Олег Агранянц - Убийство в Кокоа-Бич Страница 6

Услышав мои слова, хозяин появился из подсобки. Улыбающийся добродушный мужичок кавказской национальности. Впрочем улыбался не только он, улыбались и две продавщицы. Я решила сразу поставить все точки над і.

— Кто из вас выходил на связь с Тамарой?

К моему удивлению, улыбаться персонал не перестал, а хозяин участливо спросил:

— С какой Тамарой?

— С той, которая связывалась при помощи кого-то из вас с господином Мешковым.

Работники прилавка перестали улыбаться и теперь демонстрировали озабоченное непонимание.

— Объясню подробней. Тамара зверски убита.

— Кто такая Тамара? — спросила одна из продавщиц.

— А кто такой Мешков, вы не спрашиваете?

— Мы знаем Мешкова, он часто бывает у нас. И он, и его жена.

— И вы тайком от жены Мешкова поддерживаете его связь с Тамарой.

— Действительно эта Тамара убита? — спросил хозяин.

Я показала фотографию. Взяла ее сначала одна продавщица, потом передала другой. Та отдала хозяину.

— Какой кошмар!

— Мы Тамару не знали. Мы ее не разу не видели, — в два голоса загалдели продавщицы.

— Александр Аркадьевич просил нас, — неуверенно начал хозяин. — Знаете, чтобы жена…

— Как часто звонила Тамара?

Отвечали все сразу:

— Редко. Раз в полгода.

— Что передавала?

— Просила передать Александру Аркадьевичу, чтобы позвонил.

— Как вы связывались с Мешковым?

— Мы ждали, когда он придет.

— Кроме последнего случая, — уточнила одна из продавщиц.

— Да, — подтвердила другая. — Она позвонила месяц назад и просила передать Мешкову, что…

Продавщица порылась в какой-то книжице и нашла:

— Предайте Сане, что ремонт машины обошелся в четыре тысячи долларов. И просила передать срочно.

— Вы знаете, где живет Мешков?

— Нет. Но мы знаем его телефон.

— И вы ему позвонили?

— Нет. Мы решили, что это не так уж срочно и лучше его подождать. И он действительно скоро пришел. Мы ему передали.

А дальше снова сцена из «Места встречи»:

— Ну, какой у вас номер его телефона?

Я вынула нечто наподобие записной книжки и сделала вид, что сверяю.

Продавщица продиктовала.

— Верно, — согласилась я.

И тут же, чтобы не забыть, набрала номер по своему мобильному телефону.

— Пожалуйста, подождите, — остановил меня хозяин.

Я нажала «стоп».

— Вы знаете, — он замялся, — у него жена, лучше, чтобы она…

Продолжила продавщица:

— Она злая, неразговорчивая. Мы ее не любим.

— Ее зовут Валентина, — я вспомнила, что продавщица в Палм-Косте так называла спутницу Тамары.

— Нет, ее зовут Валерия. Валерия Александровна.

Продавщица в Палм-Косте могла и ошибиться.

— Кто-нибудь с ними еще живет?

— Сейчас никто. Раньше жила дочка. Теперь она с мужем в Вашингтоне.

— Вы знаете, кто такой этот Мешков?

— Он сейчас на пенсии, — сообщила одна продавщица.

— Давно?

— Года два.

— Где он работал до ухода на пенсию?

— Он преподавал. Химию в университете.

— Он не только преподавал, но и был ученым, — поправил продавщиц хозяин.

Еще несколько вопросов. Ничего существенного. Я быстро простилась. Вышла из магазина и сразу начала звонить Мешкову. Не хотела, чтобы меня опередили.

Спокойный голос:

— Я вас слушаю.

— Господин Мешков?

— Я.

— Моя фамилия Лонова. Я бы хотела с вами встретиться.

— По какому вопросу? — спокойный, уверенный голос.

— По вопросу об убийстве Тамары Солджер, она же Тамара Князева.

Молчание. Долгое молчание. Игра? Или удивление?

И снова спокойный голос:

— Вас устроит завтра утром?

— Мне бы хотелось сегодня.

— Это невозможно.

— И все-таки. Вы могли бы подъехать в магазин «Русский самовар»? Я думаю, долго вас не задержу.

— Хорошо. Я буду через двадцать минут. Как я вас узнаю?

— У магазина стоит белый «Лексус».

Через двадцать минут ко мне в машину сел седой господин в светлом свитере и джинсах.

— Профессор Мешков Александр Аркадьевич, — представился он.

— Карина Лонова. Расследую дело об убийстве Тамары Князевой.

— Тамару убили, Тамару убили, — вполголоса повторил Мешков. — И вы хотите задать мне какие-то вопросы, связанные с этим убийством?

— Да.

— Вы из ФБР?

— Да. Я эксперт по России. Точнее, по делам, фигурантами которых являются русскоязычные американцы.

— Понятно, понятно. Русскоязычные американцы, то есть мы. Что случилось с Тамарой?

Я протянула ему фотографию убитой Солджер. Он быстро взглянул на нее и так же быстро вернул:

— Кто это сделал?

— Это мы и хотим узнать. Знаете ли вы некую В.Меши?

Мешков быстро ответил:

— Нет, не знаю.

— Может быть, кто-нибудь из ваших родственников таким образом сокращает вашу фамилию? Мешков — трудно для американцев.

— Это совершенно исключено.

— Хорошо. Знаете ли вы Алексея Константиновича Молчалина?

— Тоже нет.

— Но Солджер вы знали?

— Я знал Тамару Князеву. Но это было очень давно. Потом она стала Солджер.

— Когда вы ее видели в последний раз?

— Давно. Лет пять назад. Может быть, больше.

— Но тем не менее вы выслали ей большую сумму на ремонт автомобиля?

Мешков молчал.

— Вы использовали магазин для контактов с Князевой? Вы не хотели, чтобы кто-то знал о ваших контактах с ней? Кто? Ваша супруга?

Молчание. Я продолжала:

— В каких отношениях вы были с Князевой?

Мешков по-прежнему молчал.

— Как видите, у меня много вопросов. Вам так или иначе придется на них ответить. Или сейчас здесь мне, или мы продолжим разговор в бюро. Что вы предпочтете?

— Я отвечу вам. Только не сейчас.

— Почему?

— Как вы считаете, можно пересказать за полчаса «Войну и мир»?

— У меня много времени.

— Сегодня я вам ничего не расскажу. У меня есть на это достаточно веские причины. Зато завтра я вам укажу убийцу Тамары Князевой.

— Выглядит заманчиво. Но мне хотелось бы сегодня.

— Завтра я вам покажу бумаги, которых со мной сегодня нет… Не бойтесь, я не убегу. В моем возрасте и при моем положении… Приезжайте завтра утром ко мне домой.

— Хорошо. В девять утра вас устраивает?

— Вполне. В три часа у меня семинар на кафедре. Так что до обеда я в вашем распоряжении.

— Ваш адрес?

Мешков продиктовал адрес. Рассказал, как его найти. Степенно вышел из «Лексуса», сел в припаркованную рядом «Тойоту» и уехал.

— Мама, это профессор химии. Он из России.

— Химии?! Любопытно. Отцу я все расскажу. Завтра мы будем дома. Держи нас в курсе.

8. Профессор химии и его записки

В девять утра я подъезжала к серому двухэтажному дому. Мешков уже ждал меня.

— Проходите.

Я вошла в прихожую, сплошь увешанную картинами.

— Если не возражаете, пройдемте ко мне в кабинет.

Мы поднялись на второй этаж.

— Прошу вас.

Полки с книгами. Диван. Журнальный столик, на нем свечка в виде ангела с перекрещенными крыльями. У окна огромный письменный стол. Компьютер, принтер.

— Извините, моя жена отсутствует, поэтому предложить могу только кофе. Не откажетесь?

— С удовольствием.

Он вернулся через пять минут с подносом, на котором возвышались две расписанные русским узором чашки.

— Скажите, — начал он, — вам никогда не приходила в голову мысль о том, что жизнь все время отвлекает наше внимание от чего-то самого главного, и мы даже не успеваем заметить, от чего именно? Кафка писал: нет страшнее абсурда, порожденного не внешними обстоятельствами, а исключительно собственным мировосприятием.

— Вы любите Кафку, Александр Аркадьевич?

— Я сторонник кафкианской догмы о беззащитности ума перед безразличием. Заурядный человек ищет во всем закономерность, старается что-то предусмотреть, а умный понимает: мир хаотичен, им движет случай, абсурд, ошибка.

Отец учил меня: теоретическими рассуждениями обычно маскируют заранее приготовленную защиту. Я спросила:

— Какое все это имеет отношение к убийству Тамары?

— Несколько лет назад я написал повесть. Она основана на воспоминаниях. Речь идет о событиях почти пятидесятилетней давности. Это не воспоминания, но и не полный вымысел. Я изложил эти события с микроскопом в руках. Я постарался доказать независимость людей от совершаемых ими поступков.

— В этой повести фигурирует Тамара?

— Да. Но это не главное. Главное то, что повесть может дать шанс связать абстрактность поступков и дуализм их оценок.

— Я смогу прочесть эту повесть?

— Конечно. Она объемна. Я мог бы показать вам только те отрывки, где говорится о Тамаре Князевой. Но тогда вы имели бы право обвинить меня в искусственном подборе фактов. Вы сказали, время у вас есть. Поэтому я решил показать вам все мои записки. Садитесь за стол. Записки у меня в компьютере.