Лесли Горвиц - Формула смерти Страница 46

— Ко мне приходил человек из манхэттенской окружной прокуратуры. Они располагают данными, свидетельствующими о том, что Алан Фридлэндер не совершал самоубийства, а был убит. Все, кто имеет отношение к этому делу, включая вас и меня, подозреваются в сокрытии важных улик.

Она замолчала и посмотрела на Холмса, желая знать, какой эффект произвели на него слова. Тот некоторое время молчал, но, ставя чашку на блюдце, расплескал кофе.

— Сокрытие улик? Этот человек из окружной прокуратуры так и сказал?

Гейл кивнула. Когда она прокручивала в голове предстоящий разговора Холмсом, такой вариант казался ей вполне правдоподобным. Тем более, насколько она знала, окружная прокуратура действительно интересуется деятельностью Бюро судмедэкспертизы.

Он поднялся со стула:

— Не хотите ли чего-нибудь выпить? Мне сейчас просто необходимо пропустить стаканчик. У меня есть только виски.

— Пусть будет виски, — ответила Гейл.

Итак, ее выдумка принята им за правду.

Глотнув виски, Холмс раскраснелся и расслабился.

— И что же вы им рассказали?

— То же, что написала в своем отчете. Но я в тот же день нашла копию заключения и обнаружила, что текст его кто-то изменил.

— Что вы хотите сказать?

— Кто-то изменил мои формулировки так, что заключение подтверждает факт самоубийства Фридлэндера.

— Так, так… — он налил себе еще виски. — И они считают, что я имею отношение к фактам сокрытия важных улик?

— Я только знаю, что они хотят с вами встретиться. Я подумала, что следует вас предупредить. И вы, и я попали в неприятную историю, а потому нам лучше держаться вместе.

— Да, да, — пробормотал он, погруженный в собственные мысли, и вдруг взорвался: — Я работаю в Бюро уже семнадцать, нет, восемнадцать лет и всегда делал свою работу хорошо. Никто никогда не мог обвинить меня в некомпетентности.

— Я это знаю.

— Однако должен сказать, что кое-кто в Бюро относится к делу не слишком добросовестно. Случаются ошибки из-за небрежности или лени наших сотрудников. У нас много проблем и, прежде всего, это нехватка оборудования для хранения трупов. Вы знаете, что пятьдесят холодильных камер не работают? Кроме того, в нашем штате завелись уголовные элементы, ворующие золотые зубы у покойников. Вы слышали о таком?

До Гейл доходили слухи, но она им не верила.

— Вы работаете врачом скорой помощи и знаете, как часто в нашем деле случаются ошибки, могущие повлечь за собой уголовную ответственность.

— Да, такое — не редкость.

— Конечно, все люди разные. Для одного определенные признаки могут указывать на самоубийство, для другого — на убийство. Я могу думать, как хочу, но если вскрытие не поручено непосредственно мне, я должен считаться с мнением старшего.

— Особенно, если это доктор Магнус?

— Именно так… Хотя… — Холмс замолк в нерешительности. В его глазах стоял страх. Виски ему, как видно, не помогло.

— Хотя что? Продолжайте…

— Хотя вчера вечером доктор Магнус сделал нечто такое… Если быть честным, я был потрясен, я был напуган. Вообще-то, мне не следовало посвящать вас, но если, как вы говорите, меня все равно будут допрашивать… — он опять замолк.

— И что же вы могли такое увидеть? — Гейл думала, что речь шла о вскрытии тела Амброзетти.

— Конечно, доктор Айвз, вы сами участвовали во многих процедурах вскрытия и хорошо знаете, какое внимание мы обращаем на любые, самые незначительные повреждения тела. Тело умершего человека следует уважать, относиться к нему, я бы сказал, с почтением. Это основной принцип нашей профессии.

— Согласна.

— Вчера, поздно вечером, к нам поступило тело преступника, известного мафиози. О нем писали в газетах. Альбинезе. Джероламо Альбинезе. Причина смерти не вызывала никаких сомнений. Смерть наступила в результате удушья, и признаки этого были настолько явными! Потемнение кожи лица и шеи, лопнувшие кровеносные сосуды на лице и на глазных белках. Мы обнаружили, кроме того, закупорку сосудов во многих органах. Кровоизлияние в легких, сердце, мозге, желудке и кишечнике. Но самый верный признак смерти от удушья — перелом гиодной кости[10] — был также налицо…

— И доктор Магнус все это установил? Ведь именно он проводил вскрытие?

— Да. Я и он, — Фрэнсис Холмс помрачнел и отвернулся к окну. Впервые он подвергал сомнению действия человека, которому верно служил так много лет, да еще вслух, и более того — перед женщиной, едва ему знакомой. Он плеснул в стакан виски. — Вы понимаете, что еще требовалось получить лабораторные анализы, но приговор Магнуса был безапелляционным: вскрытие не обнаружило физических повреждений, способных повлечь смерть. Джероламо Альбинезе умер от сердечного приступа. Я не мог поверить в то, что доктор Магнус мог просмотреть такие очевидные признаки смерти от удушья.

— Но вы ничего ему не сказали…

— Это его вскрытие! — разозлился вдруг Холмс. — И он дает свое заключение о причинах смерти. Но… но вчера вечером доктор Магнус сделал нечто такое, что не входит ни в какие рамки!

Холмс вскочил и нервно зашагал по комнате. Гейл никогда не видела его таким злым. Когда он заговорил снова, губы его дрожали.

— Вы не можете себе представить, что он сделал! — он замолчал, не в силах продолжать. Потом собрался с духом и выпалил:

— Он вырезал Альбинезе глаза!

— Вырезал глаза?

— Да! Такого я в своей практике еще не встречал, тем более необходимости в этом не было.

— Зачем он это сделал? — Гейл знала ответ на собственный вопрос, но хотела услышать его из уст Холмса.

— Потому что разрыв сосудов на белках явно свидетельствовал о смерти от удушья. Любому паталогоанатому это ясно как день!

— И что же он с ними сделал потом?

— Что он с ними мог сделать? Он поместил их в формалин А. Вам известно, что формалин имеет свойство обесцвечивать органы?

— Что может только означать исчезновение признаков кровоизлияния?

— Именно…

— Возможно ли извлечь глазные яблоки из формалина до того, как исчезнут признаки кровоизлияния?

Вопрос поставил Холмса в тупик. Он залпом выпил содержимое своего стакана и наполнил его снова. Гейл уже потеряла счет, сколько раз он это проделывал за последние полчаса, и боялась, как бы Холмс не потерял способность здраво рассуждать.

— Что вы предлагаете? — спросил он устало.

— Если бы нам удалось заполучить органы Альбинезе или Фридлэндера… Это бы нам помогло.

— Помогло?

— Да, помогло бы, когда нам начнут задавать вопросы люди из прокуратуры.

— Ах да, прокуратура, — в его голосе звучал неприкрытый скептицизм. Возможно ли, чтобы он поверил ей, будучи трезвым, а напившись, усомнился в правдивости ее слов?

— Как только доктор Магнус пронюхает о проводимом прокуратурой расследовании, он постарается поскорее уничтожить все улики. Если он уже этого не сделал, — сказала Гейл. — И свидетельство тому — то, что вы видели вчера вечером. Но если мы представим прокуратуре улики…

— Вы хотите, чтобы я помог вам получить… — он нахмурил брови, стараясь отыскать в своем одурманенном алкоголем мозгу подходящее слово. — Доступ… Вы хотите, чтобы я помог вам выкрасть образцы, имеющие отношение к Альбинезе и, как я понимаю, к Фридлэндеру?

— Я была бы вам бесконечно благодарна! Я сама не имею к ним доступа, но вы, вы другое дело!

Были и другие образцы, которые могли бы ей быть полезными, например, имевшие отношение к делу Амброзетти, но она боялась спугнуть Холмса. Содействие этого человека может оказаться очень ценным.

— И вы полагаете, что мое сотрудничество поможет мне избежать обвинения в соучастии в укрывательстве улик?

Гейл посчитала было, что Холмс готов к сотрудничеству.

— Конечно. Вы станете основным свидетелем обвинения, которое будет выдвинуто против доктора Магнуса!

— Нет.

— Извините, не поняла?

— Я не стану этого делать! Во-первых, я не уверен, что глаза Альбинезе — достаточно веская улика. Тем более, что формалин уже успел сделать свое дело, — он в сомнении покачал головой.

— А как насчет Фридлэндера? Кроме того, я могу дать вам и другие имена…

— Это невозможно!

— Вы мне не верите?

— Если расследование действительно имеет место, пусть все идет своим чередом. Возможно, позже я что-нибудь решу, а сейчас не желаю поступать опрометчиво, — он встал. — Я не из тех, кто действует под влиянием момента. Извините, я выйду на минуту, — он качнулся, схватился за дверной косяк, но тут же справившись с собой, почти уверенно направился в ванную комнату.

Вернувшись, он налил снова виски и, раскрутив его в стакане, залпом выпил.

— Я подумал… Возможно, я окажу вам содействие.

— Вы не представляете, как я рада это слышать!