Виталий Полищук - Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы! Страница 26

– И знаете, Виктор Петрович, он высоко ценит вас, как отца. Он говорит, что вы – непререкаемый авторитет для мальчика и что ребенку очень повезло, что у него такой папа…

Не скрою, мне было лестно услышать о себе такое…

И поэтому я не жалел времени на то, чтобы лишний раз вместе с Ваней пройтись по лесу или парку и старался как можно полнее удовлетворять любопытство ребенка.

Но я уже упоминал выше – с годами он все более учился самостоятельно находить ответы на все вопросы…

Я не упоминал до сих пор еще одного обстоятельства, которое долгое время раздражало меня.

Впервые на соревнованиях по айкидо этим летом люди Кудрявцева открыто проявили себя. Они сидели поодаль от меня и смотрели, как мальчики демонстрировали в схватках друг с другом все то, чему они научились в спортивной школе.

Это были первые открытые соревнования, в которых участвовал Ваня.

Он занял четвертое место, и мне понравилось, как он работал на «татами» – четко, резко, но вдумчиво. Да-да, в японских единоборствах лишь непосвященным кажется, что все решают навыки и умения – на самом деле все решает расчет. Тот, кто научился быстро думать и мгновенно просчитывать все варианты – всегда в итоге победит сильного, тренированного, но туго думающего противника.

Говоря, что Ваня дрался в д у м ч и в о, я и имел в виду – дрался расчетливо. Ну, а что занял лишь четвертое место – не страшно. Подвела техника боя, да ведь и я, когда отдавал Ваню в руки Римори-сана, делал упор на общее развитие ребенка, а не на воспитание из него отличного спортсмена.

Но я хотел сказать не об этом. Просто все эти годы я ощущал периодически, что нахожусь под плотным наблюдением. Мой опыт и знания, когда-то полученные в Академии МВД, позволили довольно быстро определить – следят за мной одни и те же люди, причем именно просто следят.

Наблюдают, когда и что я делаю. И докладывают хозяину.

Однажды я прямо спросил Кудрявцева – его ли люди следят за мной.

После того, как Юрий Борисыч не стал отрицать этого, ответив, что я воспитываю не просто его единственного племянника, но и будущего наследника, я просто перестал обращать внимание на такую вот опеку.

Но никогда о ней не забывал.

Сейчас я говорю обо все этом потому, что впервые открыто поприсутствовав рядом со мной на соревнованиях в спортклубе «Фудзияма», люди Кудрявцева исчезли и более их поблизости от себя я не ощущал.

И я понял, что Кудрявцев п о в е р и л.

Понял, что я отношусь к мальчику как к собственному сыну и отказался от ненужной поэтому опеки.

Хотя – не совсем. Школа, в которой обучался Ваня, находилась на окраине Москвы, и я был вынужден согласиться с тем, что на занятия в школу мальчика отвозили и привозили обратно на машине люди Кудрявцева.

Но в наших прогулках с Ваней мы теперь были одни. Ну, не считая, конечно, других детей и их родителей.

Ваня по-прежнему любил иногда общаться со сверстниками на детских площадках в «Прибрежном», и я был рад этому – ну, раз он пока не обзавелся друзьями в школе (а дворовых приятелей у него и не могло «образоваться» в силу специфического образа жизни мальчика – вокруг таких домов, как наш, царили тишина и покой), то пусть хотя бы здесь имеет приятелей по играм.

А я по-прежнему заходил в фотопавильон и если фотограф Гурген был свободен – я беседовал с ним.

Гурген Самвелович для меня олицетворял народную мудрость – он интересовался окружающим миром в тех рамках, в которых этот мир интересен для каждого рядового обывателя, но армянин был мудр, и, как говорил Козьма Прутков, всегда «зрил в корень».

Сегодня, например, он, наливая мне чай, изрек:

– Слушай, почему нам телевидение говорит «Мы верим этому» перед сериалом, который показывает бандитов, безнаказанно все делающим, как будто это они – власть в стране? Мы должны этому верить?

Я улыбнулся.

Гурген, по обыкновения, затронул проблему, о которой можно было говорить много и долго. И проблему вовсе не такую простую, как кажется на первый взгляд.

– Гурген, – начал я. – У нас время есть? Вы ведь начинаете длинный разговор!

– Вы, Виктор, просто скажите мне, почему мы должны верить тому, что нам телевизор показывает. А время у нас с вами есть – вы пенсионер, я – пенсионер… Куда нам с вами спешить?

– Ну, хорошо. Мне кажется, нас заставляют верить во все небылицы для того, чтобы мы постепенно вообще перестали верить во что-то. В нас пытаются уничтожить все человеческое, сделать программируемыми машинами. Кому-то нужна пустота в нашем сознании.

– Но зачем?

– Для того, чтобы потом заполнить ее легендами. Пустоту в сознании наших детей, которые уже не будут помнить, как все было на самом деле при нашей с вами жизни, легко можно будет заполнить легендами о том, какими героями и великими людьми были Ельцин, Сапчак, Старовойтова, Чубайс, Гайдар… Да что там э т и! С ними все понятно. Откровенные бандиты станут героями… Ведь нас с вами уже не будет, и никто не сможет сказать правду молодым. О том, кем были кумиры их времени когда-то…

– Но Виктор, зачем они копают грязь и мажут ею действительно великих людей? Хорошо, Сталин – тиран, но они мажут грязью Жукова, да и других командиров, с которыми мы вместе выиграли войну…

– Но, видите ли, Гурген, история развития человечества – штука неоднозначная. Во времена каждого великого человека всегда было и что-то хорошее, и что-то плохое.

Ведь действительно – если кому-то нужно найти что-то хорошее в истории Древней Греции – найдут и вытащат на свет! Нужно найти что-то плохое, грязь – найдут и ее! И все будет правдой – и то, что именно древние греки изобрели основы демократического устройства общества, и то, что они же презирали труд и их великие философы рабов считали за скотину…

А в Древнем Риме – сенаторы сплошь были подонками и грязными скотами, но именно эти сенаторы принимали законы, свод которых составляет и ныне основной учебный предмет юридических факультетов университетов всего мира под названием «римское право»…

Но вот это обстоятельство, то есть двойственность нашего исторического развития как-то не интересует современные средства массовой информации, об этом, в частности, если и упоминает телевидение, то редко и как-то глухо…

Вот такие примерно проблемы мы и обсуждали с Гургеном Самвеловичем, мудрым армянином-фотографом, пока Ваня резвился и общался со сверстниками…

А вообще мы жили тихо и скромно – мы не ездили на Канары или Багамы, не покупали дорогих вещей, правда, питались очень хорошими продуктами. Хотя Женя, например, была весьма состоятельной девушкой – скажем, на последнем дне ее рождения и в честь окончания Евгенией университета, Кудрявцев подарил сестре три процента акций АО РЭС.

Именно после этого дня рождения Женя вскоре и уехала в свою экспедицию. Которая будет иметь столь важные последствия для меня… Да впрочем, как станет ясно позже – и для всех нас.

Дело было так. Ваня впервые отдыхал вместе с одноклассниками в оздоровительном лагере в Подмосковье. Это был лагерь, вроде лагерей труда и отдыха советских времен – дети первую половину дня работали на полях местного крупного кооперативного сельхозобъединения – ухаживали за посадками лука, помидоров, огурцов, арбузов и дынь, а после обеда – отдыхали: купались в речке, ходили по лесу – конечно, под присмотром учителей.

Сельхозобъединение взамен обеспечивало детей питанием.

Так вот, Ванечка был еще в лагере, когда его мама вернулась из своей экспедиции. Радостная, возбужденная, она сбросила рюкзак с плеча, чмокнула меня в щеку и унеслась в ванную, крикнув на бегу:

– Отнеси, пожалуйста, рюкзак ко мне! А то он уже все плечи мне оттянул!

Я поднял за лямки рюкзак – он действительно оказался тяжелым, и занеся его в Женину комнату, решил разложить ее вещи.

Не знаю, что заставило меня начать разбирать рюкзак – я никогда не заглядывал даже в сумочку Жени. А тут…

В общем, в ее белье оказалась упаковка из нескольких мужских контрацептивов, которая выпала на пол, когда я доставал стопку жениного нижнего белья.

Я взял контрацептивы, некоторое время тупо смотрел на них. Потом сунул себе в карман халата и стал аккуратно укладывать женины вещи обратно в рюкзак. Потом завязал рюкзак и вышел из ее комнаты.

Так как мы не виделись почти месяц, я решил подождать вечера – молодая женщина, вернувшись домой, должна бы соскучиться по мужьим ласкам, и, соответственно…

Вечер наступил, во время ужина Евгения увлеченно рассказывала, как они искали следы приземления НЛО, как, найдя, долго совершали замеры и описывали их, как ночами спали в палатках – «Ты знаешь, уставали страшно, с ног валились, только добредем до палаток, залезем в спальные мешки и все – спали до утра, как убитые»…