяния. Однако время транжирства для Лолы заканчивается и приближается пора расплаты. Только она все равно не уймется и будет продолжать свой образ жизни до тех пор, пока семья военного пенсионера Коллеты не вылетит на улицу. Рико представил себе такую картину даже с каким-то облегчением. Наконец-то до этой дряни дойдет, что она со своим дурацким нравом наделала.

Хотя и он тоже виноват. Нечего было идти у жены на поводу. Надо было однажды стукнуть по столу кулаком и крикнуть: «Заткнись, твою мать. Командую здесь я!» От одной этой мысли Рико поежился. Трудно себе вообразить, что выкинула бы в ответ его необъезженная подружка. Тут он вспомнил последний ночной разговор с Лолой о грядущем невеселом будущем. Лолита, происходившая из семьи андалузских испанцев, и знать не хотела о том, что однажды ей придется положить зубы на полку. Она жила свою единственную жизнь так, как, наверное, умеют жить только андалузки: чувственно и весело, не отказывая себе ни в каких удовольствиях. Поэтому, когда однажды ночью Рико начал скрипеть о плохих делах, она приподнялась в постели, оперлась на локоть, посмотрела на него презрительным взглядом и сказала:

– Энрико, если ты не хочешь, чтобы я тебя разлюбила, прекрати скулить. Ты кто, потомок корсаров или гарнизонная вонючка? Посмотри вокруг – ты видел, чтобы в Америке хоть один человек не схватил свой шанс, если тот сам плывет ему в руки? У тебя целый склад всякого секретного дерьма, и ты можешь сделать хорошие деньги на его продаже. Что, или я не права?

Рико покрылся холодным потом от ее слов. Конечно, он давно уже разлюбил эту пернатую птицу, что разинула клюв на американском гербе. Его молодые романтические мечты в осколки разбились об идиотизм и издевательства военной службы, которая только и может, что выжимать человека как лимон, а потом выбрасывает его на все четыре стороны с нищенской пенсией. Но подумать о нарушении воинского долга он даже не решался. Тем более о продаже складских запасов. Да и кому они нужны? Тут он вспомнил о партии «стингеров», только что поступивших на вооружение. А ведь наверняка для них нашлись бы покупатели. Можно одним таким переносным комплексом обеспечить себе безбедную старость. Ведь он потянет не меньше, чем на полмиллиона зеленых. Но кто может их купить? Кадры шпионских детективов замелькали в мозгу майора. Конечно, русские! Ведь «стингеры» сбивают в Афганистане их МИГи. Это точно, русские могут заплатить огромные деньги и навсегда решить все проблемы семьи майора Коллеты.

Рико поначалу пытался забыть о разговоре, но потом эти мысли овладели им полностью. Они поселились в его рыжей голове, и день за днем Рико Беда стал строить картины своего безбедного будущего на полученные от продажи «стингеров» деньги. Он представлял большой и богатый особняк у себя в Нью-Арке, радостную Лолиту, выгружающую из «Бьюика» коробки с нарядами, отдых на Багамах и еще кучу всякой приятной ерунды. Почему бы ему, черт побери, однажды не поселиться в «Шератоне» и не попользоваться услугами вышколенной прислуги? Сколько можно останавливаться в затертых дырах, где прислуга обратит на тебя внимание, если только ты забьешься в конвульсиях?

Предчувствие красивой и беспечной жизни вместо пенсионного прозябания все больше и больше захватывало майора Коллету, и он начал уже подумывать о том, как лучше уволочь «стингер». Доступ к комплексам у него был, они не находились на какой-то особенной охране. Вынести его вечерком в каком-нибудь тряпье или коробе, бросить в салон своего джипа – и порядок. Можно везти покупателю. Вопрос в другом: на следующее утро или днем пропажа будет обнаружена, и начнется расследование. Следы приведут к нему. Надо подумать, как обезопасить себя. Во-первых, можно утащить ракету без упаковки. Оставшаяся упаковка будет являть наличие оружия до тех пор, пока кто-то не сунется внутрь. Значит, следствие все-таки будет, но только позднее. Это уже лучше. А что, если разрядить комплекс и продать только головку наведения? Ведь в ней-то весь фокус. За нее русские дадут не меньше, чем за всю трубу. Вся эта конструкция без головки может простоять довольно долго. Но как ее снять? Да и можно ли ее снять, ведь Рико ничего не соображает в этих делах. Надо думать.

Это было три года назад. Данила с Кренделем сидели в огромном зале мюнхенского «Хофбройхауза», тянули пиво и глазели по сторонам на веселящуюся публику. В помещении, по размеру напоминавшем зал ожидания Казанского вокзала, рядами стояли длинные столы и скамьи, на которых сидели гости. Местных выходцев из провинции сразу было видно по одежде. Мужчины выделялись на общем фоне неизменными кожаными штанами с нагрудниками, а женщины – расшитыми платьями, называемыми здесь трахтами. Люди пили пиво из литровых «фасов», громко пели и раскачивались, уцепив друг друга под локти. Мощные официантки бегали между рядами, разнося тяжелые кружки по четыре в каждой руке. Помимо местных жителей, в зале было полно туристов, не столь стойких к «Пауланеру», как баварцы. Крендель с ухмылкой наблюдал, как какой-то хлипкий парень студенческого вида вытравливал излишки пива в огромную восьмигранную урну высотой ему по грудь. Такие урны стояли вдоль прохода явно для тех, кто не успевал добежать до туалета.

Данила толкнул Корнеева в бок, показал на одиноко сидящего мужчину с лицом сказочного Гоблина и, стараясь перекричать шум, произнес: